Первая проекция - Кирилл Вячеславович Туров

— Дела… Я был уверен, что ты всё делаешь осознанно — так ловко у тебя получилось Эдика на томографе отсканировать. Да и поляризатор уже успел испытать на собственной шкуре. Да и с Эдиком вы уже синхронизировались, как он мне рассказал. У меня, в своё время, на это ушло гораздо больше времени. А тебе просто повезло? Ни за что не поверю!

— Марко, я правда, ничего не понимаю. Дай хотя бы намёк!

— Ну нет уж. Так даже интереснее. Забавно наблюдать за тем, как ты теряешься в догадках. Я тут строил сумасшедшие планы, продумывал всё до мелочей, боясь, что ты меня раскусишь. А ты, оказывается, ничего и не помнишь! Можно было сразу с тобой и твоей шайкой разобраться, не боясь последствий.

— Твою мать, ты можешь объяснить, что тут происходит?

Голос в динамике захихикал и связь прервалась — лабиринт вновь закончил перестроение. Мы с каджитом двинулись дальше. Бегемот был задумчив и всё чаще поглядывал на меня.

— Извини, Андрей. Всё, что ты говорил — правда? Ты на самом деле не из нашей вселенной?

— Ну, конечно, я говорил правду. Зачем мне врать?

— Я думал, ты своё амплуа поддерживаешь. А у вас тут, я посмотрю, настоящий вселенский конфликт назревает. Ты и правда ничего не помнишь?

Я остановился и прислонился головой к стене лабиринта.

— Правда, Бегемот. Совсем ничего. Точнее, нет, кое-что помню. Какие-то обрывки воспоминаний. Два месяца помню отлично — как ходил на работу, как запускал нагнетатель, как жил там, в первом мире. Или уже не первом, я даже не знаю, чему верить теперь. А то, что было до этого — провал. Постоянно думаю об этом, пытаюсь сосредоточиться, но всё впустую. Может быть, если бы у меня было немного больше времени, то я смог бы хоть что-то вспомнить. Но я вот уже восьмой или девятый день по счёту просыпаюсь в новой проекции, как выражается Эдик. И обстоятельства постоянно заставляют меня куда-то бежать что-то срочно делать. Я очень устал, но сейчас я не могу себе позволить отдыхать — нужно вызволять Эдика, синхронизироваться с Фёдором Геннадьевичем, найти Марину и вместе придумать, что делать дальше. А потом уже можно будет отдохнуть.

— Да, дела. Я всё думал, что ты мне наплёл с три короба. Я и до сих пор так думал, только вот всё больше склоняюсь к мысли, что правду мне сказал. Ладно, пойдём дальше, будем Эдика твоего вызволять. Если ты и правда попаданец, как себя называешь, то я просто обязан помочь всем, чем могу.

— Спасибо, Бегемот.

— Меня, кстати, Василием зовут в реальном мире.

Я улыбнулся.

— Очень приятно. Весьма подходящее имя для твоего образа. А меня и правда Андреем.

Бегемот или, точнее, Василий хохотнул, и мы двинулись дальше. Впереди нас ждала очередная развилка, после которой должно было появиться очередное испытание. На этот раз, мы уже не надеялись на вещий камень или другую помощь Холмса. То, что сработало однажды, вряд ли сработает повторно. На развилке мы решили, что не будем долго выбирать и вновь пошли направо.

Затем мы упёрлись в стену, на которой тускло светился зелёный треугольник, единственный поворот вёл направо. Пройдя ещё несколько метров, мы вновь упёрлись в стену. На этот раз на ней светился красный круг, но, как и в прошлый раз, единственный проход снова поворачивал наш путь направо. Пройдя ещё несколько поворотов направо, мы поняли, что лабиринт водит нас по кругу. Никаких других поворотов не было, только направо, бесконечное количество раз.

— Кажется, мы попали в какую-то петлю. Идём обратно?

— Давай попробуем. Других поворотов всё равно не было, поэтому мы должны вернуться обратно к развилке. Может быть, эта область глючная. Я не думаю, что лабиринт кто-то активно поддерживал.

Мы двинулись в обратном направлении, но каково же было наше изумление, когда мы вновь упёрлись в поворот, который вёл только в одну сторону — направо!

— Я могу поклясться, что мы после развилки ни разу не поворачивали налево. А теперь мы повернули в обратном направлении и лабиринт вновь ведёт нас направо. Чертовщина какая-то.

Я задумчиво встал на очередном повороте и глянул поочерёдно в одну, а потом в другую сторону.

— Стой. Это и есть испытание. Судя по всему, мы должны что-то сделать, чтобы разорвать петлю, пойдём туда, куда шли изначально, мне кажется, я заметил какие-то знаки на стене.

— Точно! Я тоже обратил на них внимание. Думаю, ты прав.

— Ты не запомнил знаки на стенах?

— Нет. Давай по новой.

Мы пошли в изначальном направлении. На стене перед нами появился зелёный треугольник. Затем, мы повернули направо, прошли несколько метров и увидели красный круг. Пройдя ещё несколько метров, на стене вновь появился зелёный треугольник.

— А вот и петля! Думаю, сейчас нам нужно повернуть обратно и посмотреть, что будет на стене.

Мы вернулись обратно и увидели на стене красный круг. После очередного поворота направо, на стене загорелся синий крест. Затем снова красный круг.

— Снова петля, обратно!

Мы побежали лёгким бегом, поскольку испытание нам немного поднадоело. Мы вновь увидели синий крест, повернули — розовый квадрат, снова синий крест.

— Обратно!

Розовый квадрат, поворот и…

— Победа! Чёрт, у меня уже голова закружилась. Сколько времени прошло?!

— Не знаю, не успел засечь, но, кажется, не так уж много.

Громкая пафосная речь даже не успела начаться, оборвавшись на полуслове.

— Третье испытание, товарищи! Вот это скорость! Ещё никто не проходил Кносс так быстро!

— Марко, хватит! Мы прошли три испытания, давай встретимся, поговорим. Чего тебе от меня нужно?

— Три из пяти. Впереди вас ждёт много всего интересного. Но, так и быть, я дам тебе подсказку. Возможно, она натолкнёт тебя на размышления. Ты совсем-совсем ничего не помнишь? Какое твоё самое первое воспоминание?

— Я и Фёдор Геннадьевич начали очередное испытание нагнетателя неделю назад, как и два последних месяца. Каждый день я приходил на работу, Фёдор Геннадьевич вводил очередную порцию входных данных, нагнетатель начинал работать, а потом глох, не хватало мощности.

— Интересный выбор… Первая же проекция и такое попадание.

— Попадание куда? Зачем?

— Неважно. А что было до этого? Вообще ничего? Никаких воспоминаний? Больница, три койки? Мы с тобой стоим рядом?

— О чём ты, я тебя никогда не встречал?

— Да, неужели? А если очень хорошо попытаться?

Несмотря на явные насмешки, его слова о больнице затронули какие-то струнки в моей душе. Перед глазами замелькали какие-то смутные воспоминания. Почему я потерял