Отомщенный любовник - Уорд Дж. Р.

– Попытайся не злиться. Когда ты в ярости, то похож на огра, и прямо сейчас Бэт нужно напомнить, почему она должна доверять тебе, а не отгораживаться.

– Верно сказано.

– Всего доброго, мой повелитель.

Он кивнул ей, слегка качнув головой, и дематериализовался прямо на Редд Авеню, где находилась квартира Бэт, в которой они впервые встретились. Направляясь туда, он прекрасно почувствовал на собственной шкуре, с чем его шеллан приходится иметь дело каждый раз, когда он уходит в город. Дражайшая Дева-Летописеца, как же она справляется со страхом? С мыслью о том, что все может быть не в порядке? С фактом, что в знании, где он, опасности больше, нежели безопасности?

Приняв форму перед домом, он вспомнил ночь, когда собирался найти Бэт после смерти ее отца. Он был вынужденным, неподходящим спасителем, исполняющим последнюю волю своего друга и обещавшим помочь ей пройти изменение… а она даже не знала, кем являлась.

Сначала все прошло не совсем гладко, но во второй раз, когда он пытался с ней поговорить? Очень даже гладко.

Боже, ему снова хотелось быть с ней вот так. Кожа к коже, двигаясь вместе, он глубоко внутри нее, отмечая ее, делая своей.

Но до этого еще далеко, если конечно, это вообще когда-либо снова произойдет.

Роф обошел двор; его ботинки не издавали ни звука, и огромная тень падала на холодную землю под ногами.

Бэт сидела съежившись на шатком столике для пикника, за которым он сам однажды сидел, и заглядывала в квартиру, как и он, когда пришел к ней. Холодный ветер развевал ее темные волосы, из-за чего казалось, будто она под водой и плывет при сильном течении.

Она обернулась, должно быть, почувствовав его запах. Взглянув на него, она села чуть прямее, продолжая держаться за купленную им парку North Face[97].

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Марисса сказала мне, где ты. – Он бросил взгляд на раздвижные стеклянные двери в квартире, а затем вновь на нее. – Не возражаешь/не против, если я присоединюсь?

– Эм… ладно. Все нормально. – Она заерзала, когда он подошел. – Я не собиралась долго тут сидеть.

– Правда?

– Хотела увидеться с тобой. Не знала, когда ты пойдешь сражаться, и подумала, что еще есть время… Но, потом, я не знаю, я…

Она не закончила предложение, и Роф забрался на стол, рядом с ней, ножки скрипнули, принимая его вес. Он хотел заключить ее в объятия, но не решился, надеясь, что парка сделает свою работу и не даст ей замерзнуть.

В воцарившейся тишине в его голове вертелись разные слова, все они выражали извинение, и все были чепухой. Он уже сказал, как сожалеет, и она знала, что это было искренне. И пройдет еще много времени, прежде чем он перестанет жалеть, что не может сделать что-то еще для их примирения.

Этой холодной ночью, они застряли между прошлым и будущим, и он мог лишь сидеть с ней и заглядывать в темные окна квартиры, в которой она когда-то жила… до того, как судьба свела их вместе.

– Не помню, чтобы была здесь особо счастлива, – тихо сказала она.

– Правда?

Она провела рукой по лицу, убирая с глаз пряди волос.

– я не любила приходить домой с работы и быть тут одной. Спасибо Богу за Бу. Без кота? То есть, ТВ едва ли достаточно для человека.

Он не мог вынести мысли, что она была сама по себе.

– Так ты не хочешь повернуть время вспять?

– Господи, нет.

Роф выдохнул.

– Я рад.

– Я работала на того похотливого придурка, Дика, в газете, пахала за троих, но ничего не добивалась, потому что была молодой женщиной, а старые добрые мальчики угрозу во мне не видели – они состояли в сговоре. – Она встряхнулась. – Но знаешь, что самое худшее?

– Что?

– Я жила с чувством, что происходит что-то, что-то важное, но не знала, что именно. Будто… я понимала, что есть страшная тайна, но разгадать ее не могла. Это чуть не свело меня с ума.

