Классика российского налогового консалтинга: Аудитор. Консультант. Советник. Аудитор (возвращение) - Евгений Сивков

– Доказать – докажу, а целоваться с тобой не буду.

– Ладно, черт с тобой, не стану я тебя целовать. Итак, проверка, сосредоточиться. Назови мне три самых красивых глагола в русском языке.

– Ну…, – Зенон задумался, – может, верить, любить и надеяться?

– Не угадал, чурка ты нерусская. Запоминай. Третий по красоте глагол – растамаживать. Второе место занимает чудесное слово узаканивать.

– Эй, так не честно, – запротестовал колдун, – я нормальные слова назвал.

– Наплевать и забыть на твои нормальные слова. А теперь – внимание, шедевр, порожденный гением моего народа. Это слово…. Отсрачивать!

– Чего делать? – растерялся Зенон.

– Подъем! – скомандовал Стас. – У меня идея. Я тебе на примере покажу, что означает это великое русское слово.

Друзья рассчитались с барменом и, пошатываясь, направились к выходу.

– Московская налоговая служба! – назвал таксисту пункт назначения Савельев.

– Итак, – объявил Савельев, когда они прибыли на место, – сейчас мы должны найти фотографа, желательно симпатичную девушку.

– Барышня, можно вас на минутку, – обратился ценитель странных глаголов к проходящей мимо блондинке.

Та с некоторым сомнением оглядела с ног до головы пьяных приятелей.

– Сделайте доброе дело. Мы с товарищем сейчас устроим хэппенинг, а вы запечатлеете это произведение современного искусства на наш фотоаппарат, – он протянул девице свой сотовый телефон, та после некоторых колебаний, взяла его.

– Постарайтесь снять нас так, чтобы в кадр попала вывеска, – инструктировал девушку Стас.

Неверной походкой в обнимку друзья поднялись по лестнице и расположились под табличкой, на которой было написано название грозного учреждения. Барышня направила на парочку встроенный в телефон фотоаппарат.

– Внимание! – крикнул Стас.

Они с Зеноном повернулись лицом к зданию, поэтому немногочисленные зрители не могли разглядеть, что друзья расстегнули брюки.

Через пару секунд обалдевшая барышня начала как сумасшедшая нажимать на кнопку фотосъемки. Кадр получился эффектный: две крепкие мужские задницы, а сверху надпись: Управление Федеральной Налоговой Службы Российской Федерации по городу Москве.

Как оказалось, фотографировала парочку не только блондинка, которой Савельев доверил свой сотовый телефон. В тот же день в интернете появилась «отсраченная» фотография, а под ней надпись: «Налогоплательщики, отдавшие родному государству последние рубахи, готовы снять и последние штаны. Они требуют отсрачивания уплаты налогов».

– Ну, ты приколист! Это ж надо. «Отсрачивать», – хохотал во все горло Зенон, разглядывая на дисплее телефона снимки. – Очень символичное словечко. Надо взять на вооружение.

– Ладно, поехали отсюда, а то сейчас охранники набегут, – Стас уже снова ловил такси. – Клуб «Катрин», пожалуйста.

– Что, мало тебе еще? Окончательно догнаться решил? – поинтересовался колдун, втиснувшись на заднее сидение.

– Хочу тебя кое с кем познакомить, – подмигнул ему собутыльник. – Только смотри у меня, без амикошонства! Никаких там щипков за задницу и тому подобных штучек.

– Не-не-не-не, – замахал своими лапищами Зенон. – Буду кроток, как овечка. Бэ-э-э…

Двух основательно пьяных мужчин при входе в клуб тормознули, пускать в приличное заведение в таком состоянии их категорически отказывались. Стас набрал Катин номер.

– О-хре-неть! – вышла через пару минут хозяйка клуба. – Савельев, ты ли это? Как тебя, убежденного трезвенника, угораздило так нарезаться?

– Катенька, золотко, все в порядке! Мы тут с моим другом, знакомься, кстати, Зенон Сарсадских, – Стас кивнул на колдуна, тот стукнул себя правым кулаком в грудь и резко мотнул рыжей косматой башкой, – обсуждали некоторые проблемы русской морфологии.

– Ладно, клоуны, заходите.

Катерина провела их в зал и усадила за дальний столик. Друзья плюхнулись на мягкий кожаный диванчик. Приглушенный свет висящих над столами абажуров, с большого проекционного экрана темпераментно дама исполняла классическое фламенко грудным голосом с легкой хрипотцой.

– Вас, похоже, уже реанимировать пора. Совсем мертвые, – озабочено посмотрела на мужчин Катя.

– Это мы-то мертвые? Ошибаетесь, милая барышня. Мы живее всех живых! – подал голос Зенон. – А вот эта дамочка, которую вы все тут слушаете, точно мертвая!

– Вы о Росио Хурадо? – удивилась Катерина. – Да, действительно, это запись ее прощального концерта, она уже умерла четыре года назад. Великая была певица. А вы разве знакомы с ее творчеством?

– Первый раз вижу. Но я такие вещи сразу чую, нутром. Мощнейшая энергетика, и качает она ее широкими потоками на публику, такое простым смертным даром не дается. Потому и сгорела.

