Город праха - Кассандра Клэр

Клэри смотрела в окно на серебристо-серую воду, скорчившись на сиденье и засунув руки в рукава зеленой вязаной кофточки с капюшоном. Пряжа растрепалась по краям, и бахрома щекотала подбородок.

— Я знаю Саймона уже давно, — продолжал Люк. — И знаю, где именно он всегда стремился быть.

— И где же?

— Рядом с тобой. Помнишь, как в десять лет ты свалилась с дерева и сломала руку? Саймон тогда чуть ли не с боем прорвался в приехавшую за тобой машину «Скорой помощи» и отправился в больницу.

— Ты еще рассмеялся, а мама толкнула тебя в бок, — вспомнила Клэри.

— Сложно было не рассмеяться. Нечасто увидишь такую целеустремленность у десятилетнего мальчишки. Прямо как питбуль.

— Питбули не носят очки и не страдают аллергией на пыльцу.

— Такая преданность бесценна, — сказал Люк, посерьезнев.

— Я знаю. Зачем ты это говоришь? Я и так хочу умереть от раскаяния.

— Клэри, я пытаюсь объяснить, что Саймон сделал свой выбор сам. Сейчас ты коришь себя за то, что ты — это ты. Это бессмысленно. Ты сказала ему правду, и он сам принял решение, что ему делать дальше. Нельзя отказать человеку в праве выбирать — даже из любви к нему.

— В том то и дело! Когда любишь, выбирать не приходится! — Клэри вспомнила, как у нее внутри все оборвалось, когда Изабель сообщила, что Джейс пропал. Она тогда бросила все и побежала искать его. — Любовь не дает возможности выбора.

— Лучше так, чем наоборот, — веско сказал Люк, сворачивая на Флэтбуш-роуд.

Клэри промолчала, тоскливо глядя в окно. За мостом располагалась не самая красивая часть Бруклина. По обеим сторонам дороги стояли уродливые офисные здания и автомастерские. Унылая картина за окном полностью соответствовала тому, что было на душе Клэри.

Люк решил сменить тему:

— А ты говорила с…

— Саймоном? Да, конечно.

— Вообще-то я хотел спросить про Джейса.

— Нет.

Джейс несколько раз звонил ей и слал сообщения, но Клэри не отвечала. Она хотела наказать себя за то, что случилось с Саймоном, и выбрала худшую кару, которую только могла придумать.

— Надо бы поговорить, — сказал Люк с нарочитым спокойствием. — Узнать, как он. Ему сейчас тоже нелегко, принимая во внимание…

— Ты ведь связывался с Магнусом, — ответила Клэри, неловко ерзая на сиденье. — Я слышала, вы говорили о Валентине и всей этой истории с обращением Меча. Если бы с Джейсом что-то случилось, он бы сообщил.

— Магнус может сообщить лишь о физическом состоянии Джейса, а не о том, что у него на душе.

— Я не буду звонить Джейсу! — Клэри сама удивилась тому, как холодно прозвучал ее голос. — Сейчас я должна думать о Саймоне. Вот уж кому сейчас точно нелегко.

Люк вздохнул:

— Если ему тяжело примириться с тем, кем он стал, может быть, стоит…

— Ну конечно, он не может примириться! — Клэри бросила на Люка испепеляющий взгляд, но он внимательно смотрел на дорогу и ничего не заметил. — Тебе ли не знать, каково это!

— Каково это — однажды превратиться в чудовище? — устало произнес Люк. — Да, прекрасно знаю. Если Саймон захочет поговорить со мной, я буду рад ему рассказать. Ничего, переживет и привыкнет.

Клэри нахмурилась. Заходящее солнце светило прямо в зеркало заднего вида, и от его яркого сияния слезились глаза.

— Тебе было проще. По крайней мере, ты с детства знал, что оборотни существуют. Тебе не пришлось объяснять это своим родным.

Люк хотел что-то сказать, но передумал. Они уже въехали в Вильямсбург и двигались по полупустой Кент-авеню среди зданий складов.

— И все-таки передай Саймону от меня одну вещь, на всякий случай. Достань из бардачка.

В бардачке лежал яркий глянцевый буклет — из тех, которые обычно лежат на стойках в больничных комнатах ожидания.

— «Как открыться родителям», — прочитала Клэри вслух. — Смешно! Саймон не гей, он вампир!

— Буклет о том, как рассказать родителям о себе то, что им будет непросто осознать и принять. Там есть варианты формулировок, их можно изменить по ситуации — или воспользоваться общими рекомендациями.

— Люк! — воскликнула Клэри с возмущением. Предположение, что Саймону могут помочь идеи из буклета, казалось просто смехотворным.

Взвизгнув тормозами, машина остановилась перед домом. Слева блестела темным серебром Ист-Ривер, смеркалось, и дом окружали неясные тени. Одна из них — самая темная — скорчилась на крыльце. Люк сощурился. В своей волчьей форме он обладал превосходным зрением, но как человек оставался близоруким.

— Это Саймон, — сказала Клэри, узнав знакомый силуэт. — Я пойду поговорю с ним.

— Хорошо. Мне как раз надо еще кое-куда заехать.

— Куда?

— За едой. Через полчаса вернусь. Только идите в дом и запритесь.

Клэри проводила взглядом отъезжающий пикап и пошла к дому. Сердце колотилось. С той ночи она несколько раз говорила с Саймоном по телефону, но еще ни разу его не видела.

После превращения они привели Саймона — грязного, окровавленного, ничего не соображающего — к Люку, чтобы вымыть и переодеть, прежде чем везти домой. Сначала Клэри хотела идти с ним в Институт, но это было невозможно: Саймон больше никогда не войдет ни в церковь, ни в синагогу. Потом, сидя на заднем сиденье пикапа, она смотрела, как Саймон шел к своему дому — сгорбившись, будто ему в лицо дул сильный ветер. На крыльце автоматически зажегся свет, и Саймон шарахнулся назад, потому что принял его за солнечный. Клэри беззвучно заплакала. Джейс хотел взять ее за руку, но она отшатнулась. Она больше никогда не прикоснется к Джейсу. Это будет ей наказанием — расплатой за то, что она сделала с Саймоном.

Сейчас слезы подступили опять. Клэри шла к крыльцу, глотая ком в горле, и приказывала себе не плакать — будет только хуже.

Саймон сидел в самом темном углу крыльца. Клэри заметила, что глаза у него поблескивают в темноте, но не могла вспомнить, было ли такое раньше.

— Привет, Саймон.

Он поднялся на ноги одним грациозным движением, и у Клэри мурашки побежали по коже. Чем Саймон никогда не отличался, так это грацией. В нем что-то неуловимо изменилось, что-то стало совсем другим…

— Прости, если я напугал тебя, — произнес Саймон сдержанным, почти чужим тоном.

— Нет-нет, ничего… просто… Ты давно здесь?

— Не очень. Я ведь теперь могу выходить на улицу только после заката. Вчера вот случайно высунул за окно руку, и пальцы чуть не обуглились. Хорошо, что на мне теперь все быстро заживает.

Клэри нашарила в кармане ключ и открыла дверь.

— Заходи, — сказала она. — Люк велел сидеть дома.