– Так, узнав, что ты не просто человек…

– В последние месяцы все было хуже. – Она взглянула на него. – Еще с осени… я чувствовала, что-то не так. На уровне подсознания я это знала, чувствовала. Ты перестал регулярно приходить в постель, а если и приходил, то не ради сна. Ты никак не мог улечься. Практически не ел. Не питался. Правление всегда нервировало тебя, но последние пару месяцев были другими. – Она вновь посмотрела на свою старую квартиру. – Я знала, но не хотела признавать, что ты и в самом деле можешь мне лгать о чем-то столь значительном и ужасающем как то, что ты сражаешься в одиночку.

– Блин, я не хотел так с тобой поступать.

Когда она продолжила, ее профиль был одновременно и прекрасным, и несчастным:

– Думаю, эту часть мозготраха я пропущу. Все это напоминает мне о том, как я проживала каждый день своей жизни. После того, как я прошла через изменение, и мы с тобой стали жить с Братьями, я почувствовала такое облегчение, потому что наконец-то знала наверняка то, о чем всегда догадывалась. Правда очень? успокоила меня. Я чувствовала себя в безопасности. – Она повернулась к нему. – А теперь это? Ложь? Не думаю, что смогу снова доверять своей действительности. Я просто не чувствую себя в безопасности. То есть, ты – это весь мой мир. Весь мой мир. Все основано на тебе, потому что наш брак – фундамент моей жизни. Так что дело здесь в куда большем, чем просто том, что ты сражаешься.

– Да.

Дерьмо. Какого черта он ляпнул?

– Я знаю, у тебя есть свои причины.

– Да.

– И понимаю, что ты не хотел причинять мне боль. – Это было скорее вопросом, чем утверждением – на последних словах интонация повысилась.

– И в мыслях не было.

– Но ты ведь знал, что мне будет больно.

Роф поставил локти на колени и уперся на них.

– Да, знал. Поэтому я не мог уснуть. Казалось неправильным не говорить тебе.

– Ты боялся, что я запрещу тебе выходить или еще что-то? Что сдам тебя за нарушение закона? Или…

– Вот в чем дело… В конце каждой ночи я приходил домой и говорил себе, что больше не буду этого делать. И на каждом закате понимал, что подпоясываюсь своими кинжалами. Я не хотел, чтобы ты волновалась, и уверял себя, что это долго не продлиться. Но ты была права, наехав на меня. Я не собирался останавливаться. – Когда вспыхнула головная боль, он снял очки и потер глаза. – Это было так неправильно, и я не могу смириться с тем, как поступил с тобой. Это убивало меня.

Ее рука оказалась на его ноге, и Роф замер, ее нежное прикосновение было большим, чем он заслужил. Когда Бэт слегка погладила его бедро, он надел очки обратно и осторожно поймал ее руку.

Никто не сказал ни слова, пока они держались друг за друга, ладонь к ладони.

Порой слова стоят меньше воздуха, который их приносит, когда дело касается сближения.

Когда по двору пронесся холодный ветер, из-за которого начала потрескивать сухая листва, лежавшая перед ними, в старой квартире Бэт включился свет, заливая собой уголок кухни и единственную гостиную.

Бэт засмеялась.

– Они расставили мебель так же, как и я, футон[98] напротив длинной стены.

А значит, им прекрасно была видна парочка, вломившаяся в квартирку и направившаяся к кровати. Люди прижались друг к другу, губы к губам, бедро к бедру, и приземлились на футон в грязной схватке, мужчина возвышался над женщиной.

Будто данное шоу ее смутило, Бэт слезла со стола и прокашлялась.

– Думаю, мне лучше вернуться в Безопасное место.

– Я сегодня не выхожу. Буду дома, знаешь, всю ночь.

– Это хорошо. Попытайся немного отдохнуть.

Боже, эта отчуждение? ужасала, но, по крайней мере, они разговаривали.

– Хочешь увидеться там?

– Со мной все будет в порядке. – Бэт закуталась в свою парку, ее лицо утонуло в воротнике. – Как же холодно.

– И не говори. – Когда пришло время расставания, ему хотелось узнать, как между ними обстоят дела, и страх сделал его зрение достаточно четким. Боже, как же ему было ненавистно одиночество, отражавшееся на ее лице. – Ты даже не представляешь, как мне жаль.