Олигарх - Михаил Шерр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот эти залы и были собственно заявленным клубом молчунов. Там бесплатно подавали определенный ассортимент блюд и напитков, но можно было сделать и дополнительный заказ выпивки и еды, делались ставки на бирже или объявлялись свои ставку. Других разговоров никто не вел: только заказ, справка о ставках и сама ставка. Членский билет стоил пять фунтов, можно было с рассрочкой, ежегодный взнос в дальнейшем один фунт.
В эти залы были и гостевые билеты разной стоимости: от флорина до фунта. Если члены клуба или гости хотели побеседовать о чем-либо, к их услугам были отдельные кабинеты.
Гостевой фунтовый билет давал возможность провести в клубе ночь, а член клуба мог провести в клубе трое суток подряд.
Задавать вопросы в клубе было не принято и правила поведения были еще более суровые, чем в общем зале.
Когда Сергей Петрович изложил мне свой план, первой моей мыслью было, что он бредит. Организовать такое заведение сейчас в первой половине 19-ого века, даже в Лондоне, на мой взгляд не реально. Конечно положение женщин и евреев не такое как лет сто назад, но такое равенство как он задумал совершеннейшая фантазия.
Также как и социальное равенство. Какой-нибудь герцог или другой человек с голубой кровью будет сидеть за одним столом с простолюдином, который чисто оделся, купил фунтовый гостевой билет, не чавкает и не сквернословит за столом? Нет, это был на мой взгляд прожект чистой воды.
Но совершенно неожиданно для меня дело у Сергея Петровича пошло, да еше как пошло.
Земля слухами полнится. Стоило ему объявить о своей идеи в компании спорщиков, проигравших ему кучу денег, как они дружно поддержали эту идею и начали запись в члены еще не существующего клуба со сбором взносов.
Я на это дело дал, скрипя сердцем, бешеные деньги — двадцать тысяч фунтов и то только потому, что Сергей Петрович выиграл крупное пари. Но взносов за месяц было собрано столько, что их с моим взносом с лихвой хватило на организацию клуба как задумал его основатель и учредитель.
Первого декабря клуб открыл свои двери. Успех был феерический. За несколько дней клуб завоевал бешеную популярность, все его залы были заполнены чуть ли не круглые сутки. Многие члены клуба сразу же начали приезжать и утром — завтракать.
К Рождеству все затраты на клуб окупились и он даже принес первую прибыль.
Больше всего меня удивило, что в клуб сразу же начали ходить и ездить дамы, светские и не очень. И евреи, причем не только лондонские, пару раз Сергей Петрович видел гостей и с континента. Эта публика старалась приезжать тихо и незаметно, было правда несколько евреев которые с удовольствием посещали общий зал.
Я, естественно, как и Сергей Петрович с Иваном Васильевичем купили себе членство в клубе и посещали его на общих основаниях. Членские билеты я купил и всем своим людям. Матушка со своим Джо то же приобрели членские билеты и несколько раз были в клубе.
Но самым большим потрясением для меня было посещение клуба тетушкой и её поведение там. Она гульнула можно сказать на всю катушку: пила, ела и веселилась в компании каких-то матросов. пела с ними даже не совсем пристойные песни. А после этого тетушка всем рекомендовала наш клуб как место, где можно хорошо и от души провести время.
Свои отношения княгиня Елизавета Павловна и мистер Мюррей оформили при первой же возможности после моего приезда еще в октябре. Джо похоже очень любил матушку и согласился венчаться по православному обряду.
Венчание прошло в домашней церкви при посольстве России. Это первая русская церковь появилась здесь еще в 18-ом веке благодаря хлопотам Петра Великого. На венчании были всего несколько человек. Как говориться только свои.
Сразу после венчания Джо развил кипучую деятельность, готовясь к своему отъезду и будущему железнодорожному строительству за океаном. Он объехал наверное всю Англию и сразу же после Рождества, католического и англиканского, естественно они собирались отплывать за океан.
Один из новосёловских мужиков, Мефодий, взятый матушкой с собой в Европу, наотрез отказался ехать в Америку. Его даже не прельстила воля, которую он сразу же получил бы там. К моему удивлению, он попросил пристроить его к Прохору и Джон мне в этой просьбе не отказал.
