Восемнадцать капсул красного цвета - Владимир Корн

– Пойми, Олег, – снизошел до объяснений Прокоп, – зачерпнуть грязь магазином элементарно. Я не говорю уже о таких вещах, как изменение развесовки оружия, что сказывается на прицельной стрельбе. Поверь опытным людям: в скорости перезарядки нисколько не выиграешь, а геморроя себе добавить – запросто. Вот если понадобится здания зачищать, тогда другое дело. И вообще, боец, делай все, что тебе опытные люди говорят – они плохого не посоветуют, – добавил он, видя, что тот все еще сомневается.

«Все верно», – подумал Глеб, вспоминая, как после очередного рейда выщелкивали они неиспользованные патроны куда-нибудь в таз, чтобы заменить их на взятые из свежеоткрытого[32] цинка, а уж о том, чтобы спаривать магазины, и речи не шло.

– Прокоп – замыкающим, – скомандовал Чужинов, когда они переправились через Лягву, сдули из лодки воздух, уложили ее в чехол, который и взвалил на себя Леха. – Я – первым, за мной Гуров, Варнаков. Дистанция – пять метров. Потопали.

А топать им предстояло немало, по карте выходило что-то около шестидесяти километров. И это по бумаге, на которой, как известно, не учитывается ни глубина оврагов, ни высота холмов. Так что смело можно было добавлять еще четверть. По хорошей трассе – полчаса езды на далеко не самой быстрой машине. Вот только после рассказа Старикова держаться от них стоило как можно дальше. Правда, часть пути они решили спуститься вниз по течению Торопи. Что тоже увеличивало расстояние, но давало преимущество в скорости.

Конечной их целью был небольшой городок Озерск, всего на сорок тысяч жителей. Ну и по дороге им предстояло еще заглянуть в Полынино, где у Киреева оказались какие-то дальние родственники, которым, возможно, повезло остаться в живых. Когда Прокоп предложил именно этот маршрут, Глеб только пожал плечами: их мало, селений вокруг полно, а на все четыре стороны не разорваться.

Шли осторожно, стараясь следовать так, чтобы поблизости все время оказывались подходящие для укрытия деревья. Когда встали привалом и Леха извлек пачку сигарет, Прокоп забрал ее у него, смял в руке. Тот не высказал своего возмущения ни словом, ни жестом и даже кивнул, соглашаясь.

Все время пути Глеб часто ловил на себе взгляды Гурова, Олег явно собирался о чем-то спросить или рассказать, но не решался.

– Говори уже, – предложил он ему, когда они ненадолго оказались вдали от ушей Варнакова с Киреевым.

Гуров поначалу замялся, затем все же выдал:

– Глеб… если вдруг что… В общем, ты уж меня сразу, а? – Помолчав, добавил: – Желательно в голову. Так и надежнее будет и почувствовать ничего не успеешь.

Чужинов сразу даже не сообразил, о чем это он. И лишь затем догадался: Олег боится, что станет тварью.

– И с чего это тебе втемяшилось? С таким же успехом любой из нас может стать.

– Помнишь, тогда, в Позднякове, в доме, где мы ночевали, я тебе еще рассказывал…

Действительно, Гуров пожаловался, что ему становится не по себе рядом с электроприборами, которые они кучей свалили в одной из комнат.

– А когда в гараже Прокопа генератор завели, мне еще хуже было. Так что ты меня уж сразу, а?

Чужинов вспомнил рассказ Насти о том, что после появления в усадьбе Старикова все начали коситься друг на друга, будто ожидая, что любой из них вдруг начнет трансформироваться в чудовище. Даже по комнатам некоторое время все сидели. Затем Светлана, единственная, кто вела себя естественно, разошлась не на шутку. В общем, досталось всем. Слушая Настю, Глеб разулыбался: Светкин язык он и на себе успел испытать, было дело. Улыбнулся он и сейчас.

– Ну и чего тогда тянуть? Давай не откладывая. Или сам себя.

– А вдруг нет?

– Тогда не надо. – Глеб посерьезнел. – Понимаешь, Олег, никто от этого не застрахован, так что ты себя не накручивай. Тогда, в гараже, я себя тоже неважно чувствовал, если не сказать больше. Ты, кстати, к дзен-буддизму как относишься?

Чужинов посмотрел на Киреева, который поглядывал на него с нетерпением: еще топать и топать, а они лясы точат.

Гуров вопросу не удивился. Чужинова то его умение играть на барабанах интересует, то еще что-нибудь в том же духе.

– Нормально отношусь. – Затем добавил: – Наверное. Но мне больше тантризм по душе, – улыбнулся он. – А к чему ты это?

