Самоучитель танцев для лунатиков - Мира Джейкоб

– Мам, она мне правда не нужна! – запротестовал Акил, увидев губку.

– А вдруг понадобится?

– Для чего? – спросила Амина, сердито посмотрев на содержимое тележки.

– Для спецэффектов, глупышка!

Камала протянула кассиру кредитную карту и заговорщически улыбнулась ему:

– Мой сын – художник!

– Я же тебе объяснил, почему Гевара, да?

– Да-да.

На обратном пути они на умопомрачительной скорости промчались по западной меса, машина подскакивала на ухабах пыльной дороги, отчего голос Акила вибрировал, когда он с жаром говорил матери:

– Понимаешь, в пророчестве не было точно сказано, кого выбрать. Это я сам могу решить. Я понимаю, что портрет Че – дело сложное, но мне важно почтить память истинного революционера!

«Пророчеством» Акил называл некое откровение, которое он получил во время Большого сна. Будто бы судьба уготовила ему грандиозное будущее – стать великим лидером среди других великих. «Как Мадонна?» – спросила у него Амина. «Как Мандела!» – ответил ей брат. Акил никогда не рассказывал подробностей этого сна (ходил ли он по зданию ООН? летал на ультразвуковом истребителе? сидел в дорогом кожаном кресле, которое можно было крутить?), однако четко знал, как ему достичь своей цели: он нарисует фреску с изображением Великих, и вот тогда-то начнутся настоящие перемены! Спустя неделю он уже составил коллаж, который должен был лечь в основу фрески. Она была задумана автором в стиле мемориала на горе Рашмор, но посвящалась Ганди, Че Геваре, Мартину Лютеру Кингу, Нельсону Манделе и Робу Хэлфорду.

– А я тебе говорил, почему Мандела?

– Говорил.

– То, что они сделали с ним, – настоящее преступление! Ты только подумай…

– Ты мне уже говорил. Я уже подумала.

Вопреки опасениям Амины, что Акил купит краски и вырубится от переутомления, брат проснулся окончательно: стал снова ходить в математический кружок, агитировать всех за свои политические убеждения и размашисто вышагивать по территории школьного городка своими новообретенными ногами. Он стал ростом со взрослого мужчину, и первой внимание на это обратил не кто иной, как Минди Луян.

– Эй, Амина, это твой брат? – спросила она как-то вечером, когда они сидели на скамейках на спортплощадке.

Амина вздрогнула. Минди впервые за целый год обратилась к ней лично, поэтому она сначала даже не поняла вопроса. Потом посмотрела в сторону, куда та показывала. Акил вышел из корпуса естественных наук в джинсах, которые наконец-то подходили ему по размеру (этого пришлось дожидаться с самого ноября), и в кожаной куртке-бомбере – обновки на радостях подарила сыну Камала.

– Ага, – нерешительно отозвалась девочка.

– Охренеть, какой он сексуальный! Типа индийский Джеймс Дин!

Акил засунул руки поглубже в карманы, что-то бормоча себе под нос.

– Круто! – вмешалась Димпл.

– Что?

– Он мой двоюродный брат.

– Значит, ты можешь нас познакомить? – Минди закинула ногу на ногу.

– Ни за что!

– Решила его себе оставить?

– Какая га-а-адость! – фыркнула Димпл.

– А в чем тогда проблема?

– В том, что я не буду этого делать!

– Ладно-ладно…

Спустя три дня Амина обнаружила их на крыше универсала: Димпл скрестила руки на груди и уселась по-турецки, а Минди вытянула голые ноги перед собой, как будто на дворе был вовсе не февраль и зимнее солнце грело по-настоящему. Увидев Амину, Минди помахала ей:

– Привет! Ты где была?

– Забирала фото из печати, – буркнула Амина и, нахмурившись, покосилась на Димпл.

– Ах да, твоя сестра говорила, что ты вся по уши в своей фотографии, – сказала Минди, не сводя глаз с тетради в руках Амины. – А посмотреть можно?

– Амина никому не показывает свои работы, – перебила ее Димпл, наградив Амину многозначительным взглядом. – Даже мне, правда, Ами?

– Вот, – ответила Амина, протягивая Минди тетрадь.

– Класс! – Минди немного отодвинулась от Димпл, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке, и освободила место для Амины. – Залезай, давай посмотрим!

Капот машины нагрелся сильнее, чем предполагала Амина, по ее бедрам разлилось приятное тепло, обещавшее скорый приход весны и молодую травку. Она открыла тетрадь. На первом фото были только руки и ноги: искривленные пальцы матери, сжимающие том «Б – Би», ножищи Акила, вывернутые под странным углом, как будто он исполнял балетные па в каком-то ином мире. На последнем снимке Акил был запечатлен в позе, которую Камала называла «Наш Господь и Спаситель»: голова свисает с дивана, рот приоткрыт, спина дугой изогнута на подлокотнике, а руки раскинуты в стороны, словно он обнимает потолок. Впалый живот исчезал под джинсами, и Амина только сейчас заметила, что у брата расстегнута ширинка.

