Королевская пешка - Джоанна Мэйкпис

Лицо Мартина смягчилось, он отодвинул ее от себя, держа обеими руками за плечи, и улыбнулся, глядя в ее голубые глаза, мокрые от слез. А затем, покачав головой, сказал:

— Все мы, знавшие его на протяжении многих лет, понимали, как горячо он любит ее, как страдал все эти месяцы и как долго еще будет страдать. Маленькая моя Крессида, вам очень трудно дались эти последние часы. Я же сказал вам: вы должны отдохнуть.

Обеими руками он приподнял ее подбородок и поцеловал в губы. Когда он выпрямился, его губы изогнулись понимающей улыбкой.

— Вы вели себя очень мужественно. Леди Оллард рассказала мне, как вы помогали ей ухаживать за королевой, когда началось кровохарканье. Должно быть, вам было безумно страшно. Я очень горжусь моей женой. Теперь вы будете свободны до самых похорон. На некоторое время мы поедем домой, на Стрэнд. Я вызову баржу и пошлю сказать Алисе, чтобы она приехала чуть позже с вашими платьями и всем прочим.

Словно в тумане, она позволила отвести себя в его кабинет, где он задержался ненадолго, давая указания помощнику, затем взял свой подбитый мехом плащ и закутал в него Крессиду.

Она сидела на корме баржи, прижавшись головой к плечу мужа, оцепеневшая от горя, от всего пережитого, и при этом испытывала глубокое облегчение оттого, что он так быстро перешел от ярости к нежной, любовной приязни. Она чувствовала внутри ужасную боль, там, внутри, все в ней как будто рыдало.

Она тайком бросила взгляд на напряженное лицо графа: он смотрел поверх нее назад, на реку. Он тоже горевал, потеряв дорогого ему друга. Она тихонько вздохнула и теснее прижалась к его сильному телу, нуждаясь в этот момент только в одном — чувствовать его умиротворяющую близость.

Войдя в верхнюю гостиную, она обрадовалась, что в камине горит огонь, излучая приятное тепло. Слуги, по-видимому, уже знали, что королева умерла, и двигались по дому неслышно, с опаской поглядывая на мрачного хозяина.

Лорд Мартин попросил подать легкий ужин для него и миледи в верхнюю гостиную. Крессида была вне себя от радости, что он решил ужинать с нею вместе. Ей было страшно подумать о том, чтобы остаться одной в этот час. За столом им прислуживал Филипп Кентон и по окончании трапезы тотчас удалился, почтительно закрыв за собою двери.

Крессида вдруг заметила, что по ее щекам опять катятся слезы, но ничего не могла с собою поделать. Мартин обернулся к ней и, увидев, что она плачет, подошел к креслу и, приподняв ее, прижал к себе.

— Извините меня, — всхлипнула она. — Это так глупо… Я…

— Вовсе не глупо. Смерть королевы сама по себе — достаточная причина для слез, да и жизнь при дворе, столь напряженная и новая для вас, создает множество проблем.

Он опустился в кресло напротив и, усадив Крессиду к себе на колено, стал нежно покачивать ее, прижав к груди. Она слышала, как гулко бьется его сердце, и вдруг почувствовала себя надежно защищенной и в полной безопасности. Ее отец всегда открыто выказывал свою нежность к дочери, и она была этим счастлива, но чувства, которые она испытывала сейчас к своему мужу, были совсем иного свойства. Он ласково целовал ее, большим пальцем утирая катившиеся из ее глаз слезы.

— До сих пор я считал, жена моя, что вы еще дитя, но сейчас прихожу к мысли, что это уже не так.

Крессида вдруг почувствовала прилив острого желания, и он, как бы в ответ на ее невысказанную мысль, наклонился к ней и жарко поцеловал в губы. Она страстно отозвалась на его поцелуй, прижавшись к нему всем телом, жаждая, чтобы он ласкал ее так, как — она инстинктивно знала это — мужчина ласкает свою возлюбленную. Он был необходим ей сейчас; они были живые, они были вместе, и ей страстно захотелось ощутить свободный порыв чувств, который доказал бы ей, что она так же сильно желанна, как желанен ей он, и потому, когда он вдруг отстранился от нее, она пристально посмотрела ему в лицо.

— Вы так глубоко сочувствуете горю короля, потому что и сами страдали так же… из-за… из-за леди Элинор, — прошептала Крессида. — Вы… вы все еще ее любите?

Он сдвинул брови и задумчиво смотрел в прелестное лицо; оно было залито слезами, но при этом ничуть не утратило своего очарования. Жена напоминала ему сейчас легендарную волшебницу-королеву, которая взяла в свою ладью умирающего Артура, чтобы сопровождать его на остров Авалон [21]. Черное траурное платье лишь подчеркивало красоту Крессиды. Да, она обладала редким свойством — ее веки не опухали от слез и не краснели, как у других женщин.

На мгновение у него замерло сердце. Он желал ее так, как никогда еще не желал женщины ранее, и если бы они… это убедило бы его, что он действительно жив… И все-таки нет, сейчас не время. Она бы ответила на его чувство, она не менее чем он сам, нуждается в утешении, но взять ее сейчас, когда она не понимает толком, что делает, было бы бесчестно.

— Да, я любил Элинор, — проговорил он ласково, — и в моем сердце всегда останется для нее место, но, дорогая, ее уже нет. Никому не дано жить с тем, кто умер. Она была красивая, нежная, и я любил ее, но вы — моя жена. После когда-нибудь я докажу вам, что мое сердце не закрыто для любви. А теперь вам нужно время, чтобы прийти в себя. Позвольте мне проводить вас в вашу комнату. Думаю, ваша служанка, Алиса, теперь уже там. Вы должны постараться уснуть, и хотя утром мы все еще будем печальны, потому что потеряли обоим нам дорогого друга, тем не менее, смиримся с Божьей волей и возрадуемся тому, что королева более не страдает.

У дверей в комнату Крессиды он наклонился и поцеловал ее снова. Но ту охватило вдруг острое чувство обиды, так что она даже чуть ли не оттолкнула его с ожесточением. Мартин ее муж. И его место сегодня — здесь, в ее комнате, его долг сейчас — утешить ее!

Крессида нисколько не поверила словам Мартина, что любовь к Элинор для него уже прошлое. Она все еще здесь, между ними, этот милый призрак… та, кто более чем Крессида, достойна была разделить с ним ложе. Но тут же ей стало совестно за себя.

Ведь у него горе. И он не в состоянии сейчас думать о чем бы то ни было, кроме долга быть опорой для своего сюзерена в трудное для того время. Она присела в реверансе и скрылась за дверью.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Граф Рокситер недоверчиво смотрел на лорда Ловелла, правителя двора, который сидел напротив него в кресле возле ярко пылавшего камина зимней гостиной.

— Милорд, ваше предположение абсурдно. Я не могу поверить, что моя жена на это способна.

Лорд Ловелл неловко подвинулся в кресле.

— Послушай, Мартин, мне чертовски неприятно было являться к тебе со всей этой историей, но, взвесив все, как следует, приняв во внимание твое положение в Совете, я решил, что обязан поставить тебя в известность немедленно. Честно говоря, сомнений тут быть не может. Как говорит Дик Рэтклифф, ему рассказал это его грум, — парень слышал, как леди Рокситер говорила о намерении короля жениться на своей племяннице. Он прошел тогда мимо нее на площадке над рекой и обознаться не мог.