Все приключения мушкетеров - Александр Дюма

– Бокингем в Париже! сказал король. – Что же он здесь делает?

– Без сомнения, составляет заговор с врагами вашими, гугенотами и Испанцами.

– Нет, нет! Он составляет заговор против чести моей с г-жей де-Шеврёз, г-жей де-Лонгвиль и Конде!

– О, государь, какая мысль! Королева слишком благоразумна, и главное, слишком любит ваше величество.

– Женщина слаба, г. кардинал, сказал король; – а что касается до любви ее ко мне, то я знаю уже эту любовь.

– Все-таки я утверждаю, сказал кардинал, – что герцог Бокингем приезжал в Париж по причине чисто политической.

– А я уверен, что он приезжал совсем по другой причине, г. кардинал; и если королева виновна, то горе ей!

– Впрочем, сказал кардинал, – как ни неприятно мне подумать о подобной измене, но ваше величество наводите меня на эту мысль: г-жа де-Ляннуа, которую, по приказанию вашего величества, я допрашивал несколько раз, сказала мне сегодня утром, что в предпрошедшую ночь ее величество легла спать очень поздно, что сегодня утром она много плакала, и что она весь день писала.

– Ну, так, сказал король: – это, без сомнения, к нему. Кардинал, я хочу иметь бумаги королевы.

– Но как взять их, государь? Мне кажется, что ни я, ни ваше величество не может взять на себя подобного поручения.

– Как поступили с женой маршала д’Анкр? вскричал король в сильном гневе: – обыскали ее шкафы, наконец обыскали ее самое.

– Жена маршала д’Анкр была, государь, не больше как Флорентинская искательница приключений, между тем как августейшая супруга вашего величества, Анна Австрийская, королева Франции, т. е. одна из величайших принцесс на свете.

– Тем больше ее вина, герцог! Чем больше она забыла свое высокое положение, тем ниже упала. Впрочем я давно уже решился покончить со всеми этими интригами, политическими и любовными. У нее есть какой-то ла-Порт.

– Которого, признаюсь, я считаю главным действующим лицом во всем этом, сказал кардинал.

– Так вы думаете также, что она меня обманывает? спросил король.

– Я думаю и повторяю вашему величеству, что королева составляет заговор против власти своего короля, но не против чести его.

– А я говорю вам, что против того и другого, я говорю вам, что королева не любит меня, что она любит другого, что она любит этого низкого Бокингема! Отчего вы не арестовали его, когда он был в Париже?

– Арестовать герцога! арестовать первого министра короля Карла I! Подумали ли вы, государь? Сколько было бы шуму! И если бы подозрения вашего величества насколько-нибудь оправдались, в чем я все-таки сомневаюсь, какой был бы скандал!

– Но так как он вел себя как бродяга и вор, то надо было…

Людовик XIII не договорил, испугавшись сам того что хотел сказать, между тем как Ришельё, вытянув шею, бесполезно ожидал слова, которого король не сказал.

– Надо было?…

– Ничего, сказал король, – ничего. Но в то время, пока он был в Париже, вы не теряли его из виду?

– Нет, государь.

– Где он жил?

– В улице ла-Гарп, № 75.

– Где это?

– Возле Люксембурга.

– И вы уверены, что он не видался с королевой?

– Я полагаю, что королева слишком уважает свои обязанности, государь.

– Но у них была переписка: это к нему королева писала целый день. Герцог, я хочу иметь эти письма.

– Но, государь…

– Герцог, я хочу их иметь, чего бы это ни стоило.

– Позвольте заметить вашему величеству…

– Разве вы тоже изменяете мне, г. кардинал, что вы всегда противитесь моей воле? Разве вы тоже в союзе с Испанцами и Англичанами, с г-жей де-Шеврёз и с королевой?

– Государь, отвечал со вздохом кардинал. – Кажется, я не подал повода к подобному подозрению.

– Вы слышали, кардинал, я хочу иметь эти письма?

– Есть одно только средство.

– Какое?

– Поручить это канцлеру Сегие. Это совершенно относится к обязанностям его звания.

– Послать за ним сейчас же!

– Он должен быть у меня, государь; я посылал за ним, и уходя в Лувр приказал просить его подождать, если он придет.

– Пошлите за ним сейчас же!

– Приказание вашего величества будет исполнено, но…

– Но что?

– Но королева, может быть, не захочет повиноваться.

– Моему приказанию?

– Да, если она не будет знать, что это приказание короля.

– Хорошо! Чтоб она не сомневалась, я сам предупрежу ее.

– Ваше величество не забудете, что я сделал все что мог, чтобы предупредить разрыв.

– Да, герцог, я знаю, что вы очень снисходительны к королеве, может быть даже слишком снисходительны, и мы об этом поговорим после.

– Когда угодно будет вашему величеству; но я всегда буду счастлив тем, государь, что приношу себя в жертву доброму согласию, которое всегда желаю видеть между вами и королевой Франции.

– Хорошо, кардинал, хорошо, пошлите же за канцлером, а я пойду к королеве.

И Людовик XIII пошел в коридор, соединявший его кабинет с комнатами Анны Австрийской.

У королевы были в это время придворные дамы ее: г-жа де-Гито, г-жа де-Сабле, г-жа де-Мопбазои и г жа де-Гемене. В одном углу сидела испанская горничная ее, донна Естефана, последовавшая за ней из Мадрида. Г-жа де-Гемене читала; все слушали ее со вниманием, кроме королевы, которая нарочно устроила это чтение, чтобы, притворяясь слушающею, можно было мечтать на свободе.

Мысли ее, украшенные последним отблеском любви, все-таки были печальны. Анна Австрийская, лишившаяся доверенности своего мужа, преследуемая ненавистью кардинала, не могшего простить ей, что она отвергла нежные чувства его, имея перед глазами пример королевы матери, которую ненависть эта мучила во всю жизнь ее, хотя Мария Медичи, если верить запискам того времени, сначала питала к кардиналу то чувство, в котором Анна Австрийская всегда ему отказывала. Анна Австрийская видела как падали один за другим самые преданные слуги ее, самые искренние советники, самые дорогие любимцы. Она как будто обладала пагубным свойством приносить несчастие всему, к чему прикасалась; Дружба ее была роковым знаком, вызывавшим преследование. Г-жи де-Шеврёз и де-Верне были изгнаны, наконец ла-Порт не скрывал от своей госпожи, что он с часу на час ожидал что его арестуют.

В то время когда королева была погружена в самые мрачные мысли, дверь отворилась и вошел король.

Чтение тотчас прекратилось, все дамы встали, и наступило глубокое молчание.

Король не сделал никакого приветствия и, становясь перед королевой, сказал ей нетвердым голосом:

– К вам придет канцлер и сообщит вам то, что я ему поручил.

Несчастная королева, которой беспрестанно угрожали разводом, изгнанием и даже судом, побледнела под румянами и не могла удержаться, чтобы не спросить:

– Зачем же он придет, государь? Что такое скажет мне канцлер, чего ваше величество не можете сказать мне сами.