– А-а-а-хренеть! – выдохнула Минди.

– У него изо рта пахнет, – сказала Димпл.

– А можно мне ее взять? – спросила Минди, помахивая фотографией.

У Амины на сердце потеплело, но она не поняла отчего: то ли было приятно, что у нее попросили фотографию, то ли не хотелось ее отдавать. Минди наклонилась к ней, в ее глазах отражались бордовый капот машины и тень головы Амины. Блестящие губы приоткрылись, обнажая ряд до смешного маленьких зубов, и Амина, к своему удивлению, ощутила желание потереться с ней носами, заурчать или перевернуться на спину.

– Охренеть, ну наконец-то! – произнесла Димпл.

Амина обернулась и увидела, что по парковке, глядя под ноги и засунув одну руку глубоко в карман джинсов, идет Акил. Внезапно он поднял голову и резко остановился.

– А вы что тут делаете? – спросил он, обращаясь непонятно к кому и переводя взгляд с Амины на Минди, потом на Димпл и снова на Амину.

– Смотрим фото, где ты голый, – ответила Минди.

– Не голый, а просто спишь, – быстро поправила ее Амина. – У меня тут еще мамины фотографии есть. И папины, – соврала она.

– Фотографии?

Не успела Амина и слова сказать, как Минди схватила лежавший у нее на коленях снимок и бросила его Акилу. Девочка с ужасом наблюдала, как брат берет фото и хмурит лоб. Потом он взглянул на нее, но ничего не сказал, открыл дверь машины и закинул книжки на заднее сиденье.

– Я ж тебе говорила, что он фрик! – шепнула Димпл, кивнув Минди. – Все время бесится без причины!

Как только заработал двигатель, Минди изящным движением спрыгнула с капота, потянула дверь с пассажирской стороны и, наклонившись, спросила:

– Подвезешь меня?

– В Корралес?! – воскликнула Димпл.

– Ага, – покачивая бедрами, отозвалась Минди.

Акил не сводил с нее глаз, не в силах оторваться от ложбинки декольте. Минди улыбнулась и поймала его взгляд.

– Делай что хочешь, – ответил он наконец.

Минди скользнула на пассажирское сиденье и открыла заднюю дверь Амине. Та уселась, чувствуя, как ее слегка подташнивает от странности всего происходящего. Димпл осталась на парковке, и Амина заметила, что губы сестры сжались в тонкую линию.

Амина не знала точно, где стоит находиться младшей сестре, когда ее брата соблазняют, но, разумеется, не на заднем сиденье его автомобиля. В зеркале заднего вида она пыталась поймать взгляд Акила, но брат не смотрел ни на нее, ни на Минди. Склонившись над рулем, он согнул правое колено под странным углом, как будто его притянуло магнитом к пассажирскому сиденью.

Не прошло и двух минут, как Минди открыла сумочку и достала сигарету.

– Ты не против? – спросила она, повернувшись к Акилу.

– Это что, косяк? – взглянув на сигарету, поинтересовался он.

– Да. Употребляешь?

– Ага.

– А вот и нет! – запротестовала Амина, но если они ее и услышали, то никак не отреагировали.

Минди достала зажигалку и затянулась, слегка облизнув кончик косяка перед тем, как протянуть его Акилу. Он взял сигарету.

– Корралес, значит? Охренеть! – выдохнула Минди, наполнив машину густым дымом со странным запахом, и Амина закашлялась.

Акил сделал небольшую затяжку и, задержав дыхание, кивнул, а потом передал косяк обратно.

– Хочешь? – обернулась к Амине Минди.

– Нет! – остановил ее Акил. – Она же еще маленькая, на хрен!

– Ой-ой, прошу прощения!

– Воняет! – возмутилась Амина.

– Травка всегда попахивает, – отозвалась Минди, и Амина в шоке откинулась обратно на сиденье. – И давно вы живете в Корралесе?

– Не знаю… лет девять.

– Прикольно, а у меня тетя живет в Рио-Ранчо!

– А-а-а…

– Рио-Ранчо – отстой, – вмешалась Амина.

Минди обернулась, посмотрела на нее и рассмеялась, незаметно кладя руку Акилу на колено.

– И правда! Настоящий дом престарелых для всего штата!

– Для выживших после туберкулеза, – поправил ее Акил, забирая косяк.

– Что?

– Многие из них болели туберкулезом. Местный климат полезен для легких.

– Ничего себе, – протянула Минди, облокачиваясь на пассажирскую дверь и разворачиваясь всем телом к Акилу. – А что еще ты знаешь?