ЧАО - Александр Георгиевич Асмолов

— Будет достаточно, чтобы дождь не пошел.

— У меня же бабушкин заговор есть. Сейчас проверим…

Смирнова не зря беспокоилась по поводу дороги. К столичным пробкам нужно привыкать, а тут еще окончание рабочего дня, и каждый торопится домой. Правда, на счет дождя, бабушкин заговор оправдал надежды. Ветерок разогнал тучи, солнце зацепилось за дома, и сумерки никак не наступали.

— Слушай, — не отрываясь от дороги, заметила Аня, — стоит тебе появиться рядом, и солнце прорывается сквозь облака.

— Ну, — замурлыкал Сергей, — я же любимый внучек у бабушки.

— Намекаешь на то, что полезен в хозяйстве? — усмехнулась она, но рулевое колесо сжимала двумя руками.

— Могу быть штурманом… Тут лучше свернуть направо и объехать пробку.

— У тебя же нет машины.

— Наши ребята тут всегда поворачивают. Вот я и запомнил. Через пять минут выскочим с другой стороны метро, а там до твоего садика рукой подать.

— Однако… Ты выучил мой маршрут.

— Ну, я готовился сдать экзамен на штурмана… Впереди, видишь, указатель прямо и налево? Там перестраивайся в левый ряд и по стрелке, налево.

Как ни странно, в столице среди таксистов гораздо больше приезжих, чем москвичей. Для кого-то это большой шаг пересесть с развалюхи на новенького «корейца» и зарабатывать 4–5 зарплат, которые недоступны дома. Ради этого они готовы на многое. В том числе и на неоправданный риск.

К удивлению водителя новенького «Фольксвагена», они действительно быстро доехали до садика, где уже скучала Наташка. Впрочем, угрюмый вид моментально сменился радостью от новости, что она теперь будет приезжать в машине, как некоторые. Правда, пока только на заднем сиденье и то при условии, что она для этого чуть слукавит о своем возрасте. Ну, три месяца не в счет.

На дядю Сережу девочка смотрела с любопытством, но настороженно, постоянно оглядываясь на мать, с которой происходили странные перемены. Она вдруг стала чаще улыбаться, то и дело поглядывала на себя в зеркало, а в голосе появились какие-то теплые нотки.

Наблюдения девочки прервал звонок сотового телефона нового знакомого. Он серьезно с кем-то поговорил и пообещал встретиться через час.

Глава XXVII

После заката, с Балтики потянул холодный бриз. Он разгонял прохожих на улицах, словно давая понять, кто тут главный. Привыкшие к промозглой погоде жители Хельсинки, особенно не беспокоились, быстро находя себе уютное местечко в каком-нибудь из множества кафе, пивных и ресторанов, где можно поговорить с друзьями, послушать музыку или поужинать.

Молодая пара из России, словно приняв вызов холодного ветра, упорно шла по улицам, подняв воротники курток, но не заходила в ярко освещенные заведения, где явно было тепло и народ развлекался, забыв о непогоде.

— Насть, ты всегда такая упрямая? — с улыбкой спросил сын степей. — Зайдем погреться.

— Я хочу проверить, смогу ли тут какое-то время прожить.

— Ты уже приняла решение?

— Нет. Меня в детстве учили десять раз подумать, а решать быстро.

— Ойво пообещал, что «Fast Line» предоставит тебе служебную квартиру и машину, три тысячи евро на испытательный срок в два месяца. Потом удвоит… Ну, мне поскромнее. Что тебя смущает? Давай попробуем. Не понравится, вернемся.

— Мне надо подумать.

— Думать лучше в комфортной обстановке, а погода в Хельсинки похожа на Питерскую.

— Хорошо, а чайная есть в Хельсинки?

— Чайная?… Признаться не встречал и не слышал. Такое впечатление, что здесь только кофе пьют. Хотя, я не знаток, может, где-то и есть… Тот чай, что принесли в ресторане, тебя явно не вдохновил.

— Да, ну… Два пакетика «Липтон» залили кипятком…

— Можем попытать счастья и спросить сразу у официанта.

— Только не китайскую чайную церемонию, — усмехнулась Анастасия. — Я как-то эти переливания и полоскания не воспринимаю. Просто, хорошего листового черного чаю…

— В заварочном чайничке…

— Думаешь, поймут?

— Европа уверена, что в России все пьют водку, а потом чай из самовара, — хихикнул потомок Чингисхана, — но попробовать можно. За спрос денег не берут.

В третьем кафе им повезло, официантом оказался разговорчивый соотечественник. Самовар не обещал, а вот заварить хороший листовой чай из «Карл Фазер» во Френч-пресс сделает. Сам проводил ребят за свободный столик у окна, и поставил «от заведения» соленые орешки.

— Значит тебе не понравился ресторан на озере? — Чагатаев с интересом смотрел на свою спутницу.

— Помпезный, но порции маленькие. Замашка на «высокую кухню», а чего-то вкусного я не попробовала. Все как-то блекло…

— Зато ты произвела такое впечатление, что Ойво сейчас, наверняка, докладывает боссу, какого ценного сотрудника он нашел.

— Это говорит лишь о том, что они не читали наших финансовых учебников.

— Хочешь сказать, что твое предложение о непроливайке было в институтском курсе?

— Нет, так работал наш Внешторгбанк, — улыбнулась сотрудник валютного отдела.

— То есть? — насупил брови Анатолий.

— В СССР был железный занавес не столько от шпионов и всякого западного мусора, которым сегодня засыпало полстраны, сколько от засилья доллара и защиты внутренних рынков.

Официант аккуратно поставил на столик два Френч-пресса и плошки с печенюшками, рогаликами и конфетами. Настя обхватила ближний озябшими ладонями, и, прикрыв глаза от удовольствия, продолжила.

— После Бретенвудской конференции в июле 1944 года, когда доллар стал мировым средством платежа и накопления, почти все страны-участницы ратифицировали соглашения о Международном Валютном Фонде и Международном Банке Реконструкции и Развития. СССР отказался. Сталин понимал, что это капкан, в который добровольно угодили 43 страны.

Она прервалась, чтобы сделать глоток горячего чая, но отказалась от печенья.

— Сталин закрыл границу для иностранной валюты и объявил стоимость доллара в 60 копеек. Вся торговля с зарубежными компаниями обслуживалась одним ВТБ. На его внешнем счете в швейцарском банке было несколько миллионов долларов. Это была разница между суммами за проданные и купленные товары каждого предыдущего дня. ЦБ устанавливал границу, выше которой обычные сделки не совершались. Для особых случаев требовалось решение правительства. Очень простой механизм. Все золотовалютные резервы страны находились в хранилищах ЦБ.

— Почему же сейчас, — не выдержал Чагатаев, — сотни миллиардов наших денег лежат у американцев?

— США часто придумывают правила, которые им более удобны, и начинают ими пользоваться вместо законов, обсуждавшихся и подписанных всеми странами-участницами международных конференций.

— Забавно…

— Яркий пример — закон обеспечения золотом наличного доллара, — серьезно сказала сотрудница валютного отдела. — Согласно решению Бретенвудской конференции, все страны-участницы МВФ внесли свои вступительные взносы в виде золота и конвертируемых валют. Под эту сумму напечатали почти девять миллиардов долларов, каждый из которых обеспечивался золотом. В пропорции 35 долларов — одна тройская унция золота. Это около 31 грамма.

— Это получается доллар стоил грамм золота? — удивился сын степей.

— Наоборот. Унция золота стоила 35