Проклятая Черной Луной (СИ) - Урбан Саша

— Какая занятная смена образа, — улыбнулась молодая госпожа, приосаниваясь. — Из самой влиятельной свахи в простую ведунью.

— Ну, раз уж в ведунью, — лукаво осклабилась Харука, — то давай я тебе поведаю, зачем ты пришла. Вела тебя дорога до-о-олгая. Непростая. Не раз ты на ней ноги себе ломала.

— Отстань.

— И все же дошла. Далеко забралась. Высоко. Получила, что желала. А теперь и несчастлива Виноватой себя чувствуешь от того, что нужно опять укусить руку, что тебя кормила.

— Заткнись, — поморщилась женщина. — Я пришла к тебе не за гаданиями.

— Конечно, предсказания тебя никогда особо не волновали, а вот в своем желании залезть повыше ты, наконец, начала обращать внимание на стоящих союзников. Чего ты хочешь?

Харука расправила полы своего наряда и села на простеньком набитом соломой футоне, как королева. Сложила руки перед собой, всем своим видом демонстрируя готовность слушать.

Однако Мотоко с ответом не торопилась. Сперва она поставила перед собой небольшую корзинку с приготовленными на пару булочками и подвинула ее к собеседнице сквозь прутья решетки. Харука довольно ухмыльнулась.

— Видно, дело серьезное, раз ты принесла бабушке взятку.

— Гекко становится…

— Неуправляемым, ненадежным, сумасбродным, пугливым, — начала перечислять Харука. — Я не глухая, слышу, о чем слуги болтают. Сидит в своем замке, знает только, что пирушки устраивать, да и те для отвода глаз. Пока все пьяные, он в компании госпожи Кин спокойствие находит. Тебе-то что? Ты свое заполучила. Муж принадлежит теперь тебе, а ты — ему.

— Все не так, как мы думали. Потому я и хотела спросить. Госпожа Мин, Вы пережили трех генералов-губернаторов, в столице говорят, что это Вы — настоящая правительница этих краев. Я хочу что-то сделать, ситуация лучше не станет…

— Не станет, если ты не подтолкнешь ее в нужную сторону. Ты правильно слушала столичные разговоры, ни один мужчина не обретет величия, если на то не будет воли находящейся подле него женщины. Все должно быть в гармонии.

— И как мне этого добиться?

— Не знаю, — развела руками старушка и потянулась к корзинке с булочками. Они дошли до того состояния, когда были уже немного остывшими, но еще сохраняли невесомую мягкость. Мотоко непонимающе уставилась на свою собеседницу.

— Не понимаю.

— Ты умная женщина, Мотоко. А мужчины таких боятся. Ты утратила свое влияние, когда твое участие начало приносить плоды. Гекко понял, что ты так искусна в плетении интриг, что сможешь наплести и против него тоже. И, к сожалению, ты этого не исправишь. Твоя гордыня уже повела тебя кривым путем.

— Остается еще Яра.

— Что ж, постарайся найти к ней подход после того, как предала. Может, вы вместе сможете вставить ему на место мозги, — безразлично пожала плечами госпожа Мин, подцепляя узловатыми пальцами еще одну булочку. — Ты не хуже моего знаешь, как мы решаем такие вопросы. Пару капель отравы, и через месяц у нас новый генерал-губернатор. Вот только теперь заменить его некем. Вы все испортили.

***

Ран со всей серьезностью подошел к предложению Яры. И в следующие их встречи Яра то и дело выполняла странные задания и отвечала на дурацкие вопросы. Хотя, и к первому, и ко второму за годы уроков этикета и походов к свахам она научилась. Ее просили танцевать, держа в зубах зажженную лучину. Ее спрашивали, как она будет относиться к мужу, если его планета-управитель — Марс в ретроградном движении. Фаворитом стал вопрос от потенциальной свекрови. Женщина, безусловно желавшая своему сыну самого лучшего, довела в тот вечер до нервного смеха не только Яру, но и самую именитую сваху в городе.

Она спросила:

«В пятый лунный день ты соберешься приготовить моему сыну пирог. Но чтобы он получился особенно вкусен, нужно будет использовать ягоды, собранные под полной луной, и родниковую воду, настоянную на белом лунном свете. Однако ты не успеешь закончить все дела в силу своей неопытности, забудешь либо про воду, либо про ягоды. Что ты будешь делать?»

