Джин Грин - Неприкасаемый - Гривадий Горпожакс

Да, померкла слава старого «Уилларда», но Джин никогда не изменял любимому отелю. Какое дело Джину до цитадели комфорта и сервиса «де люкс»! Какое ему дело до фешенебельной новостройки «Мэйфлауэра» с его тысячью безликих номеров и шестью бесцветными ресторанами и барами! Как в малой капле воды отражается солнце, так история старого «Уилларда» отражает историю столицы, историю страны…

И Лот, зная о привязанности друга к «Уилларду», зарезервировал номера именно там. И не случайно, верно, достался Лоту э 6 на втором этаже — номер Линкольна! Именно в нем намечался ужин…

Подъезжая к «Уилларду» в тот августовский вечер в «плимуте». Джин издали заметил армейский вербовочный плакат на стене гостиницы. Дядя Сэм показывал пальцем прямо на Джина. Под дядей Сэмом чернела надпись:

Ты нужен дяде Сэму!

Не думал Джин, что именно в «Уилларде» решится вопрос о его вступлении в армию дяди Сэма, каковое решение, однако, так никогда и не будет увековечено в «Уилларде» мемориальной бронзовой доской.

Джин вышел из «плимута» и зашагал в отель. Старина «Уиллард» имел на редкость жалкий вид. Дело в том, что его управляющий уже много лет вел яростную тотальную войну против скворцов, облюбовавших и изрядно загадивших крышу, стену и колонны отеля, а заодно и Капитолий и Белый дом.

Лот, который чаще бывал в Вашингтоне и находился в курсе всех его дел, с юмором поведал Джину историю этой беспримерной войны против обнаглевших пернатых, которые носились над столицей нации, горласто галдя, нахально капая на вермонтский мрамор памятников и стены правительственных зданий. Вашингтонцы в шутку уверяли, что в скворцов вселились черные души покойных «солонов», тоже легко поющих с чужого голоса и больших пересмешников. «Куда Вашингтону решать мировые дела, — язвила публика, — если он столько лет не может решить проблему скворцов!» Что только не придумывали городские власти! Пробовали цеплять к крышам и в парках воздушные шары с намалеванными на них страшными рожами, пробовали отпугнуть птичек, колошматя в гонги. Выпустили в городе хищных сов, но и те спасовали перед скворцами. Пришлось, как утверждают злые языки, прибегнуть к помощи экспертов из ЦРУ.

Те предложили дьявольски хитроумный план, который чуть было не привел к массовой эвакуации Вашингтона. Этот оригинальный и многообещающий план состоял в том, что специальная команда взяла в плен одного из скворцов и стала подвергать его адским пыткам на крыше, транслируя визг несчастной жертвы через мощные радиоусилители. Потемнело небо — перепуганные птицы поднялись огромной тучей с «Уилларда» и улетели куда-то за Потомак. Но торжество властей было недолгим. Когда солнце вновь засияло над «Уиллардом», птичий базар вернулся на родную крышу, оглашая победными кликами весь Колумбийский округ, а у главного подъезда встал старушечий пикет из Общества по защите птиц и животных с воинственными плакатами, призывающими к бойкоту изуверов «Уилларда».

«Это кладет конец разговорам о превосходстве американской науки! — острили в городе. — Теперь вся надежда на русских. Может, они что придумают!»

Тогда администрация приказала облить двенадцатиэтажный отель дорогостоящим клейким специальным составом, который должен был отпугнуть непрошеных постояльцев. Но птицы и тут не дрогнули, а «Уиллард» стал похожим на вывалянного в дегте и перьях мошенника, которого собираются с позором вынести на жерди из города.

Номера были зарезервированы Лотом по телефону из Лэнгли. Лот сказал знакомому «белл-кептэну» в вестибюле, что он и его друг путешествуют без багажа, попросил запарковать машину на стоянке отеля, сунул в руку пятидолларовую бумажку.

— Прислать вам в номер девочку? Двух девочек? — полушепотом деловито осведомился «белл-кептэн». — От двадцати до сотни долларов. Кого именно? Ведь вы их почти всех знаете.

— Не сегодня, — отмахнулся Лот. — Я заказал ужин в номер. Поторопите номерный сервис. И пришлите мне все местные и нью-йоркские вечерние газеты.

— Йэс, сэр!

Когда хлыщеватый клерк протянул им регистрационные карточки и повернулся, чтобы достать с полочек ключ. Лот шепнул Джину:

— Зарегистрируйся под чужим именем.

Джин понимающе кивнул и быстро нацарапал шариковым «паркером»: М-р Н. Дансэр, Филадельфия. Пенс.

Клерк, и не взглянув на их карточки, вручил им ключи со словами:

— Второй этаж направо от лифта!

Мягкий ковер скрадывал их шаги. В почти пустом вестибюле пахло знакомым застоявшимся гостиничным запахом — сигарами и духами. Джину всегда казалось, что в полутемных углах старого «Уилларда», уставленных чиппендейлской мебелью, живут тени сенаторов, чьи речи давно отзвучали под куполом Капитолия, богатые плантаторы и работорговцы мятежного Юга, чей прах унесен ветром, декольтированные красавицы из вирджинских поместий.

