Дитя Дэона - Анастасия Добрычева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его память начиналась с момента пробуждения.
А все, что было до этого, для него не существовало.
Это было страшнее смерти.
«Мы так похожи… — вдруг мелькнуло в голове, и Ширри заплакала от чувства вины. — У нас так много общего… А я обвиняла его в бесчувственности, в недоверии, в жестокости… Но это не он, а я жестока…»
— Прости меня, — прошептала она, не имея смелости посмотреть ему в глаза. — Прости… Я думала… думала, ты монстр. Я боялась тебя. И злилась, что ты не рассказываешь о себе. Считала тебя высокомерным. И думала, что ты не воспринимаешь меня всерьез, поэтому ничего не рассказываешь. Но у тебя были причины молчать.
— Я молчал не потому, что мне больно вспоминать об этом, Шир, — голос Сильверра вновь стал глубоким, обволакивающим. Как тогда, когда они заговорили в первый раз. Она подняла голову и посмотрела на дэонца. Он был подавлен, разбит. Глаза его подернулись белесой пеленой. — Я молчал, потому что боялся ранить тебя.
Сердце девушки остановилось. Она не знала, что ответить.
Сильверр раскрыл руки и протянул их ладонями вверх.
— Когда я только встретил тебя, я решил, что ты одна из ученых. Но когда ты вытянула руки, я испугался.
— Ты забыл, что означает этот жест? Забыл, что это призыв к миру?..
— Нет. Я испугался, потому что ко мне впервые обратились как к человеку. Впервые после пробуждения. — по губам дэонца вдруг пробежала тень улыбки. — Впервые в меня не тыкали иголками, не резали ножом. Впервые меня поприветствовали. И я испугался. Убежал. Я решил начать новую жизнь. Я даже обрадовался тому, что никого не нашел по пути. Для меня была противна сама мысль увидеть дэонца. Увидеть тварь, которая могла бы быть на месте любого из ученых и мучить меня всю жизнь.
Сильверр плотно сомкнул губы. Он пристально посмотрел в ее глаза, будто призывая к вниманию.
— Я действительно монстр. Потому что я был счастлив, когда понял, что Дэон погиб, Ширри.
Она опустила голову. Внутри нее на удивление не поднялась буря отвращения или ярости к мужчине.
— Я не собираюсь осуждать тебя за это, — тихо сказала она. — То, что с тобой сделали, не имеет оправдания.
— Я тоже так думал. Блуждал один. Изучал руины. Но везде я видел твои протянутые руки. Где бы я ни оказывался, я слышал твое: «Я с миром, вам нечего бояться». Наверное, это стало сводить меня с ума.
Они долго молчали, слушая убаюкивающий треск костра.
— Знаешь, я бы убил любого выжившего дэонца, если бы он встретился мне на пути. Даже упоминание о нем, о части моего народа, заставляло меня содрогаться от ненависти, от омерзения. Так я думал про любого дэонца. Кроме тебя.
«Знай он, что я королевских кровей…» — набатом билось в мыслях. И девушка даже закашлялась, испугавшись, что он вдруг услышит этот набат наяву.
«Не говорите ему!» — испуганно вторил ей дух, углубляясь в ее сознание.
— Поэтому ты выследил меня? — практически беззвучно спросила она, а мысленно поклялась себе, что никогда не расскажет ему, чья кровь течет в ее жилах.
«Он не узнает, кто я на самом деле. Мы слишком многое вытерпели. Мы имеем право на счастье и спокойствие. Имеем же? Хотя бы на чуть-чуть? Да?..»
— Да. — Он смотрел ей прямо в глаза, и взгляд этот был честный, открытый. — Когда ты рассказала о том, через что ты прошла, как блуждала все эти семь лет одна, сколько ужасов и боли тебе пришлось пережить, я решил, что никогда не расскажу тебе о своей боли. Я не хотел ранить тебя еще больше.
— Но ранил, — ее голос дрогнул.
— Я знаю.
Ширри с удивлением взглянула на мужчину.
— Прости меня, — в его глазах застыла печаль. — Я не думал, что моя скрытность ранит тебя больше, чем откровенность.
Она всхлипнула. Камень, который опустился внутри нее совсем недавно, вдруг растаял. Она почувствовала облегчение и… спокойствие. Утерев слезы с щек, она поднялась и подошла к Сильверру. Он стоял и смотрел на нее с ожиданием.
На мгновение взгляд голубых глаз слился с взглядом серебристых, а потом Ширри вдруг обхватила Сильверра и прижалась щекой к его груди.
— Это называется объятие, — тихо сказала она. — Так делают, чтобы человеку стало легче. Мама мне в детстве рассказывала, что когда кто-то тебя обнимает, он забирает часть боли себе. Разделяет ее с тобой. Вы становитесь чем-то целым. Как когда тебе доверили тайну.
Еще несколько мгновений они стояли в безмолвии, а потом Ширри почувствовала, как сильные руки дэонца аккуратно обхватили ее, взяв в кольцо.
— Я знаю, что такое объятие.
Мгновенно вспыхнув, Ширри отпрянула и отвернулась от дэонца, сжимая и разжимая кулаки от неловкости.
— Отлично.
Сильверр тихо рассмеялся, и смех его был похож на нежный шум водного притока. Ширри обернулась, плененная звуком.
Впервые Сильверр улыбался. Пусть эта улыбка и пряталась лишь в самых уголках губ, но Ширри видела ее и в блеске голубых глаз.
— Спасибо, — кивнул он.
И этого было достаточно, чтобы Ширри почувствовала: она не одна.
Глава 11
Весь мир будто перевернулся. Буквально! Свет поменялся с тенью местами, и теперь все казалось куда светлее и четче, чем раньше, хотя ни огня, ни осветительных кристаллов под рукой не было. Куда-то подевались блеклые тени и беспросветно темные углы шахт; исчезли страшные шорохи и завывания ветра; пропали и ёканье сердца, и учащенные стуки крови в ушах, возникающие каждый раз, когда проход сворачивал в густеющую тьму шахты… И вообще внутри копошилось и ёрзало странное бурление, как когда долго висишь вниз головой с кровати и лицо становится красное-красное от смеха.
Именно так себя чувствовала Ширри, вприпрыжку продвигаясь по абсолютно пустому, даже безруинному первому кругу. Теперь ее не пугала всепоглощающая темнота, иногда рассеиваемая бледным, едва проходящим светом с поверхности. Не пугало густо обволакивающее пространство эхо, и не холодили затылок сильные порывы свежего, прорывающегося с поверхности воздуха. Даже тихий, едва слышный рокот где-то внизу, под ногами, и иногда пробирающая всю планету дрожь, будто начальные схватки роженицы, не вызывали никакого беспокойства.
Ширри была не одна. Она ощущала себя невероятно легкой, словно вся состояла из воздушных пузырьков, так красиво переливающихся разноцветными бликами под водой… На одно мгновение — она готова была в этом поклясться! — ей даже удалось удержаться в воздухе и словно подняться под потолок липкого, влажного хода.
— Я хочу
