Чайки за кормой (сборник) - Сергей Шапурко

Стоит также отметить, что электорат, то есть мы с вами, теоретически может претендовать на какую-нибудь должность.

А потом, если уж события развернутся совсем уж невероятным образом, быть избранным и обрести Место. Ух! И разверзнутся хляби небесные и хлынет дождь из золотых монет, и придет всеобщее уважение, и … Впрочем, стоп! Был же уговор – теоретически. Но все же если такое возможно (даже «в принципе»), значит, демократия существует? Ответим утвердительно. Но опять же – в теории. А на практике? А на практике – это то, что мы имеем счастье лицезреть каждую избирательную компанию. В нашей, и так не скучной стране и такое захватывающее шоу! К тому же и мы сами, некоторым образом, принимаем в нем участие. Да за такое деньги брать надо!

Город Волноград, обычно озорной и веселый, за последнее время заметно сбавил ритм жизни. Граждане, даже на базаре, разговаривали между собой тихо и при этом часто вздыхали, поднимая взоры к небу. У столь странного поведения горячих южан была своя причина. В самое ближайшее время в городе должна была стартовать предвыборная гонка. Жеребцы-кандидаты уже нетерпеливо били копытами и нервно выпускали из широких ноздрей теплый воздух. На кону был хороший куш – кресло мэра Волнограда. Старый городской голова, дохаживающий последние сутки в должности градоначальника, в эти дни был грустен – без цыганских карт была видна перспектива дальней дороги и казенного дома.

Избирательная комиссия Волнограда разбила свой бивак в бывшем здании городского комитета партии, расположенном на центральной улице города в доме номер восемь. Сооружение представляло собой трехэтажную коробку, облепленную архитектурными изысками сталинской эпохи – фальш-колоннами, не несущими никакой нагрузки, минискульптурами рабочих и тружеников села, а также лепниной непонятного орнамента.

Здание было нечистым. Не в смысле гигиены – уборка как раз таки проводилась – а в астральном смысле. Там поселился дух бывшего Первого секретаря горкома партии товарища Палканова. Приведение было буйным. Боялось оно лишь книжки с уставом КПСС и уборщицы тети Клавы. Чтобы как-то обуздать перешедшего в нематериальный мир, но все еще озорующего Первого секретаря, ему даже выделили несколько помещений на первом этаже, грузовой автомобиль и небольшую, но очень жирную статью в бюджете города. Поскольку товарищ Палканов появлялся редко, то в выделенном ему помещении разместили продовольственный магазин. Чтобы грузовик не простаивал без дела, на нем стали завозить товар. После выданных ему даров, приведение успокоилось и больше уже не появлялось. Торговая же точка продолжала действовать. Весь доход, по заверениям директора магазина, по секретным каналам отправлялся на тот свет Полканову.

Уверенным шагом пройдя небольшой сквер, Харитон Мондель вошел в здание бывшего горкома партии и проследовал в кабинет номер17, где разместилась избирательная комиссия. Члены комиссии в количестве шести человек, уютно устроившись за рабочим столом, пили чай.

– А все-таки у Гогиева несомненный талант! Насколько точно он играет! Каков психологический подтекст! – слегка побрызгивая горячей слюной, спорил немолодой член комиссии, известный в Волнограде человек, зубной врач, а в прошлом – городской комсомольский вожак, Петр Егорович Быль.

– Зато голос у вашего Гогиева жидкий. Нету в нем грома! А без голоса куда? Да никуда! Вот Уракин, тот да! И голос при нем и движения отточены, – возразил председатель комиссии Дурнов.

– А я на Понемножкина два раза ходил. И, надо вам сказать, талантище! Глаза горят, от внутренней страсти аж губы трясутся. Народ его на «бис» вызывал. На встречах с другими кандидатами разве подобное случалось?

В этот момент без стука в комнату вошел Мондель. Изобразив на лице улыбку, он, слегка покачиваясь, как бывалый моряк, подошел к столу.

– Чего вам, гражданин? – недовольно спросил Дурнов.

– Я по объявлению.

– По какому еще объявлению?!

– Ну как же?! Вы же ищете мэра? Вот я и нашелся! – кривя в улыбке тонкие губы, сказал Мондель. Лицо в этот момент у него было восторженное, как у только что демобилизовавшегося солдата.

– Не место тут, гражданин, для шуток.

– А я и не шучу. Решил вот в вашем городе главой стать. А что? Городок славный, опять же море рядом. Так что давайте ключи от города, так сказать.

– А вы кандидат?

– Самый кандидатский из всех кандидатов. Клянусь будущими полномочиями!

– Вначале надо, чтобы избрали, – хмуро заметил Быль.

– Что ж, я не против, если формальности необходимы.

