Шляпа, полная небес… - Терри Пратчетт

— Айе!

— Ты за старшого! Хоть у тя меньше мозгов, чем у жужелицы, но коли дело коснется покражи, нет тебе равных во всем мире! Треба те достати скипидару, клок овечей шерсти и понюшку табака Бравый Мореход! Отдашь их карге с двумя туловами. Молви ей, чтоб дала их роителю нюхнуть, ясно? Они приведут его сюда! И поторопись, бо солнце заходит. Те у самого Времени красть придется — айе? Есть вопросы?

Вулли Валенок поднял палец.

— Вопрос не по теме, Роб. — сказал он. — Но чуток мальца обидно было, когда ты молвил, что у мя мозгов меньше, чем у жужелицы…

Роб замялся, но только на мгновение. — Айе, Вулли Валенок, это ты верно молвил. Это я согрешил. Было у мя минутное раздражение и я об том сожалею. Стоя тут пред тобой, реку я те, Вулли Валенок: у тя мозгов столько же, как у жужелицы и кажный, кто возражать почнет, у мя получит!

Лицо Вулли Валенка расплылось в огромной улыбке, которая затем смялась в нахумренность. — Но ты у нас старшой, Роб — сказал он.

— Но не на этот набег, Вулли. Я останусь здеся. И я уверен, что будешь ты справным командиром, а не запорешь все к черту, как это было последние семнадцать раз!

Толпа фиглов застонала.

— Гляньте на солнце! — сказал Роб, указывая. — Пока мы тут лясы точили, оно ниже спустилось! Кто-то должон остаться с ней! Не допущу я, чтоб про нас сказывали, что мы ее бросили умирать в одиночку! Ну-ка, двинулись, отвратцы, или я вас зараз так приложу

Он поднял меч и зарычал. Фиглы кинулись врассыпную.

Роб Всякограб осторожно отложил меч и сел на ступеньки пастушьего вагончика, наблюдая за солнцем.

Вскоре он почувствовал чье-то присутствие…

Хаммиш-летун с сомнением осмотрел метлу мисс Левел. Метла, зависшая в нескольких футах над землей, вызывала у него беспокойство.

Он потрогал тюк на спине, в котром находился парашют, вернее, технически, «параштаны», поскольку его сделали из пары старых воскресных штанов Тиффани. На них все еще сохранился цветочный рисунок и они были идеальным средством для безопасного спуска на землю. У Хаммиша было предчувствие, что парашют (вернее, параштаны), ему понадобится.

— На ней и перьев нету. — недовольно сказал Хаммиш.

— Слышь, нету у нас времени для свары! — отрезал Вулли Валенок. — Мы спешим, как те ведомо, и ты единственный, кто летать могет!

— Метла не летает, — ответил Хаммиш. — Это магия. У нее крылов нету! А я в магии несведущ!

Но Велик Яе уже перекинул ремешок через прутья метлы и начал карабкаться наверх. Остальные фиглы последовали за ним.

— И потом, как они управляют энтой штукой? — продолжал Хаммиш.

— Ну… А как ты управляешься с птахами? — спросил Вулли Валенок.

— Так то просто. Треба лишь свой вес передвигнуть, но…

— Ага, полетим и там разберешьси. — ответил Вулли. — Чего там важкого — летати. Даже утки летать умеют, а у них вообще мозгов нетути.

Этим предмет спора был исчерпан и поэтому, спустя пару минут, Хаммиш осторожно прошел по древку метлы к ее началу. Остальные фиглы устроились среди прутьев метлы и сидели там, болтая друг с другом.

К прутьям метлы также был крепко привязан узел со старым тряпьем и тростями, поверх узла была прикрепленна шляпа, с обвисшими полями, и украденная борода.

Ручка метлы задралсь под тяжестью дополнительного веса и нацелилась в просвет между фруктовыми деревьями. Хаммиш вздохнул, набрав воздуха побольше, натянул очки на глаза и положил руку на отполированную до блеска часть древка прямо перед собой.

Метла плавно двинулась вперед. Фиглы радостно завопили.

— Вишь? Говорил те, все будет славно! — крикнул ему Вулли Валенок. — Тильки, нельзя ли пошвыдче, а?

Хаммиш снова осторожно дотронулся до блестяшего дерева.

Метла вздрогнула, застыла на мгновение неподвижно и затем резко рванула вперед, а за ней несся вопль: — АААААААаааааааУУУУуууууОООооооо…

В безмолвном мире сознания Тиффани, Роб Всякограб снова взялся за меч и крадучись ступил на мрачную поляну.

Там было что-то маленькое и оно двигалось.

Это был крохотный куст терновника, растущий так быстро, что можно было заметить, как его ветки двигались. Тень куста затанцевала на траве.

Роб Всякограб уставился на него. Это должно было что-то означать. Он внимательно наблюдал за кустом, растущим на глазах…

И затем он вспомнил, что рассказывала ему старая кельда, когда он был совсем маленьким.

Давным-давно, вся земля была покрыта лесами, густыми и дремучими. Затем пришли люди и вырубили деревья. Они сделали просвет для солнца. И на просеках выросла трава. Верзилы привели овец, которые ели траву, а заодно и все остальное, что росло в траве: побеги деревьев. Дремучие леса умерли. В них было не так уж и много жизни. Только не на нижних ярусах, над которыми смыкались стволы деревьев; там было темно, как на дне моря, потому что листва не пропускала солнечные лучи. Там стояла тишина и лишь иногда ветви потрескивали или слышался стук, когда желудь, упущенный белкой, падал, отскакивая от веток, в сумрак у подножия стволов. В этом лесу было тихо и жарко. Опушка леса была полна жизни. Но в глубине леса жил лишь лес.

Чтобы жить, траве нужно солнце, всем ее сотням былинок, цветкам, птицам и насекомым. Нак Мак Фиглам это было известно лучше, чем кому-либо другому, ведь трава была так близка к ним. То, что на растоянии кажется зеленой пустыней, на самом деле крошечные, бурно растущие, кипящие жизнью джунгли.

— Ага. — сказал Роб Всякограб. — Вот значит что ты задумал, да? Ничего у тя не выйдет!

Он отрубил длинный побег мечом и замер на месте.

Шорох листьев заставил его обернуться.

Прямо из под земли вылезали два новых побега. И даже третий. Роб оглядел поляну — десятки побегов, сотня крошечных деревцев устремлялись к небу.

Несмотря на тревогу, а встревожен он был до самых пяток, Роб Всякограб усмехнулся. Уж что-что, а фиглам нравилось знать, что каждый их удар придется по цели.

Солнце садилось, тени двигались и трава умирала.

Роб бросился в бой.

АААААААаааааааУУУУуууууОООооооо…

Поиски требуемых запахов прошли почти незамеченными (не считая сов и летучих мышей, которых отбрасывала метла, управляемая бандой орущих крошечных синих человечков).

Но их видел баран Номер 95, принадлежащий фремеру, у которого явно не хватало воображения. Однако все, что он запомнил, это резкий звук в ночи и дуновение ветра вдоль спины. Поскольку это было так же интересно, как и его имя — Номер 95 — он побрел дальше, размышляя о траве.