Пикник на обочине. Счастье для всех - Дмитрий Силлов

В ответ замигали вспышки, причем не только из потревоженной кучи, но и из-за нагромождения строительных плит, сваленных недалеко от дороги. Били с двух точек, причем неприцельно, как это бывает, когда стрелков, поджидающих ничего не подозревающую жертву, застают врасплох. Тем не менее, я явственно ощутил несколько мощных ударов по корпусу машины, от которых та ощутимо вздрогнула, словно живое существо.

– Твою мать! – заорал Борода, выписывая на дороге немыслимые кренделя. – Стреляй, Толян, хрен ли ты сидишь, как просватанный?

Молодой, очнувшись от ступора, принялся палить в белый свет как в копеечку. Практического толку от такой стрельбы почти ноль, разве что противник окажется необстрелянным и, впечатлившись нашей огневой мощью, попрячется за укрытиями…

Не впечатлился и не попрятался. Несколько пуль просвистело рядом с моим лицом, одна обожгла по касательной и без того паленую щеку. Да чтоб вас!

Стрелять одновременно в обе стороны нереально, плюс мне здорово мешала дуга, ограничивающая поворот ствола пулемета.

– Борода, влево! – заорал я, впечатываясь ребрами в дугу, на которой был закреплен поворотный кронштейн ПК.

Степан крутанул руль. Наш «бобик» встал на два колеса, едва не перевернувшись. Но «едва» – не считается. Автомобиль еще медленно заваливался в обратную сторону, словно раздумывая, принимать нормальное положение или так и остаться скособоченным, а я уже вспорол несколькими короткими очередями кучу мусора, выбив из нее пулями чье-то тело с таким же пулеметом в руках, как у меня.

Половина победы – это очень неплохо. А вот когда у тебя за спиной противник, это никуда не годится. Сейчас я представлял собой классическую ростовую фигуру, на полсекунды зависшую в воздухе – ровно столько требовалось нашему «козлику», чтобы встать на четыре ноги, то есть колеса.

И противник, скрывшийся за плитами, не растерялся, добросовестно отработав по ней четверть магазина. Вернее, по тому месту, где я был полсекунды назад.

Не знаю, правду ли мне сказал Директор насчет того, что мои родители были цирковыми артистами и что меня учили разным трюкам с малолетства. Во всяком случае, на турнике, брусьях и кольцах я запросто крутил разные финты во французском Легионе, удивляя инструкторов и товарищей по оружию.

Вот и сейчас, чуя нижней чакрой, куда целится неведомый супостат, я отлип от пулемета, схватился за дугу, мощно оттолкнулся ногами и, совершив в воздухе сальто, оказался на капоте автомобиля, наконец-то принявшего нормальное положение.

Дело было за малым – развернуться на сто восемьдесят, одновременно переводя автомат из положения за спиной в боевое, упасть на одно колено и дать одиночный чуть выше вспышек, мигающих из-за плит.

А потом был миг тишины, какой всегда случается после боя. Ее еще называют мертвой. Странное словосочетание, придуманное писателями и поэтами, как будто раскаленными пулями можно умертвить тишину. Нет, пулями можно убить только живое существо. Например, Молодого по имени Толян, который неподвижно застыл на пассажирском сиденье, насквозь прошитый свинцом, предназначенным мне.

Борода, сидевший за рулем, кривился от боли – водительскому креслу тоже досталось, а значит, и его хозяину тоже. Правда, меньше, чем Молодому – у Степана только правый рукав был разодран и медленно намокал кровью. Судя по всему, царапина, правда, наверняка болезненная. Но это меня интересовало в последнюю очередь.

– Говори, – сказал я, направляя автомат водителю в голову.

– Что говорить? – еще сильнее скривился он, хотя вроде сильнее и некуда было.

– Говори, кто вы и зачем пришли в Зону. Лох со стажем, которого ты из себя корчил, вряд ли знает, что такое засада на три часа, и однозначно не обладает навыками экстремального вождения в условиях скоротечного боя.

– Перевяжи сначала, – простонал Борода, похоже, все еще не выйдя из роли.

Вместо оказания первой помощи я повел стволом влево и оживил тишину одиночным выстрелом. Степан схватился за обожженную мочку.

– Вторым выстрелом я отстрелю ухо, – скучно сказал я. – А третьим продырявлю тебе тыкву. Информации мне это не добавит, зато избавит от необходимости задавать вопросы, на которые ты не хочешь отвечать. Итак, повторяю: кто вы и зачем пришли в Зону?

– Я наемник, позывной Москит, – произнес Борода. – До Зоны работал в трех горячих точках, в основном шоферил, сопровождал конвои и возил военное начальство. Хотя и убивать приходилось, не без этого. Потом затосковал, вернулся домой, где меня и повязали по четыреста сорок седьмой статье за наемничество. Пообещали дать с отягчающими выше высшего, а это, согласно Уголовному кодексу Украины, от десяти лет лагерей. Либо альтернатива: я иду в Зону вместе со своим племянником, который был вообще не при делах, но мечтал стать сталкером. Вот он сидит, племяш мой…

– Цель похода, быстро! – коротко бросил я, предвидя долгие сожаления по поводу гибели родственника. Нет, конечно, я все понимаю, горе есть горе, но наша пальба могла привлечь к этому месту нежелательных гостей, поэтому клиента надо было «колоть» быстро, пока он «плыл», сливая информацию. В таких случаях задача «колющего» следить, чтобы клиент не отвлекался, «плывя» и дальше в нужном направлении.

– Доставить груз, – отозвался Борода. Может, на Большой земле он и «Москит», но тут Зона, где менять полученные здесь погоняла – дурная примета.

– Какой?

– Вот, – просто ответил Степан, задирая окровавленную рубаху на животе мертвого племянника.

Понятно. Признаться, когда Молодой переодевался в трофейный камуфляж, я не обратил внимания на свежий шрам, пересекающий живот парня по горизонтали, словно след от неудачного харакири – не имею привычки подглядывать за голыми мужиками. Теперь же мне все стало ясно.

Толян был живым контейнером. Технология отработана преступными картелями еще много лет назад, на заре становления наркозависимости трех десятых процента человечества. Живому человеку с небольшим брюшком вживляют прямо в жировую прослойку груз с наркотой и небольшим количеством взрывчатки, достаточным, чтобы превратить кишечник в фарш при попытке самостоятельного извлечения посылки. К курьеру приставляют либо надзирателя, что не очень эффективно, либо любящего родственника, кровно заинтересованного в благополучном завершении операции. Только в данном случае, боюсь, дело было не в наркотиках.

Из разодранного пулями живота Толяна выглядывал край плоского стального контейнера, напоминающего маленький гроб, на крышке которого я разглядел выгравированное изображение то ли быка, то ли коровы.

– Доставай, – приказал я.

Борода бросил на меня умоляющий взгляд, но я лишь повел стволом автомата – делай, мол, и побыстрее. У меня не было ни малейшего желания копаться в брюхе трупа, рискуя потерять кисть руки в результате мини-взрыва. Сразу сказали б правду, зачем шли через кордон, возможно, Степан остался бы жив. А так – не обессудьте, ложь наказуема. Тем более, ложь тому, кто искренне пытался наставить заблудших на путь истинный.