Украинское движение в Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны. Между Веной, Берлином и Киевом. 1914—1918 - Дмитрий Станиславович Парфирьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всю последнюю треть октября на заседаниях галицийской делегации УНСовета обсуждалась подготовка взятия Восточной Галиции под украинский контроль[990]. В это время в регионе уже ощущался вакуум власти. 24 октября М. Лозинский безбоязненно писал в газете «Діло», что Австро-Венгрии «уже не существует», и призывал создать на ее украинских землях отдельное государства, немедленно заключить мир со странами, с которыми воевала Австро-Венгрия, а солдат-украинцев отозвать с фронта[991].
Представители УНСовета в Вене тем временем продолжали переговоры с властями. Е. Петрушевич и Н. Василько уведомили министра-президента Гуссарека о создании украинского государственного образования на землях монархии[992]. Стороны сошлись на том, что административные органы в Восточной Галиции перейдут в распоряжение украинцев. Удовлетворившись таким результатом, западноукраинские лидеры стали дожидаться 25 октября – к этому дню Гуссарек должен был принести известия от Карла I. Но тот внезапно ушел в отставку, и его сменил Г. Ламмаш. Новый глава правительства заверил лидеров УНСовета, что все их пожелания будут учтены, а те, в свою очередь, подтвердили, что будут рады «оставаться в австрийской федерации, если она устоит»[993].
28 октября Л. Цегельский приехал во Львов и сообщил, что депутаты добиваются передачи управления Восточной Галицией УНСовету и в ближайшее время соответствующий акт будет направлен во Львов[994]. Но в тот же день Вена обратилась к Антанте с просьбой о перемирии, а в Кракове была образована Польская ликвидационная комиссия (ПЛК), орган, который должен был взять власть во всей Галиции. ПЛК письменно уведомила Ламмаша, что Галиция теперь является частью Польши[995].
29 октября во Львов прибыл Д. Битовский. Именно он форсировал решение о немедленном взятии власти. К Левицкий предлагал дождаться информации от президиума УНСовета из Вены, но Битовский настоял на немедленных действиях, и выступление было намечено на ночь с 31 октября на 1 ноября. На места были разосланы указания сделать то же самое[996]. 31 октября «Українське слово» писало: «Кризис нарастает и должен вскоре достичь своей кульминационной точки. Ближайшие дни могут принести большие изменения. Украинский народ весь от мала до седого старца должен быть наготове, чтобы в случае покушения на нашу землю и свободу дать ему отпор и воплотить свое государство»[997].
31 октября во Львов из Вены вновь приехал Л. Цегельский и сообщил, что днем ранее Ламмаш пообещал немедленно поручить галицийскому наместнику К Гуйну передать власть УНСовету[998]. В полдень того же дня делегация во главе с К. Левицким пришла к Гуйну с требованием передать власть, но тот наотрез отказался, сославшись на отсутствие указаний из Вены. Вечером того же дня члены УНСовета во Львове приняли окончательное решение – украинские части займут Львов рано утром 1 ноября. По поветам Восточной Галиции, где раньше о предстоящем перевороте только ходили слухи, разъехались курьеры с распоряжением подготовиться к захвату власти на местах и организовать украинские вооруженные подразделения[999]. Перед самым переворотом в УНСовет вернулись социал-демократы: еще 26 октября «Українське слово» публично призвало их возобновить участие в работе общенационального органа[1000], и после нескольких дней переговоров УСДП пошла на уступки[1001].
В ночь на 1 ноября украинские формирования во Львове разоружили военных других национальностей и взяли под контроль ключевые здания и объекты инфраструктуры. Над городской ратушей подняли сине-желтый флаг. В 6 часов утра делегаты УНСовета от Рава-Русского повета, прибывшие поездом во Львов, обнаружили на выходе из вокзала, что на ступеньках стоит пулемет, а вокруг ходят стрельцы с желто-голубыми ленточками[1002].
УСС по ряду причин не смогли своевременно приехать во Львов с Буковины: во-первых, командование легиона приказало сначала погрузить в вагоны продовольствие и амуницию, а уже потом бойцов; во-вторых, железнодорожники-неукраинцы саботировали работу железных дорог. Как следствие, стрельцы добрались до Львова лишь 3–4 ноября[1003].
Взять власть в своем регионе попытались и буковинцы. 3 ноября делегация УНСовета в Черновцах созвала вече, на котором были провозглашены объединение Буковины с Галицией, признание секретариата во Львове украинским правительством и курс на объединение с Украиной. По городу проследовало многотысячное украинское шествие[1004].
В последующие дни украинцы овладели другими поветовыми центрами Восточной Галиции. Все проходило по одинаковой схеме: военнослужащие-украинцы, иногда при помощи жителей окрестных сел, бескровно разоружали жандармерию и занимали все административные здания[1005]. Я Зубаль увидел на станции Коломыя скопление военных в австрийской униформе, но с сине-желтыми кокардами на головных уборах. По пути с вокзала в город Зубаль не заметил ничего необычного, и, лишь когда ему открылся вид на центр города, он обнаружил, что на зданиях староства и почты реют сине-желтые флаги. У ратуши молодой человек спросил одного из военных, что произошло, и тот сообщил, что украинцы взяли власть в Восточной Галиции[1006].
Формально монархия Габсбургов еще не прекратила существование (Карл отречется 11 ноября), но венские газеты уже писали о событиях в Галиции так, будто речь шла о загранице. На страницах «Нойе фрайе прессе» от 6 ноября курьезно соседствовали заголовки «Мир во всей Австрии» и «Бои на улицах Лемберга: более шестидесяти убитых»[1007].
* * *
Российская Украина, где с марта 1917 года бился пульс украинской жизни, без малого год вызывала у украинцев Австро-Венгрии двойственное чувство. С одной стороны, они не могли не радоваться происходящему в Киеве, с другой стороны, у них не было возможности там оказаться. Отгороженные линией фронта, галицийско-украинские политики поставили лозунг общенациональной солидарности на службу местечковой цели – предотвратить автономизацию Галиции. Это им удалось. Но за спинами политиков стояло многочисленное украинское движение, разделенное на тех, кто тоже находился в Австро-Венгрии и не мог попасть на Поднепровскую Украину, и тех, кто был пленен или сослан вглубь России и мог туда попасть. И те и другие жадно следили за событиями в Киеве, сравнивали их
