Подборка из юмористического журнал Magazin 1996-97 годов - неизвестен Автор

Вернулся из армии широкоплечий Серафим, постоянно торчит у матери Ксения со своим бутузом, забрали из интерната дерзкого Николая. Прилетела реабилитированная резвая Ангелина, мешающая русские слова с английскими. Посреди этого шума и гама сидит довольный Михей. В этом шуме и гаме он ясно отличает рев и лопотанье Михея Смутьянова-младшего.

ГРИГОРИЙ ДЕДИНСКИЙ

ДОРОГА

На третьи сутки стали французы заметно уставать. И климат для них-то незнакомый, и дорога, прости душу грешную...

Первым не выдержал дороги капитан Бонасье. Ногу подвернул. Остановились, пристрелили за симуляцию. Жалко беднягу, веселым капитаном был, ругаться умел на семи иностранных языках.

Через триста метров повар Детассар похлебку разлил. Похлебка была из рыбьих тушек и припасенной картошки. Пристрелили. Потом же все и плакали голодными слезами.

Два часа спустя утоп артиллерист Эльбеф в серьезной луже. Вместе с пушкой и прислугой. Пристрелили всех семерых. Дальше шли молча. Кто-то вспомнил старый анекдот. Получилось несмешно. Остановились на опушке и пристрелили расстрелявших, чтобы успокоить нервы и совесть. Тронулись дальше... Пристрелили первых, чтобы так не торопились, и последних, пусть не отстают. Пересчитали живых и пристрелили каждого второго. По ним удалось протащить телеги с тяжелоранеными.

Пристрелили всех желающих вместе с любовницами. Разумеется, по добровольному согласию последних. Дальше шли не останавливаясь.

Под утро, черт бы его побери, вся вторая рота Гош-Гюйона захлебнулась в грязи. Их решили больше не трогать и вообще беречь патроны. Но перед самым завтраком покончил с собой командир, граф де Леанкур. Ничего не попишешь, пришлось остановиться, отменить завтрак и созвать внеочередной военный совет. Выбрали на картах нового командира. Молодого, подтянутого, энергичного. Как он бывало тянул на парадах носочек чищеного сапога! Этот способен вывести хоть откуда! И тут же его пристрелили от возможных ошибок...

Дорога без всяких предупреждений повернула на восток и стала еще хуже... Кому грязь доходила ниже погон оставили пока в живых. Опять стали выбирать старшего. Добровольцу обещали немалое вознаграждение. Пытавшихся уклониться уничтожали за саботаж. Переругались, перепились, пострелялись на дуэлях и пошли дальше. К вечеру офицер Н. (просил не называть фамилии) почувствовал неладное и, при попытке уйти в кусты, был с почестями погребен вместе с письмами из дома. Пристрелили всех кто мог двигаться по этой дороге. К ночи кончилась и она...

Пристрелили всех пленных и лошадей, чтобы много не фыркали. Граф де Борода сам напросился себя пристрелить. У него были льготы за прошлые сражения и ему разрешили. Через оформлением приказом. Начальник штаба поворчал, но подписал. Оказалось приговор некому и исполнить и, к тому же ствол пистоли был забит грязью. Граф побледнел, потом вспомнил, что он всегда и в любом обществе смотрелся мужчиной, вытащил пулю из оружия и с силой кинул ее себе в рот. Попал с первого раза. Вот что значит отличный стрелок! Затем открыл широко глаза и лег навсегда поперек дороги в неудобной позе...

Костромской крестьянин Иван Сусанин всю дорогу считал спиной выстрелы. На третье утро понял, что уводит все дальше и дальше самого себя. Оглянулся. Ах, зачем он это сделал! Как любит русский человек оглядываться назад. Пуля, невесть откедова летевшая по своим делам, задела его намертво. Чужая, своя ли, кто теперь знает. Поговаривали, что где-то партизаны неподалеко стояли лагерем...

Через триста пятьдесят пять лет разобрались. Ивану Осиповичу Сусанину объявлена вольная (посмертно). Дорогу, преградившую путь захватчикам, решено назвать историческим памятником и не ремонтировать (посмертно). Партизаны строго предупреждены (посмертно).

Теперь та историческая дорога охраняется государством. В связи с тем, что в соседней Польше уже несколько лет строится новая жизнь и в целях укрепления братских уз между нашими странами, впредь именовать захватчиков французами, как это автор предусмотрительно и сделал.

Разумеется, это решение останется в силе лишь до тех пор, пока во Франции не начнется строиться новая жизнь. Или пока они не обидятся. Ну, тогда автор будет обязан подобрать врагу другую национальность. Чего, чего, а этого и плохих дорог нам не занимать.