— Мистер Эн Дансэр? — спросил, приподняв брови, Лот.

— Ведь так звали лошадь на бегах, — усмехнулся в ответ Джин. — Нэйтив Дансэр. Написал первое, что пришло в голову. А что, ты думаешь, мне уже надо жить под чужим именем?

— Не знаю, это на всякий случай.

Когда «белл-бой» принес вечерние газеты. Джин — он уже умылся с дороги и зашел в тридцатипятидолларовый номер к Лоту — потянулся было к ним, но Лот остановил его руку.

— Погоди, Джин! Не будем портить себе настроение. Сначала ты должен как следует поужинать. За мой счет, разумеется. А вот и официант! Кухня «Уилларда» меня еще ни разу не подводила.

Официант в белом вкатил тележку на колесиках, приподнял матово-серебряные крышки над судками, в которых лежали близнецы-лобстеры — алые, как заходящее солнце, морские раки, весом не менее трех фунтов каждый.

— Божественный натюрморт! — заметил Джин, вдыхая ноздрями чудесный аромат. — Представляю, какие слова подобрал бы для гимна лобстерам наш известный писатель мистер Гривадий Горпожакс!

— Этот Горпожакс — фокусник и шарлатан! — сказал Лот. — Фиктивная личность!

— Я бы не сказал этого, — возразил Джин. — Ум у него точно луч лазера!

— Бог с ним! Посмотри-ка лучше на этих атлантических красавцев! Они украсили бы ужин Рокфеллеров! Это тебе не плебейская рыба. Лобстер — принц моря! Узнаешь? Их поймали вчера в прибрежных водах штата Мэн, где-нибудь в заливе Пассамакводди. Их везли сюда в специальных фургонах-холодильниках через Портленд и Бостон. И вот на кухне «Уилларда» эти ребята нырнули в кипящее калифорнийское красное вино. Судьбой предназначенная встреча! И какая мистическая алхимия в этой встрече усатых монстров из океанской пучины с виноградным вином, вобравшим в себя весь жар и блеск прошлогоднего калифорнийского лета! Официант! Как называется вино, в котором варились эти раки?

— Простите, сэр… Не знаю, сэр…

— Бестолочь! Это обязательно надо знать.

— Какая разница, Лот? — спросил Джин, выпивая стаканчик смирновской.

— Огромная, Джин! Ты будешь лакомиться сейчас этим лобстером и ни разу не подумаешь о вине, если не узнаешь его названия. А если тебе скажут, что это вино «Братья во Христе» или «Слезы Христа», ты сразу представишь себе виноградники где-нибудь под Сан-Бернардино, колокольню старинной испанской миссии под палящим солнцем, которое некогда накаляло железные шлемы конкистадоров, а сейчас печет спины монахов, собирающих виноград и поставляющих на рынок «Слезы Христа»… И поглощение этих лобстеров перестанет быть просто физиологическим актом, а станет высоким таинством!.. Актом познания мира и самого себя!..

— Да ты просто поэт, Лот! Поэт желудка! Философ двенадцатиперстной кишки! — засмеялся Джин, склонившись над своим лобстером и с ловкостью хирурга орудуя набором щипцов, вилочек и крючков.

— Правильно! — с улыбкой ответил Лот, поливая белое нежное мясо горячим маслом и зеленым соусом «Тартар».

Он посмотрел на Джина поверх бокала испанского шерри. Следы побоев на лице Джина почти исчезли. Усталость после недавних переживаний словно рукой сняло. Великолепная выносливость у этого парня, настоящий стайер! Когда Джин играл хавбеком в первой команде своего колледжа, он, Лот, приезжал почти на все важные игры. Некоторые матчи, как водится в американском футболе, походили на драки: трещали кости, рвались мускулы, лопались сухожилия, но никакие синяки и ушибы не могли погасить азартную улыбку Джина. Нет, из этого парня получится толк. Лот недаром с ним так долго возится. Вдвоем их ждут большие дела!..

И Лот дружески улыбнулся Джину, наливая ему арманьяк.

— Теперь можно и газетку почитать! — блаженно проговорил Джин, запивая огненный арманьяк горячим кофе.

— А я включу телевизор, — сказал, закуривая сигару, Лот.

Джин пересел в мягкое кресло, развернул первую попавшуюся местную газету. Чем соблазняет столица «ночных сов»? Ужином в китайском, греческом, еврейском, румынском ресторанах? Не пойдет. Ночной экскурсией но Потомаку? Тоже нет. Неизбежный бурлеск. Он развернул нью-йоркскую газету. Уже один вид с детства знакомого шрифта, которым было набрано название, заставил его ощутить вдруг легкий укол сердечной тоски но матери, по Наташе, по дому, который уже никогда не будет прежним без отца. И вдруг он застыл, увидев в газете свою собственную фотографию.