– Да вспомнилось почему-то, что в нем утверждается: если проблема имеет решение, волноваться незачем, а если решения нет, то и вовсе бессмысленно. Ты уж выбери, что тебе ближе, из этого и исходи. Тантрист ты наш. Все, вперед, и с песней, и так засиделись.

Настроение у Чужинова и у самого почему-то было препаршивейшим. Забудешь, что вокруг тебя творится, – еще ничего, но как вспомнишь, что мира больше не существует, хоть волком вой.

Полынино если и отличалось от Позднякова количеством домов, то ненамного. Разве что располагалось оно на берегу реки. Пробраться в селение было относительно легко, Глеб уже прикинул маршрут: пройти тактическим гребнем вдоль тянувшейся далеко в сторону возвышенности, затем свернуть в овраг, а дальше уже начинался яблоневый сад. Деревья настолько густо были покрыты плодами, что Чужинов даже вкус яблок во рту почувствовал.

Вот только, судя по всему, делать в самом селении было нечего.

Тварей он насчитал немного, что-то около десятка. Хотя, возможно, где-нибудь их скрывалось значительно больше.

– Где, говоришь, родственник твой жил? – не отрывая бинокль от глаз, поинтересовался он у Прокопа.

Киреев тоже рассматривал Полынино при помощи оптики – прицела с большой кратностью, больше похожего на подзорную трубу, позаимствованного им в Вылково. Штуки для его гладкоствольного карабина абсолютно бесполезной, такая для снайперской винтовки отлично бы подошла. Причем не тривиальной СВД, а для чего-нибудь посущественнее.

– Центральная улица, на два дома левее от автобусной остановки, коричневая крыша, – описал тот. – Только вряд ли мы там кого-нибудь в живых застанем: двери настежь, окна без стекол. Жуть! Да и вообще, судя по всему, спасать тут некого.

– Вот и я так думаю, – кивнул Глеб. – Так что рисковать понапрасну не будем. Остался бы кто-нибудь в живых, обязательно догадался бы как-нибудь внимание к себе привлечь: какую-нибудь тряпку над крышей на шесте повесил… осколки зеркала… еще что-то. Как сам думаешь?

– Так же.

– Почему-то мне кажется, больше шансов найти уцелевших во-он в том колке, – указал подбородком Глеб на березовую рощу на краю пшеничного поля.

Набежавший ветерок лениво шевелил отливающие золотом перезревшие колосья.

«Красиво, – подумал он. – Только кому убирать урожай?»

– Или в том. – Прокоп глядел в противоположную сторону. Затем вздохнул: – Чего уж, всякого ожидал, вплоть до того, что ядерная война начнется, но чтобы такое!..

– И не говори, Андреич, – согласился с ним Леха. – У меня, кстати, мать родом из Полынина. Хорошо, не дожила до всего этого.

Глеб в очередной раз взглянул на Гурова: как он. В пути держался молодцом, но нет-нет, да и проскальзывало у него на лице выражение какой-то безнадеги.

«Вот же в голову себе вбил! И не переубедишь его. А вообще стрелок он неплохой, несколько раз уже успел убедиться. Только надо же такому случиться, чтобы он этот талант в себе открыл».

По полю шли осторожно, часто оглядываясь по сторонам. Прищучат их здесь твари, и негде будет укрыться, только отстреливаться. И проблемой станет даже не количество, а то, что в высокой пшенице издалека их не увидишь: вынырнет какая-нибудь, когда уже и времени не останется взять ее на прицел.

«В прошлый раз нам повезло хотя бы с тем, что поле было уже скошенным», – размышлял Чужинов.

Настроение не задалось с самого утра. Вероятно, причина была в том, что прощание с Настей получилось скомканным. Как будто бы и все, как в прошлый раз, – ласки, поцелуи, просьба себя поберечь, но… Настю, после того как в Вылково прибрел Стариков, как будто подменили. И дело даже не в самом Старикове, а в известии, которое он с собой принес. До этого все казалось девушке пусть и опасным, но приключением, а когда все выяснилось… Ну и чем Глеб мог ей помочь? В конце концов, в усадьбе она в безопасности, а если с ней вдруг случится то, чего так опасается Гуров, то тут уж ее никто спасти не сможет.

Кроме того, была у него мысль, которой он все забывал поделиться. Понятно, что твари не могут издавать звуки, но ведь каким-то образом они между собой общаются. Возможно, испуская нечто вроде ультразвука или еще чего-то, не различимого в диапазоне человеческого слуха. Вот они-то и действуют на людей угнетающе. Сколько раз он убеждался в том, что рядом с тварями избавиться от панического страха удается только огромным усилием воли. Кстати, и от других он слышал нечто подобное. Да, выглядят они настолько ужасающе, что от одного взгляда на них оторопь берет. Но ко всему есть привычка, и он должен был уже привыкнуть к их виду, но почему-то этого не происходит.