Наследник олигарха - Чингиз Абдуллаев

Ринат долго стоял, восхищаясь этим видом. Затем поймал такси и попросил отвезти его в «Бристоль». Только приехав в отель, он вспомнил, что у него одни доллары и нужно найти евро, чтобы расплатиться. Попросив водителя подождать, он вошел в отель и обменял сто долларов. После чего заплатил водителю такси, дав ему щедрые чаевые, и вернулся в отель. Там уже стояла встревоженная Тамара.

— Где вы были? — нервно спросила она. — Ребята ищут вас по всему отелю. Все с ума сходят, а вы ушли погулять.

— Вы бывали в Париже? — неожиданно спросил Ринат.

— Конечно. Три раза. Вам понравилось?

— Прекрасный город, — пробормотал Ринат.

— Идемте в ресторан завтракать, скоро должны приехать французские адвокаты, — предложила она. — Я уже завтракал, — ответил Ринат.

— Меня поражают эти два качества, сочетающиеся в вас таким невероятным образом, — призналась она, — цинизм журналиста и наивность молодого человека. Не знаешь, когда и какой стороной вы повернетесь. Все равно пойдемте с нами, просто посидите и выпьете кофе.

Потом они пили кофе и весело смеялись, все еще не чувствуя, что именно должно сегодня произойти. Через час приехали адвокаты. Дрюмо и Леклерк привезли еще несколько томов документов, и ему пришлось подняться в свой номер, чтобы вместе с Иосифом Борисовичем и Тамарой разбирать предоставленные бумаги. Уже через два часа она поняли, что необходим профессиональный переводчик.

От Рината не укрылось, как пристально следили за его действиями французские адвокаты, словно спрашивая себя, как поведет себя в будущем этот молодой наследник.

Было решено пригласить на следующий день двух переводчиков. Однако Ринат попросил адвокатов задержаться.

— У меня возникло несколько вопросов, на которые нам нужно найти ответы, — сообщил он всем трем адвокатам и Тамаре, сидевшей с ними за столом. — Я случайно узнал, что дом в Лондоне не просто выставлен на продажу. Решение об этом подписал перед смертью мой дядя. И дом хочет купить один из его бывших компаньонов — Эдуард Давидович. Такое ощущение, что мой дядя заранее готовился к своей смерти.

— Не кощунствуйте, — всплеснул руками Плавник. — О чем вы говорите?

Он продал свой личный самолет за два месяца до смерти, — начал перечислять Ринат, — продал свою транспортную компанию во Львове. Причем деньги вы до сих пор не нашли. И боюсь, что никогда не найдете. А братья Глущенко не станут вам говорить, как прошла сделка, и тем более не покажут вам платежных документов. Затем дача на Рублевке, откуда вывезли мебель и которую тоже готовы были продать. И наконец, акции Запорожского металлургического комбината, тоже проданные за месяц до взрыва вертолета. Как будто он очень торопился. Слишком много совпадений. Мне кажется, он понимал — у него мало времени. Тогда выходит, что он готовился к тому, что его могут убить. Но почему тогда он не оставил завещания? Почему до сих пор мы не можем найти многие его счета?

Леклерк что-то тихо сказал Дрюмо по-французски И. Тот переспросил. Плавник нахмурился.

— Если вас послушать, то выходит, что он сам себя взорвал, — укоризненно сказал Иосиф Борисович. — Так не бывает. Ему, наверное, угрожали, и он хотел распродать основные активы.

Дрюмо и Леклерк продолжали о чем-то тихо говорить.

— Я думаю, на сегодня мы закончим, — предложил Плавник, — и продолжим завтра, уже с переводчиками.

Когда французские адвокаты попрощались и вышли из номера, Иосиф Борисович набросился на Рината:

— Зачем нужно все говорить при французах? Они и без того подозревают вашего дядю в связях с мафией. Если им удастся доказать, что это преступные деньги бандитов, вы не получите ни цента, ни копейки. Нельзя быть таким наивным.

— А может, я и не хочу получать ничего, — горько ответил Ринат.

Плавник развел руками и взглянул на Тамару. Она улыбалась. Ей нравился противоречивый характер молодого наследника.

Они ушли из его номерами он долго лежал на диване, обдумывая сложившуюся ситуацию. Он почувствовал, что проголодался, и решил позвонить Тамаре, когда услышал звонок телефона. Подошел и снял трубку.

— Господин Шарипов, — спросил неизвестный на хорошем русском языке, — это вы?

— Да, кто со мной говорит?

— Вы можете спуститься вниз? Только один, без охраны. Не беспокойтесь, в этом отеле вам ничего не грозит. Здесь своя служба охраны.

— Кто говорит?

— Мне нужно срочно с вами увидеться.

— Пока вы не скажете, кто говорит, я не выйду из номера.

— Наш разговор связан с гибелью вашего дяди.

— Хорошо. Я сейчас спущусь.

Он положил трубку и задумался. Может, позвать Талгата или Анзора? Нет. Звонивший просил никому не говорить. Ринат решил, что может позволить себе спуститься в холл отеля. Он вышел из номера, вошел в кабину лифта и спустился вниз. В холле было несколько человек. Пожилой негр, две молодые итальянки, громко и весело беседующие, индус в своей традиционной чалме, очевидно сикх, еще пара европейцев. Ринат подождал минуту, вторую, третья. Пять минут. К нему никто не подходил. Чувствуя легкое разочарование, он пошел к кабине лифта и услышал за спиной чужой голос.