Яра тогда сразу поняла, что не огорчится, если заботливая будущая свекровь посчитает, что невеста недостаточно хороша, но тут вступила сваха. Прозанимавшаяся астрологией несколько десятилетий женщина принялась допытываться: зачем и кому нужен пирог с лунными ягодами и кто вообще придумал такую глупость. Женщины сцепились на несколько часов, и чем закончился спор Яра так и не узнала. Последнее, что она слышала, была байка, мол, женщины спорили так долго, что их в итоге пригласили в столицу, чтобы вопросом занялась коллегия придворных астрологов.

Вот только Ран не давал Яре задач на логику. Он говорил с ней о ней самой. Просил представить самый лучший день в жизни и рассказать, почему именно это воспоминание ей особенно ценно. И Яра, погружаясь в мысли и чувства, словно срывала со своей онемевшей души крупны чешуи вины и стыда, под которыми еще теплились ее благие намерения.

Правда, иногда все шло не очень гладко.

— Как себя чувствуешь? — спросил Ран, протягивая ей паток. Девушка сидела на полу и всхлипывала.

— Все нормально, — булькнула она, проглатывая рыдания. Лицо Рана на мгновение обрело грозную серьезность.

— О чем мы договорились? Ты должна быть честной.

— Я не знаю, — опустила плечи девушка, размазывая слезы по лицу. — Просто… мне кажется, что я не имею права чувствовать себя хорошо после всего, что я сделала.

— Ты можешь чувствовать все, что угодно, и не должна чувствовать себя виноватой за это, — с жаром выпалил он и задумчиво потер бровь. — Я не знаю, как тебе это объяснить. Просто поверь мне. Это сложно, но так правильно. По сути, мы проживаем жизнь внутри своей собственной головы. Или сердца. Как тебе удобнее. И, когда мы запрещаем себе чувствовать, мы словно отрубаем себе руку или ногу, кожу заживо сдираем. Как-то так.

Яра кивнула. Кровавая картина ясно встала перед ее глазами, вызывая дрожь. Ран тут же оказался рядом, положил руку на плечо девушки, словно удерживая ее от дрейфа в водоворот собственных мыслей.

— Все хорошо. Ты скоро научишься понимать и принимать свои чувства, и у тебя не будет уходить столько сил на борьбу с ними. Давай попробуем еще раз? Что ты сейчас чувствуешь?

— Что мне холодно, — сказала девушка первое, что пришло на ум. — И… одиноко, пожалуй.

Ран кивнул, а в следующую секунду оказался совсем рядом, кутая Яру в мягкое, ненавязчивое объятие. Каждое прикосновение ощущалось так, словно стоит ей сказать хоть слово против, и Ран тут же отпустит ее. Но ей этого не хотелось. Она положила голову ему на плечо и прикрыла глаза, прислушиваясь к ощущению покоя. Не было ни напряженной нервозности, ни тревоги. Словно стих ветер, бесконечно терзавший ее душу, и на смену ледяным порывам пришло ласковое солнце.

Яра стояла так, не считая времени. Минуты растворились в спокойных вдохах и выдохах. Ран не пытался пошевелиться или прижаться ближе, лишь слегка гладил ее по спине, как ребенка.

«Спасибо», — чуть слышно прошептала Яра.

Ран наклонился, чтобы ответить, но слова потерялись в шелесте крыльев. Яра тут же встрепенулась, будто и сама была перепуганной птицей. На подоконнике сидел один из почтовых голубей, и под шеей у него был закреплен небольшой свиток, скрепленный печатью императора.

Ран, дрожа от волнения, достал письмо и передал его Яре, а сам принялся устраивать голубя среди собратьев. Девушка распечатала послание:

«Спасибо за вести. Армия высадится через несколько дней. Мы придем с юга».

Она бросилась показывать письмо Рану. Юноша несколько раз перечитал немногословное послание и кивнул.

— Опять будет кровь, — только и сказал он. — Зато твой жених вернется за тобой.

— Если мы доживем до этого дня, — хмыкнула Яра.

— Ты слишком мрачно мыслишь, — улыбнулся Ран.

И в то же мгновение дверь покоев девушки щелкнула, открываясь, и в просвете люка появилось удивленное лицо госпожи Мотоко.

Глава 20. Чудовище

Яра размышляла всего пару мгновений. Сперва страх сковал все ее тело, время будто замедлилось, и Яра смогла отчетливо увидеть, как еще недавно уставшее и печальное лицо госпожи Мотоко замирает, а затем растягивается в жадной азартной улыбке. Эта лиса увидела новую жертву и уже обнажила зубы, чтобы сделать первый бросок.