ДМИТРИЙ ФИЛАТОВ

* * * * * * * * *

Она вошла в сатюлевом У богатого свои причуды: Никогда я не буду плаще, Нет бы написать "Варю богатым заговорила о литературе, обед" в пересчете меня на и думал он, что это Или "Парю ноги от рубли. бляваще, простуды" - Сочиню я трилогию и просто бля, и даже бля в Но богатый пишет "Тары матом натуре. нет!", для кино о великой

любви, По всей земле мело, мело, И берет отгул на пару мело лет, и потопаю с ней в во все пределы, и свеча И валютой платит за Сан-Франциско, горела, билет, и ее по дороге сопрут и думал он, как это И летит на воды, на западло этюды, это ж вам не собачья быть Гамлетом в эпоху На Багамы там или пиписка, беспредела, Бермуды. а общественно значимый

труд! что на разборку не пришла А поэт берет велосипед Москва И везет сверкающие груды От такой оголтелой с повинной головою, прям Будущих бумажек и монет непрухи как эта, На приемный пункт я уйду в пятилетний что Беня Крик и бенина стеклопосуды, запой братва - до России докатятся таки слабо им до Где и сочиняет свой слухи, Спорткомитета, сонет. что такой-то покончил

И у бедного свои причуды.с собой. а Мышкину хоть на спину утюг, Но в последней, но в и фиг его повяжешь на * * * чистой рубашке, подставе! В.Ш. весь в отказе от водок О, как они кричали, пальцы и вин, рук - Чтобы вышло не со злобы, я воскресну на первой о подвигах! о доблести! о чтобы вышло от души, рюмашке славе! - имя правящей особы среди собственных

на заборе напиши,

сороковин как разлетались веером персты!.. и подумай, что за мука и подарят мне белые Но истекла последняя вглядываться в эту явь, тапки, минута и простое слово "сука" и потребуют сняться в свидания. На все его понты справа рядышком добавь, гробу.

И на радостях страшные она клала - и вежливо, и и спеши уже к бумаге - бабки круто. весь душевный. добрый улетят, как и надо, в

весь...

трубу! Ни бакса не слупила, ни И правителю, собаке, рубля. снова пенделя отвесь! Назначила очередную встречу. "Мне скучно, бес... подумала. - Без бля!" А буря мглою крыла у Кремля...

Все так и было. За базар отвечу.

ДМИТРИЙ ГЛУГОВСКОЙ

Осень

Одна пожилая женщина в автобусе говорила другой:

- Вы знаете, сколько машин стало, и все под окнами ставят. И свиристелки эти - сигнализации - всю ночь, то одна, то другая. то одна. то другая!

- Да? Что вы говорите, - ответила другая женщина.

- Да, просто невозможно. Раньше хоть порядок был, а теперь такие цены - жить не хочется!

- Да, и не говорите.

- И все им дай, дай! Все им мало. Никакой культуры, только телевизор смотрят и песни слушают.

Рядом стоял мужчина, смотрел в окно и тоскливо думал:

- Боже мой, какие дуры, ну какие же дуры!

Пожилая женщина обьернулась и удивленно спросила:

- Как вы сказали?

- Я ничего не сказал, - ответил мужчина и покраснел. - Я просто смотрю в окно.

- А-а, - сказала пожилая женщина недоверчиво. - Ну ладно.

На остановке двери со скрипом открылись. Шофер посмотрел брезгливо в боковое зеркальце. крякнул и подумал:

- ... ..... .....! ... ..... .....!! ... ..... .....!!!

Пассажиры растерянно съежились и стали суетливо выходить из автобуса. В Москве было 16 часов, 30 минут. Осень.

ВЛАДИМИР ГОЛОВАНОВ

Сказала рванине другая рванина:

"Тебе - половина и мне - половина".

Так мирно делили средь русских равнин

Рванина с рваниной рванину рванин.

ЮРИЙ ГРИНЬКО

БРАТУШКА ОДНА РС

В древесно-волокнистом Сыктывкаре, Был не всегда заботой главной Кичащемся известностью былой, Прогресс для матушки-Руси. Мне встретился подвыпивший болгарин И жаль, что лишь совсем В обнимку с электрической пилой. недавно

Спрос появился на РС. Глядел другарь на "Дружбу" черным оком ...Представьте: дом на Мойке. И думу думал горькую о том, Утро. Что бросил он в своем краю далеком Боясь нарушить детский сон, И что заполучил в краю чужом. Садится Пушкин за компьютер

И открывает "Лексикон". Холмы Родоп, стремительную Месту, На берегу которой был рожден, Как птица, над клавиатурой Дом отчий и любимую невесту - Порхает смуглая рука. Все променял на Удорский район. Умри, державная цензура,

Ты не прочтешь черновика! А до конца контракта ох не близко! А лес валить обрыдло - нету сил... Технические заморочки Он из горла шарахнул шкалик "Плиски" Уже давно он превозмог.

Вот этот файл. Вот эти И огурцом российским закусил. строчки,

Что скрылл секретный каталог: Затем, нисколько не боясь милиции, Стал искушать терпение судьбы "Властитель слабый и лукавый, И шустро так спилил по всей столице Плешивый щеголь, враг труда, - Нечаянно пригретый славой, Под корень! - телеграфные столбы. Над нами властвовал тогда".