Ливень без туч - Бхагаван Раджниш

Поэтому я постоянно подчеркиваю, что если даже ты движешься в секс, помни, что твоя цель - самадхи. Естественно, эти слова привели к некоторым ужасным результатам. Люди не поняли их. Они подумали, что я учу людей сексу. Иисус убегал от таких людей, от людей с таким уровнем понимания.

Я просто предлагаю привнести будничное в высшее, - лодка достаточно велика, чтобы перевезти на другой берег и твое низшее, - и в конце концов обыденное тоже будет трансформировано. Это должно быть искусством жизни - в которой обыденное тоже может быть очищено и освящено. В жизни плохое можно тоже сделать хорошим, а зло и грех могут быть полезны. Ничего не нужно выбрасывать. Говорят, что настоящий скульптор не выбрасывает даже бесформенный камень, он использует и его. Все зависит от скульптора. И если ты не умеешь пользоваться тем, что у тебя есть, как ты будешь двигаться дальше? Тебе придется начать с той самой точки, где ты уже находишься.

Секс - это твое состояние, самадхи - это возможность. Если ты движешься шаг за шагом от секса к самадхи, лишь тогда ты сможешь достичь. Если ты думаешь, что не может быть моста между сексом и самадхи, как ты пересечешь реку? Конечно, между невежеством и мудростью должен быть мост, между обыденным и предельным должен быть мост. Иначе обыденное всегда оставалось бы обыденным, как ему тогда подняться к предельному? Конечно, должен быть мост между тобой и предельным.

Как бы далеко ни было Божественное от тебя, оно должно быть с тобой как-то связано. Именно это я говорю. И если связи нет, тогда жизнь тщетна. Как бы далеко ты ни был от Бога, тем или иным образом ты должен быть рядом с ним - иначе не было бы конца твоим блужданиям. Как тогда тебе вернуться домой? Даже если тебя соединяет одна-единственная нить, этого достаточно. Все, что я хочу сказать, это что нить самадхи присоединена к твоей сексуальности. Не фокусируй внимание на сексуальности, сфокусируй внимание на нити. Именно эта нить поднимет тебя вверх. Однажды ты найдешь, что секс исчез и расцвело самадхи.

Ищи любви даже в сексе. Даже в сексе придавай значение любви. Все, чему ты уделяешь внимание, получает питание. Внимание - это питание. Попытайся увидеть хорошее даже в плохом, и это хорошее поможет тебе двигаться к трансценденции. Есть огромная разница между сексуально-центрированной любовью и любовно-центрированным сексом. Слова одни и те же. В сексуально-центрированной любви есть три слова: секс, центр, любовь. Те же три слова - любовь, центр, секс, - но разница огромна. Одно создает мир, другое освобождает. Лестница одна и та же: спустись - и ты в мире, поднимись - и достигнуто предельное.

Последний вопрос:

Пророки, просветленные и преданные увидели предельное как разные формы или бесформенное и назвали это по-своему. Анам, "безымянное", и нетинети, "ни это, ни это", тоже входят в число этих имен. Зависит ли разница в том, как они видят реальность, от различий в личности?

Нет разницы в том, что они видят, разница в том, как они это выражают. Да, то, что осознанно ими, одно и то же, но то, что они говорили, различно. Есть санскритская поговорка: "Видимое одно, но видящие выражают его по-разному". Просветленные видели одну и ту же реальность, но они высказали ее многими способами, потому что ее можно выразить многими способами. Но нет многих способов видеть, потому что, пока существуют системы видения, реальность увидеть нельзя.

Попытайся это понять: пока есть система видения, видение не происходит. Пока твой взгляд сфокусирован, пока у тебя есть образец видения - любого рода очки, - ты будешь придавать всему свой цвет и не увидишь того, что есть. Ты увидишь лишь то, что сможешь - или захочешь. Ты навяжешь себе это. Только если ты освободился от всех систем видения, случается настоящее видение, реализация, в которой нет конкретного способа видения. Это значит, что твои глаза становятся чистыми.

Когда ты больше не индуист и не мусульманин, не джайн и не христианин, не парс и не сикх; когда твои глаза пусты и ты стоишь обнаженный перед предельным, абсолютно чистый, пустой, ты можешь сказать: "У меня вообще нет точки зрения. Я только зеркало, отражающее тебя как есть. Я ничего не добавляю, я ничего не отнимаю - мне нечего отнять или прибавить. Меня больше нет. Теперь есть только ты, а я - зеркало".