— Не оборачивайтесь. Входите в кабину. Ринат посмотрел на отражение человека, стоявшего за его спиной, в зеркале. Он никогда не видел этого человека. Среднего роста, коротко остриженные волосы, темные очки. Ринат подождал, пока перед ним откроются створки кабины лифта, и незаметно достал свой телефон. Он набрал номер Талгата, ожидая, что тот ответит.

— Куда мы идем? — спросил Ринат, входя в лифт и чувствуя прикосновение дула пистолета, лежавшего в кармане неизвестного.

— На четвертый этаж, — пояснил незнакомец, нажимая кнопку.

Ринат увидел, как включился его аппарат. Талгат уже взял аппарат и, очевидно, его слышал.

— Вы можете сказать, зачем вы меня похитили? — спросил Ринат громко, чтобы его услышал Талгат.

— Не кричите, — попросил незнакомец, — иначе я буду стрелять. Идемте по коридору. Остановитесь у четыреста пятого номера.

— Четыреста пятый номер? — громко переспросил Ринат.

Незнакомец нахмурился. Ему не нравился этот громкий голос. Ринат положил аппарат в карман, не отключая его.

— У вас есть микрофон? — наконец спросил незнакомец.

— Ничего у меня нет, — огрызнулся Ринат.

Они вышли в коридор, медленно направились к нужному номеру. Ринат нарочно замедлял шаг.

— Идите быстрее, — приказал неизвестный, — одно ненужное движение, и я буду стрелять.

— Не надо нервничать, — предложил Ринат.

И в этот момент они услышали за спиной шум.

— Стоять на месте, — громко сказал Талгат, — иначе буду стрелять.

Ринат знал, что у него нет оружия. Его охрана не могла провозить оружие в самолетах и через государственную границу. Но, возможно, этого не знал похититель. Тот чуть повернул голову, и Талгат ударил его по спине. Неизвестный упал. На него сверху навалились Талгат и подоспевший Павел. Анзор уже оттолкнул Рината, чтобы помочь своим товарищам. Они успели достаточно быстро. Талгат все понял, когда раздался телефонный звонок.

Ринат видел, как они выкрутили руку незнакомцу, доставая оружие, как повернули его к себе. И в этот момент Талгат вдруг замер. Незнакомец, увидев Талгата, тоже замер.

— Карим, — негромко сказал Талгат. — Это ты?

— Талгат, — тихо произнес его брат.

Павел, забрав оружие, ошеломленно вертел головой, не понимая, что происходит. Он не знал Карима и не мог предполагать, что это был старший брат Талгата. Анзор, знавший в лицо Карима, нахмурился, на всякий случай вставая перед Ринатом.

— Ты жив? — спросил Талгат.

Ринат смотрел на его брата, не понимая, что происходит. Карим начал медленно подниматься, еще ничего не объясняя. И в этот момент открылась дверь четыреста пятого номера.

— Карим, — раздался чей-то голос, — ты можешь пригласить их всех в наш номер.

Анзор замер, не решаясь повернуть голову. Талгат, все еще сидевший на полу, изумленно раскрыл рот. Его трудно было испугать, но он был явно смущен. Ринат посмотрел на человека, предложившего им войти. Этого не могло быть. Он бредит или сошел с ума. Так не бывает. Но он стоял и смотрел на живого Владимира Аркадьевича Глущенко, криво улыбавшегося своему племяннику.

Глава 23

Они вошли в небольшой номер все пятеро. Глущенко пропустил их всех. Талгат, его старший брат Карим, Анзор, Павел и Ринат. Когда Ринат входил в комнату, Глущенко усмехнулся. Он весело посмотрел на Рината и кивнул в знак приветствия:

— Вот ты какой, мой наследник.

Они расселись по стульям и на кровати. Глущенко стоял перед ними — живой и невредимый. Они не понимали, что происходит.

— Вы разве не погибли? — спросил Талгат.

Погибли, — кивнул Глущенко. — Дело в том, что мне давно уже предъявили ультиматум американцы. Либо я ухожу из политики, либо они публикуют показания некоторых наших чиновников и объявляют официальную охоту на меня. Вы же знаете, что произошло на наших президентских выборах. Официально победил Янукович, но американцы начали давить. Они объявили, что заблокируют все счета сторонников Януковича, если те не откажутся от его поддержки. Им нужно было любым способом провести Ющенко. И они его провели, фактически заблокировав возможности сторонников Януковича. Я никогда не был его сторонником, но после того как Ющенко пришел к власти, он привел свою команду. А мы им мешали. Особенно такие, как я, связанные с российскими компаниями. И тогда американцы решили меня убрать. Мне предложили на выбор: либо я навсегда ухожу из политики, либо на меня объявляют охоту и передают в руки американского правосудия. Я знал, что уходить нельзя. Американцам нельзя верить. Все их гарантии пшик. Если у них есть на меня компромат, то рано или поздно они меня затребуют. Или выдадут. Или устроят очередную пакость. Как было с Бородиным, когда ему дали визу в Америку, а потом арестовали. Как было с Адамовым, когда ему, ничего не сказав, дали приехать в Швейцарию и потом взяли. Я знаю, как они работают. Это страна, где официально разрешены сделки между правоохранительными органами и преступниками. Любой чиновник, попавший в поле их зрения, мог дать показания, и ордер на мой арест был бы немедленно подписан. А с американцами сейчас никто не хочет портить отношения. И меня бы выдали. Тем более что и Франция не стала бы меня очень сильно защищать, хотя я и получил их гражданство. Французы представили бы меня как очередного бандита из русской или украинской мафии, сумевшего обманом получить их гражданство. И тогда я решил, что должен «умереть».