Сила предсказания - Елена Веснина

Зайдя в палату, врач спросил у Алеши:

— Ну что, как настроение?

— Отлично. Боли я уже не чувствую. Спасибо!

— Благодарить будешь, когда ко мне в кабинет самостоятельно зайти сможешь.

— Я не зайду — забегу. И это будет уже скоро, доктор, — заверил его Алеша.

Алеша и Маша радостно переглянулись. Доктор присел на край кровати и откинул одеяло.

— Значит, боли вообще не чувствуешь?

— Зачем мне вас обманывать? Вообще никакой боли. Все в порядке!

— Маша, а что там у нас с показаниями приборов?

— Показания в норме. Что-то не так, Павел Федорович?

— Нет, нет. Кстати, Маша, мне надо обсудить с вами кое-что с глазу на глаз.

— Конечно, пойдемте.

— Маша, да скоро вернешься? — спросил Алексей.

— Да, постараюсь побыстрее. А пока с тобой коридорная сестра посидит.

— Возвращайся поскорее, хорошо?

— Договорились.

У следователя было больше вопросов, чем ответов. Вопросов было — как голов у гидры. Разрешался один, появлялся другой. Но все-таки кое-что он выяснил. Он выяснил, что Алексей, по-видимому, не принимал наркотиков.

— А я тебе что говорил! — обрадовался Самойлов. — Тогда как они попали в кровь? Кто виноват?!

— Подожди, ты дослушай сначала, — остановил его Буряк. — В общем, препарат, который я нашел в машине, не наркотик, а сильнодействующее снотворное. Это подтвердила экспертиза.

— Снотворное? То есть его усыпили?!

— Этого я не могу сейчас сказать наверняка. Но он уснул за рулем, это точно!

— Но как же… — начал было Самойлов и тут же сам себя остановил: — Все, не перебиваю. Продолжай!

— Я задал вопрос о наркотике в лоб, и твой сын был искренне удивлен. Уж я-то разбираюсь без всякого детектора, когда мне говорят правду, а когда лгут.

— То есть, он даже не предполагает, как эта гадость оказалась у него в машине?

— Да. Причем следы препарата оказались только на водительском коврике. Осколки ампулы — там же. И больше нигде.

— Что-то не складывается у меня, Гриша. Какие ты из всего сделал выводы?

— Давай попытаемся сделать их вместе, — предложил следователь.

— Хорошо, — сказал Самойлов. — Допустим, Алешка все же собирался принять наркотик. Или же он просто не догадывался об истинной природе препарата: перепутал, был обманут— неважно…

— Так, так…

— Но не станет же он бросать ампулу на коврик, чтобы раздавить ногой во время движения машины?! Это же самоубийство!

— А если просто выронил? Готовился воспользоваться в благоприятной обстановке, но случайно выронил и раздавил?

— Что, у нового свадебного костюма были дырявые карманы?!

— Мог доставать телефон, ампула была в том же кармане.

— Вообще-то, да, — согласился Самойлов и растерянно замолчал.

Следователь пришел ему на помощь:

— Боря, ты начал не с той версии. Мы ведь уже определили, что наркоманы это вещество не используют.

— Ну и что из этого?!

— Алексей раздавил ампулу, даже не догадываясь об этом. Сосредоточься. У нас есть Алеша, ампула и… еще кто-то!

— Тот, кто подложил ее моему сыну? Но зачем? Или это было покушение?!

— Вот это нам и предстоит выяснить. И теперь, чего бы это ни стоило, я распутаю дело до конца. Обещаю тебе! И главный вопрос сейчас: кому была бы выгодна смерть Алексея?

— Да никому! У него не было врагов, он никому не мешал!

— Борис, скажи, а у тебя есть враги? — спросил следователь.

— Ты что же думаешь, что хотели навредить мне?! Ты хочешь сказать…

— Я хочу спросить! Я должен рассмотреть все версии. И твоя коммерческая деятельность — одна из самых вероятных.

Самойлов задумался.

— Затрудняюсь тебе ответить. Всегда есть недовольные, но у меня не было в последнее время таких уж серьезных конфликтов.

— И все-таки ты подумай! А пока попроси Константина ко мне заглянуть, как только он сможет. Алешу он последним перед аварией видел. Хочу задать ему несколько вопросов.

В кабинете Павла Федоровича Полина встретилась с Машей.

Полина решила, что нельзя рисковать возможным счастьем сына, и надо успокоить Катю, отстранив Машу от работы. Разговор она начала издалека:

— Доктор рассказал мне, что ты очень помогла и ему, и Алеше. Я тебе очень благодарна, Маша.

— Спасибо, я старалась. И поверьте, мне правда ничего не нужно от Алеши. Я просто хочу помочь ему.

— Но, — продолжала Полина, — у Алеши есть невеста, и они любят друг друга. И Алеше именно сейчас очень нужно чувствовать, что Катя рядом. Поэтому я прошу тебя не приходить больше к Алеше.

— Послушайте, но ведь так же нельзя! Вы же только что благодарили меня за помощь! А теперь выгоняете?!

— Нет, Маша, я не выгоняю. Я просто прошу понять и уступить. Пожалуйста, не приходи больше в его палату.

— Павел Федорович, — обратилась Маша к врачу, — а почему вы молчите? Почему не заступитесь за меня?

— Потому что мы должны уважать чувства близких пациента даже в том случае, если их просьбы противоречат нашим собственным взглядам. Извини, но я поддерживаю просьбу Полины Константиновны.

— Павел Федорович, но вы же в палате говорили, что без меня вам трудно справиться, — отчаянно боролась Маша.

— Да, говорил! Ты действительно очень много сделала, но твоя помощь теперь не нужна.

— Как не нужна?! Почему?!

— Потому что помогать Алексею больше не надо.

— Но ведь ему стало лучше! Значит, и лечение можно продолжить.

— А вот этого я тебе сказать не могу. Это врачебная тайна, и говорить об этом я могу только с родственниками. Извини.

— Вы хотите, чтобы я вышла? — тихо спросила Маша.

Врач кивнул, и Маша вышла из кабинета.

Полина заволновалась:

— О чем это вы? Что за врачебная тайна? Вы меня пугаете, доктор.

— Для начала, пожалуйста, сядьте. Дело в том, что я решил закончить лечение. Я прекращаю процедуры. Лечение не удалось. В первую очередь из-за того., что я был вынужден удалить Машу, и ее не оказалось рядом в трудную минуту.

— А другие медсестры? Почему вы не позвали другую медсестру?

— А разве вы не помните, что никто не соглашался ассистировать? Маша единственная не струсила!

— Но можно было бы пригласить медсестру из другой больницы!

— Вы все равно не нашли бы никого лучше! Видите ли, Маша смогла найти подход к Алеше, и при ней ему становилось лучше.

— Но я не понимаю, почему вы ее сейчас удалили?!

— Я отстранил ее потому, что не хочу перекладывать ответственность с больной головы на здоровую. Вы можете подать на меня в суд за то, что я применил к Алеше не опробованный на людях метод.

— Я не буду этого делать.

— Вы, может быть, и нет. Но Катя, как я понял, считает, что я неоправданно рисковал жизнью Алексея.