Призови меня тихо по имени - Макс Крынов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так вот, к чему это я. Сегодня я с ленивым любопытством прожившего четыре десятка лет человека наблюдал за Горо, который ранним утром достал из шкафа кипу листов, чернильницу, и к моменту, как я проснулся, успел исписать все чистые листы. Теперь обезьян размазывал по своей, уже отнюдь не золотистой шерстке, черную жижу. Спешить уже было некуда — самостоятельный Горо сам достал бумагу, сам накорябал там буквы. Какой молодец.
Но кто из нас не исследовал мир таким вот способом, кто не допускал детских ошибок? Помню, как я, оставшись дома у бабушки, полез жечь церковную свечу и обжег пальцы. Или — как выпустил дедушкиных кроликов из клеток, когда меня посетило озарение: зачем рвать траву и нести животным, если животных можно отвести к траве?
Я вздохнул и еще раз осмотрел беспорядок и чернильные разводы на полу. Честно скажу — желание дать мелкому проказнику по заднице было сильным, очень сильным. Но учить ребенка через тумаки — это верный способ добиться недоверия и страха.
Вспоминаю, опять же, отца, которого в раннем детстве боялся и каждый раз ждал, когда батя наконец уедет на вахту, чтобы можно было спокойно бегать по дому, не боясь случайно заслонить родителю телевизор, лежа или полусидя читать книжку, не опасаясь, что отец, тоже не умеющий общаться с сыном, зайдет в комнату и начнет читать нотации на тему «не так сидишь». Не так сидишь, плохо учишься, кровать не заправлена, мало двигаешься, не занимаешься спортом, плохо занимаешься спортом, нормально занимаешься и даже выигрываешь районные соревнования, но слабо взяться за областные?
Наверное, из-за вечных ссор дома мы с братьями и сестренкой жили, как змеи, помаленьку травя друг друга и собирая друг против друга коалиции. Злоба и крики, которыми нас щедро одаривали родители, не могли быть переварены, детям необходимо все это выплескивать. Школьные хулиганы по большей части подвергаются насилию дома и получают извращенное удовольствие, отправляя эту боль следующему адресату. Те дети, которые получают облегчение, нанося себе порезы лезвиями бритв, подвергаются насилию дома. Ну, и так далее.
Ладно, что-то я чересчур задумался с утра. Пора наводить порядок и купать своего питомца. Если уж приручил, буду нести ответственность.
Я спустился вниз, и застал занятную картину. Альсарана сидела на высоком стуле и болтала ногами, щебеча с поварихой. Увидев меня — улыбнулась, будто увидела давнего друга.
— Кабал! Привет!
— Ага. Дайте чего-нибудь на завтрак, пожалуйста.
Женщина покосилась на меня с неодобрением, а потом молча направилась на кухню. Будто мне есть какое-то дело насчет недовольства местного персонала.
— Чем сегодня будем заниматься? — бодро спросила девчонка.
— Нас стало чересчур много для гостиницы. Поэтому сейчас поем, а потом — пойдем дом выбирать, где жить будем. — Я — на постоянной основе, а ты — пока не проколешься. — Ты, кстати, не голодная?
— Нет, меня уже накормили.
— Вот и отлично, — киваю, — тогда будь добра, отмой Горо, — киваю я на обезьяна, который, понурившись, вышел за мной в зал. — Надеюсь, ты не против поработать?
— Н-нет…
— Тогда возьми у прислуги мыло, и все прочее, чем обычно смывают чернила с шерсти, узнай, где здесь баня, и приступай.
На уборку и купание Горо у девушки ушло порядочно времени, и даже так она не отмыла обезьяна до конца. Да и комнату я пока не чистил — нужно будет обращаться к торговцу, потому что мыло тут бессильно, а никакой нормальной химии еще не изобрели. Наверняка есть какие-то алхимические составы, которые способны чернила с обезьянки убрать. И сделать это нужно будет до переезда.
Или — попросту накину серебряный за вандализм, и на этом остановимся.
Нет, пожалуй все следы стоит убрать. В города уже есть два места, где под кляксами и чернильными разводами находятся печати и руны. Не хочется, чтобы появилось третье такое место, которое будет даже не следом, ведущим ко мне, а ковровой дорожкой.
На площадь мы вышли часов в девять. Утреннее солнце играло на шпилях, свежий воздух вдыхать было приятно. Единственное, что слегка портило настроение — продолжающаяся игра девчонки.
— Тут так великолепно! — воскликнула брюнетка. — Спасибо за то, что вытащил меня!
Альсарана не ограничилась простой благодарностью — попыталась обнять меня на радостях. Вот только я инстинктивно шарахнулся в сторону — у меня даже не возникало сомнений в ее нечеловеческой сущности. Мне не хотелось ни касаться ее, ни обниматься, ни участвовать в странной игре.
Девчонка сделала вид, что ничего не случилось, и отвернулась, любуясь окрестностями. Хотя радостная улыбка малость померкла.
Здешнее общество еще не доросло до газет, даже до объявлений добрались только авантюристы со своей знаменитой доской. Самое прогрессивное, что здесь было — это сарафанное радио, но работало оно гораздо лучше, чем в нашем мире. В этом городе жили люди, которые существовали и кормились новостями и слухами. Обменивались ими и знали практически все и обо всех. Только на теневую сторону города не совались. А может, и совались, только теми слухами не делились — им хотелось жить.
Я приметил нужного человека и подошел к нему.
Он стоял на краю площади — парнишка, одетый в короткие штанишки и не по размеру большую курточку, которая и по сезону не слишком подходила. Зато ботинки у него были отличные, даже лучше, чем мои недоунты. Оно и понятно — бегунка ноги кормят, так что о них парнишка заботится.
— Хочешь медяк?
Стандартная плата за работу. Если паренек выполнит поручение, дают еще как минимум одну монету.
— Кто же не хочет медяк, — кивнул паренек. — А чего хочешь ты?
— Снять какой-нибудь домик ближе к окраине. Не заброшенный, относительно ухоженный, ну и без хозяйки, идущей в довесок. Чтобы печь была нормальная, и как минимум две комнаты. Если найдешь что-нибудь подходящее, скажи хозяйке, что я готов платить в месяц десяток серебра, заезжаю надолго и могу оставить залог.
— Попробую. Есть на примете пара домов: та же старая Элен хочет переехать к…
— Хорошо, — перебил я паренька. — Давай скажешь, как узнаешь точно. Если найдешь подходящее