В тот день, когда все фиксированные восприятия исчезают - это состояние Махавира наказывает найей, - в тот день, когда ты в состоянии чистой найи, чистого видения, происходит реализация. Реализация одна, но когда мы попытаемся высказать ее, появляются различия.

Пойми это так. Кто-то осознал предельное, кто-то познал истину, на него излилось предельное блаженство - ливень без облаков. Нектар стал изливаться, как говорить об этом? То, что случилось, так велико, так безгранично, что не может содержаться ни в чем. Это сердце очень мало... Океан прыгнул в каплю. Теперь возникла великая трудность: как это передать?

Мира выскажет это, танцуя, потому что ей легко танцевать, это в ее природе. Случилась радость, но Мира не скажет этого словами, она не мастер слов. Радость будет выражать каждая клетка ее тела - она будет танцевать. Мира танцевала с небольшими колокольчиками на щиколотках. Она не могла найти ничего другого, кроме как повязать на щиколотки колокольчики и начать танцевать, не было другого способа. Это было для нее легко, это было кульминацией всей ее жизни. Когда ее озаряло блаженство, рождался танец.

Будда не танцевал, это было не в его природе. Когда его озарило блаженство, он был в молчании, молчание низошло на него, и он не говорил семь дней. Говорят, что боги умоляли его. Сам Брахма пришел и коснулся его ног со словами:

- Пожалуйста, говори, потому что очень редко кто-то просыпается. Твои слова будут светильником для тех, кто блуждает во тьме. Твои слова будут для них средством проснуться ото сна. Пожалуйста, не оставайся в молчании.

Но Будда сказал:

- Мне не хочется говорить. Я могу выразить это блаженство только молчанием. В словах все будет испорчено. Я не смогу высказать это в словах. И я не уверен, что те, кто услышит меня, смогут понять. Если бы раньше кто-то сказал это мне, я бы не понял. Этого нельзя высказать! В этом состоянии человек может только оставаться в молчании. Кто готов понять, тот поймет даже мое молчание. А тот, кто не поймет, не поймет, даже если я заговорю.

Будда настаивал на том, чтобы хранить молчание. Он не хотел ни танцевать, ни говорить. Боги созвали великое совещание и решили, что каким-то образом Будду нужно убедить говорить. Они принесли Будде предложение, от которого он не смог отказаться, ему пришлось согласиться. Они сказали:

- Ты абсолютно прав: из ста человек, которые тебя услышат, девяносто девять не поймут. Но можешь ли ты сказать, что один человек поймет?

Будда сказал:

- Один, который поймет, рано или поздно поймет и без меня. А что касается тех, кто не сможет меня понять, как бы я ни пытался, это будет тщетно.

И боги сказали:

- Ты абсолютно прав! Но может оказаться человек между ними - который тысячи лет будет блуждать, не услышав тебя, а если услышит, достигает другого берега. Пожалуйста, говори ради этого одного. Природы Будды достигает один из миллионов, и, даже если это произойдет с одним человеком, этого достаточно.

И Будда стал говорить.

Слова Будды очень утонченны. Он никогда не говорил ничего нелогичного. Именно поэтому он вообще ничего не говорил о Боге. Он очень логичен; говорить о Боге нелогично. Если говорить о Боге, это создаст замешательство. И до сих пор, кто бы ни говорил о Боге, он должен был поставить одно условие. Как сказал Лао-цзы: "Истина, которая может быть высказана, не настоящая истина" - но ему пришлось ее высказать. Поэтому Будда говорит: "То, что нельзя сказать, не должно быть сказано. И не говори даже, что это не может быть сказано, потому что это тоже способ что-то сказать". Его утверждения очень утонченны. Слова Будды - чистейшие, но лишь те, кто вооружен ясным, острым разумом, смогут их понять.

Другие люди смогут понять Миру. Они уловят ее в ее танце. Кто-то еще поймет каким-то другим образом.

Когда Нанак стал просветленным, он стал петь со своим другом Марданой. Если кто-то задавал Нанаку вопрос: "Есть ли Бог?", Нанак говорил: "Мардана, начинай!" И Мардана играл на своем инструменте, а Нанак пел. Это было его ответом. Когда кто-то говорил о Боге, о карме, о великих теориях, когда кто-то задавал ему какой-то вопрос, он говорил: "Мардана, начинай!" Это было его ответом.

Его песня была его ответом, потому что он говорил, что этот опыт так безграничен, что не может быть выражен в прозе и его можно выразить только в пении. Может быть, каким-то образом тебя бы тронула его песня.