Нанес я визит и моему банкиру Натану Майеру Ротшильду, главе клана в Лондоне.
Когда-то мне пришлось прочитать несколько книг по несколько раз подряд. Мы двумя машинами зимой на горном перевале застряли на две недели, двое моих напарников всё это время не просыхали. А четвертый вез на заказ несколько книг и мы с ним что бы не одуреть от безделья по два-три перечитали эти четыре книги. Участвовать в пьянке не хотелось, да и потом кому-то надо будет садиться за руль — эти два синяка после возвращения от излишеств отходили почти две недели.
Так вот там была книга про Ротшильдов какого-то англичанина кажется. Я её прочитал целых четыре раза и очень хорошо запомнил. И премного удивился полученному приглашению от Натана Ротшильд. На великосветскую мишуру он не велся и мой громкий титул ему был пустой звук. Значит Штиглиц написал обо мне что-то такое, что я заинтересовал одного из главных финансовых воротил мира.
К моему удивлению других гостей не было и за столом были только сам Натан, два его брата: Соломон — глава венского дома, Джеймс — глава парижского дома и старший сын восемнадцатилетний Лайонел, утонченный еврейский юноша, студент Гёттингенского университета.
Как это не удивительно, но это был действительно простой обед, как я понял его целью было показать меня братья и сыну. Я знал, что Джеймс через десять лет после смерти Натана станет во главе семьи, а Лайонел возглавит лондонский банк. Ну что же познакомились, а дальше видно будет.
Особняк Ротшильдов был на Пикадилли, как и тетушки Екатерины Андреевны. Она любезно предоставила мне две кареты и в одной из них я и приехал. Со мной был Петр в качестве кучера, а в карете ехал Иван Васильевич. Обычно на запятках был еще кто-нибудь, но через два дня был намечен матушкин отъезд и она попросила помочь ей собраться. Английской прислуге она не доверяла и я послал помогать своих мужиков, решив, что с меня будет достаточно и Петра.
Попрощавшись с хозяевами, я вышел из дома. Карета почему-то оказалась не перед подъездом, а немного в стороне, где была полутьма.
Я не придал этому значения и направился к своей карете. Передо мной шел лакей с газовым фонарем. Когда он остановился и открыл мне дверь кареты, фонарь неожиданно погас, а мне между лопаток уперся ствол пистолета и кто-то сзади близко-близко, точно над самым ухом , медленно и тихо прошептал:
— Если ты, князь, не хочешь получить пулю, то сейчас мы с тобой спокойно садимся в карету. Только без глупостей, в карете тебя ждет мой товарищ и у него в руках то же пистолет. Ты даешь команду кучеру и мы как ни в чем не бывало уезжаем.
Открытая дверь кареты и лакей частично перекрывали обзор Петру и он ничего не видел в полутьме. Подлец-лакей, который явно был заодно с нападавшим, с ехидно-сальной улыбочкой изобразил поклон и сделал приглашающий жест садиться в карету.
Делать нечего, надо подчиняться и я шагнул в темноту кареты, нападавший, судя по звуку, заткнул пистолет за пояс и сел следом за мной.
— Петр, трогай, — скомандовал я, а лакей тут же поспешил закрыть за мной дверь кареты.
Как только мы тронулись карета осветилась. Кто-то снял плотный абажур с газового фонаря внутри кареты.
— А теперь, дружок, ты сиди тихо и не дергайся. Иначе я тебя пристрелю, будь уверен, — спокойный голос Ивана Васильевича был для меня бальзамом, а приставленный ко лбу бандита пистолет прямо картина маслом.
Глава 23
Я спокойно выдернул из-за пояса бандита пистолет и огляделся. Напротив меня в углу кареты скрючился еще один человек, со связанными за спиной руками и кляпом во рту. Иван Васильевич сидел прямо напротив напавшего на меня и с ехидцей смотрел на него, держа в руках два пистолета.
— А вы, Алексей Андреевич, мне не верили, — пару недель назад я попросил Ивана Васильевича перейти со светлости