– Катюша, не удивляйся, просто Зенон колдуном работает, профессия у него такая, – пояснил Стас.

– Колдуном, говоришь? А вот я считаю, что для вас сейчас лучше наколдовать чего-нибудь горячего, мясного и с острым томатным соусом, – улыбнулась Катя и поднялась из-за стола. – Пойду, приготовлю зелья целебного, чтоб вас от власти зеленого змия спасти. А тебе, между прочим, Стасик, – она взъерошила волосы своего друга, – так резко начинать обильные возлияния вообще не рекомендуется, твои ферменты не тренированы, с непривычки большие дозы алкоголя им переработать трудно.

Катерина вышла. Колдун пристальным, изучающим взглядом провожал ее удаляющуюся фигурку.

– Зенон, дружище, ну скажи, разве она не прелесть? – толкнул в бок слегка зависшего приятеля Стас.

Глаза колдуна словно остекленели, пару минут он молчал. Потом с видимым усилием разжал губы и произнес странным голосом:

– Эта девочка – настоящее сокровище для тебя. Подарок судьбы, кысмет по-нашему.

– Конечно, куда там твоим рабыням покорным! – съехидничал загордившийся Савельев.

– Екатерина твоя, Стас, далеко не рабыня, – колдун, казалось, старательно подбирал слова, словно боялся сказать что-то лишнее. – По рождению она царица. Но сама отвергла власть, переданную ей в роду. Теперь она – женщина-воин. Не женщина-мать, хранительница очага, не женщина-бабочка, муза поэтов и украшение жизни. Она воин. Отважный, чистый сердцем, светлый. Но… как бы тебе это объяснить? Она слишком открыта и уязвима, будто специально скинула с себя доспехи защитные…

– О чем это ты? – встревожился Стас.

– Она любит тебя, понял, парень! – почти закричал внезапно рассвирепевший прорицатель. – И она нужна тебе, ой, как нужна! Со своей стороны ты должен – слышишь меня? – должен сделать для нее все, что в твоих силах. Пусть девочка получит столько счастья, сколько позволено свыше и даже больше. И как можно скорее, – зеленые глаза Зенона вдруг потемнели. – А больше я тебе ничего не скажу…

Глава 51. Беседа Стаса с Паровозом

Стас зажмурился. С его головы сдернули мешок, и в глаза сразу ударил яркий свет. Он сидел на стуле посреди небольшой комнаты без окон, а перед ним нервно расхаживал высокий сухощавый блондин.

– Если хотите побеседовать – садитесь лучше, – Савельев кивнул в сторону второго стула, который вместе с предметом мебели, куда усадили его самого, составлял всю обстановку комнату.

– Ты что это, посадить меня пытаешься? – ощерился хозяин комнаты.

«Интересно, журналисты «Эха Москвы» просто злобные провокаторы или на самом деле платные агенты ЦРУ?», – пронеслось в голове Стаса. Сработала система ассоциативного бреда.

Пару лет назад Савельев слушал передачу этой крамольной радиостанции, которая, как обычно, посвящалась стебу по поводу очередного не слишком удачного заявления президента. Глава государства в тот раз, видимо, решил заполнить информационную паузу, и ввиду отсутствия подходящих поводов, а как-то: утопления подводных лодок, определения места проведения очередных Олимпийских игр, взрывов в метро, побед на Евровидении, неосторожно затронул скользкую тему. Как должны вести себя мигранты, которым оказана великая честь пребывания на священной российской земле. Оказывается, эти пришельцы должны знакомиться с нравами и обычаями коренного населения, а затем неукоснительно их соблюдать. Борзописцы (точнее – шустроболтуны) «Эха Москвы» тут же ухватили лакомый кусок. Они решили провести среди радиослушателей опрос: знают ли сами туземцы хоть один исконно местный обычай, который необходимо срочно изучить оккупантам-гастарбайтерам? Оказалось, что кроме «после первой не закусывают» никто ничего толком вспомнить не может. То-то покуражились прислужники мирового империализма! Оказывается, великий-могучий русский народ и обычаев-то кроме чисто алкогольных понятий за душой не имеет!

Стас никогда не считал себя записным патриотом, но здесь его зацепило за живое. Он стал вспоминать, и тут же навскидку обнаружил десятка полтора обычаев и привычек, которые можно было идентифицировать в качестве типично русских: присесть на дорожку, через порог не здороваться, посмотреть в зеркало при незапланированном возвращении домой, стучать по дереву от сглаза… Почему люди не могли вспомнить прекрасно известные им вещи? Возможно, они просто не замечают этих фоновых правил в силу их глубокой укорененности, типичности. Или в эфир станции допускались только наймиты забугорной буржуазии. Затем Савельев попытался вспомнить такую традицию, которая бы точно выдавала характер русского народа. Через полчаса размышлений он обнаружил это глубинное правило. Оказывается, в России полностью табуирован глагол «садиться»! Точной семантикой, смысловым значением слова жертвовали абсолютно все. Даже президент на официальных приемах приглашает своих гостей «присаживаться»! Уголовные традиции стали частью национальной культуры великого народа.