– А как вы относитесь к выборам?

– Вот вы спрашиваете, а я начну отвечать – наверняка обидитесь.

– Мы тут не для обид собрались!

– Хорошо, отвечу. Со священным трепетом – они же достались нам от предков.

– Документы для регистрации у вас при себе? – подозрительно осматривая странного типа спросил Петр Егорович.

– Вы пока регистрируйте, а документы я донесу – должны сегодня с вечерним поездом прибыть.

– Вы частное лицо?

– Абсолютно частное, не сомневайтесь.

– Тогда вам необходимо внести кандидатский залог в размере 200 тысяч рублей.

– Вам внести?

– Ну… можно, конечно, и нам… – замялся председатель комиссии, однако, поборов спонтанно возникшие вполне понятные человеческие чувства, продолжил, – но по закону эту сумму необходимо внести в банк.

– Хорошо. Пишите квитанцию.

Получив документ, будущий кандидат грациозно повернулся и направился к выходу.

– Постойте, уважаемый, а фамилия ваша как? Нам же необходимо добавить вас в список.

Приостановившись, Харитон повернул голову и сказал:

– Карасевич. Феликс Фридрихович. Независимый кандидат, частное лицо и человек, не отягощенный политическими обязательствами.

Закончив фразу, он вышел из кабинета. Во внутреннем кармане его пиджака уже лежала необходимая ему квитанция.

На улице новоиспеченный кандидат столкнулся с весьма колоритным типом. Невысокого роста, слегка сутулый сорокалетний мужчина, благодаря идиотскому выражению лица и розовому румянцу на щеках, был скорее похож на юношу, даже несмотря на песняровские усы. Мужчина-юноша недовольно посмотрел на Харитона и, затолкнув обратно в ноздрю вылезший было сгусток, скривил губы и сказал:

– Барбадос.

Монделя небольшая заминка не расстроила. Он весело посмотрел на хлопца и сказал:

– Сальвадор. Теперь ты на «Р».

Тот игру продолжать не стал, а молча опустился на холодный цементный пол и отжался не менее десяти раз.

Харитон спокойно наблюдал за гимнастическими упражнениями странного субъекта и думал: «Чем меньше в человеке интеллигентного, тем дальше он пойдет. Но это, как мне кажется, совсем не тот случай».

Когда хлопец закончил и поднялся, Мондель молча достал из кармана портмоне и, отсчитав определенную сумму, положил ее в нагрудный карман рубашки упражнявшегося. Тот не стал этому противиться, напротив, даже издал слегка протяжный звук «му-у-у-у…»

«Веселые люди живут в этом городе», – подумал, отходя, Харитон.

Городской сумасшедший Гриша Безобразников подпрыгнул на месте, громко крикнул: «Валет!» и зашел во внутрь здания.

На втором этаже дома № 8 располагался буфет. Туда, собственно говоря, и направил свои стопы Гриша. Там обычно он получал парочку черствых коржиков в обмен на вынос ведер с помоями.

На капитанском мостике буфета бессменно, вот уже в течение двадцати лет, стояла дородная женщина Галя. Как ее фамилия, отчество и откуда она родом никто не знал. Она была единственным представителем сферы торговли, которая никогда за все время пребывания в профессии не сказала ни одного доброго слова посетителям. С этим как-то пообвыклись и перестали замечать. Единственный, кому доставалась та же грубость, но в мажорной тональности, был Безобразников.

Войдя в буфет, идиот громко пукнул и крикнул:

– Гвозди!

На это никто из посетителей не обратил внимание – к Грише и его выходкам в городе давно привыкли.

Галя отвесила своему «дитяте» ласковый подзатыльник и вручила два ведра с помоями. Безобразников потоптался на месте, как легкоатлет перед прыжком, и рванул к мусорным бакам.

За одним из столиков обедали двое мужчин характерного вида. Поедание котлет происходило под коньячок, поэтому беседа была ярко окрашена эпитетами, междометиями и протекала бурно.

– Я, Саныч, тебе любого чудака в любое кресло усажу. Кого пиарить, роли не играет. Важно – как!

– Вот, что ты говоришь, Тефлонов?! Было б так, взяли бы, вон, ведро, что Гриша понес, и президентом избрали. Или, в крайнем случае, самого Гришу.

– Ничего нет невозможного! Ни-че-го! Гришу, так Гришу!

Говорящий сделал малопонятный жест, выдержал театральную паузу и закончил:

– Ставлю пол-лимона на то, что следующим мэром будет Безобразников. Плюс расходы на избирательную кампанию.

Саныч, пиар-технолог, с несколько иными взглядами на теорию и практику выборов, слегка замялся, затем, яростно выпив рюмку коньяку, протянул руку и сказал: