Агнесса. Том 2 - Лора Бекитт

Себя, свою жизнь она, как это свойственно людям, воспринимала целостно. Джек же — а он сильно изменился за время разлуки — казался ей несколькими очень похожими и в то же время в чем-то существенно отличающимися между собой людьми. И что скрывать: ей было мучительно обидно, что того, самого первого, она потеряла навсегда.

Как и вчера, в первый момент они долго смотрели друг на друга. Агнесса — внимательно, со многими не передаваемыми словами оттенками пронзительных чувств, в потемневших же глазах Джека Орвил наверняка бы прочел оскорбительные для себя и Агнессы желания. Но не только это было в них, в глазах Джека читалось также глубочайшее отчаяние от сознания невозможности ничего большего, чем просто бессильно смотреть на нее, найденную, но отнюдь не обретенную вновь.

Они не стали беседовать в доме, а вышли в цветущий сад. Деревья, белые-белые, все в мельчайших чашечках фарфоровых цветов, казались ненастоящими. Небо над головами было пронзительно-голубым, без единого облачка, а спереди и позади высились далекие горы. Джек нашел Агнессу очень привлекательной, даже лучше, чем прежде; повзрослев, она обрела, на его взгляд, какую-то особую женственную грацию, таинственную тонкость. Но она показалась ему холодной, скованной и оттого во многом чужой. Они сразу воздвигли между собою стену, не бросившись друг другу в объятия и не выразив восторгов по поводу встречи.

Они остановились посреди цветущего сада, где их не мог увидеть никто. Кругом было так нереально красиво, что казалось, им обоим снится один и тот же сон, просто сон, но то, что творилось в душе, не давало забыться.

— Господи! Никогда не думала, что увижу тебя снова, — тихо сказала Агнесса, и Джеку показалось, что в ее голосе нет ни радости, ни сожаления, а только бесконечная подавленность произошедшим.

— Да, — ответил он, — я тоже.

Он хотел сказать еще, что совсем иначе представлял себе эту встречу, на которую, конечно же, надеялся и в которую верил, но промолчал именно потому, что случилось все не так, как он думал и хотел.

— Сядем? — Агнесса показала на скамейку под деревьями.

Они сели, не очень близко друг к другу.

— Я долго искал тебя, Агнес! — Она вздрогнула, как и Орвил, услыхав это имя. — Ты ведь не против, если я буду называть тебя как раньше?

— Нет, Джекки, конечно, не против.

И они разом, не сговариваясь, вспомнили то, что должны были вспомнить: далекое прошлое, известное и понятное только им двоим. Да ведь и сейчас они находились в тех самых краях — ощущение этого незримо проникало в сердце. И все-таки Агнессе казалось, что она не там, где раньше; тот утраченный мир не был похож на этот: пространство осталось, но время ушло далеко вперед.

И Джек не увидел в ее глазах того, что было прежде, и подумал: она не мучится выбором, не страдает от вернувшихся чувств, она просто вспоминает — быть может, с холодным сердцем — и лишь по доброте душевной с такой печальной мягкостью ведет ничего не значащий разговор. А ничего он не значит, потому что все решено, понятно и так.

Джек знал, как важно для многих чувство долга, но он был уверен, что любовь, настоящая любовь, от которой оживают все краски мира, способна преодолеть любые преграды.

— Почему ты так смотришь на меня? — он и при этом улыбнулся почти смущенно. — Я очень изменился, да?

— Нет, Джек. Я ведь тебя сразу узнала.

Она ответила так, хотя на самом деле он стал другим; особенно изменились его глаза; тогда, на прииске, в них только начал проникать холод, теперь же они казались замерзшей водой. В нем было много чужого, от прежнего Джека остался как бы полутруп, и это давило на Агнессу, причиняло невыносимую боль.

— Что с тобой? — сказала она минутой позже, заметив кровь. — Ты ранен?

— Так, немножко… ерунда, — ответил он, обрадованный ее неподдельному испугу. — Не беспокойся, Агнес.

Ему захотелось, чтобы Агнесса дотронулась до него, но она продолжала сидеть спокойно, сложив руки на коленях.

— Как же это случилось, Джек? — тихо спросила она, имея в виду историю на прииске.

Он понял.

— Не знаю. Сам не знаю. Я тебе не говорил просто потому, что боялся тебя потерять. Но все равно это случилось… Я сейчас расскажу.

Его рассказ длился совсем недолго, он не стал излагать свою историю в подробностях, тем более в таких, какие вряд ли смогла бы спокойно выслушать Агнесса.

— Так вот, я сбежал с каторги, и меня ищут, Агнес. И если найдут, повесят.

— О Господи, нет! — Его вновь обрадовал отчаянный страх, с которым она произнесла последние слова, и, ободренный надеждой, он спросил, прорываясь за рамки, негласно установленные с самого начала, ибо она была женой другого, и он не имел права ни на что посягать!

— Скажи, Агнес, а если б ты знала, что я жив, ты бы смогла меня забыть? Вышла бы замуж?

Он думал, что она скажет «Не стоит об этом говорить» или «Все в прошлом», но Агнесса со странно задумчивым выражением, словно не понимая саму себя, произнесла:

— Я никогда тебя не забывала, такое не забывается, Джек. И я не вышла бы замуж, если б знала, что ты не погиб.

— Но я осужден пожизненно.

Она молчала.

— Даже за Орвила? — тихо спросил он, слегка наклоняясь к ней.

— Ни за кого. Я бы, наверное, просто не смогла…

Она представила себе скупо нарисованные Джеком картины: невидимая жизнь тянулась рядом многие годы, и только сейчас вышел из подземелья этот тайный поток. Да, все было бы совершенно иначе, если бы она знала о нем, раньше-тяжелее, но зато теперь в чем-то проще. Хотя… смог ли бы опять стать по-настоящему близким ей этот человек? Вряд ли. Наверное, нет.

— А ты как жила?

— Плохо, — просто ответила Агнесса. — Очень бедно. Тяжелая была жизнь. Работала посудомойкой в ресторане.

— Ты?! — удивился он.

— Да. Пока не…— Агнесса запнулась. — Орвил мне очень помог.

Лицо Джека потемнело, и на мгновение появилась на нем нехорошая улыбка. Вообще, в разговоре с Агнессой он инстинктивно стремился поддерживать образ того человека, которого она когда-то знала, и лишь временами пробивалось в нем другое, новое… хотя, может, и не новое, а то, что всегда маячило в нем на втором плане. А Агнесса смотрела на него, живого, все еще будто не веря в то, что видит перед собой.

— Я рада, что ты не умер, Джек.

Лицо его исказила болезненная улыбка, и он глуховато произнес:

— Что ж, спасибо и на этом.

Кругом все цвело белым-белым, а он думал: никогда им не быть вместе, никогда, никогда, никогда!

Агнесса же вспоминала, что она чувствовала, когда узнала, что на самом деле творил Джек: он ведь обманывал ее! Он — убивал людей! И столько лет провел на каторге… Ей не пришло в голову, что она умышленно воскрешает в памяти воспоминания, которые позволили бы зачеркнуть первоначальный образ этого человека.