Пережитки большой войны - Джон Мюллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Криминальные военные действия в исполнении банд
Когда власть в государстве слабеет, активность криминала, скорее всего, по определению будет расти – не в последнюю очередь эта закономерность объясняется тем, что ослабевает контроль над тюрьмами. Иногда возникающая в условиях упадка государства преступность настолько организованна, что ее действия напоминают войну. В некоторых случаях такое организованное преступное хищничество сосредотачивается на похищении людей с целью выкупа, вымогательстве, бандитизме, грабежах, вооруженных налетах, мародерстве и даже (по меньшей мере один такой случай имел место в Нигерии) в организации засад на коммерческие самолеты на взлетной полосе международных аэропортов[276]. Вероятность такого развития событий особенно велика для стран, которые специализируются на экспорте какого-нибудь сырья, и прежде всего для тех стран, где такой экспорт является почти единственной статьей дохода – в этом случае действия криминала, скорее всего, будут напоминать войну, причем способную приобрести межгосударственный масштаб. Зачастую само правительство или даже правительство соседней страны может, по сути, выступать в качестве одной из криминальных банд или группировки под руководством полевого командира[277].
Лучше всего эту смычку между войной и бандитизмом иллюстрирует ряд войн в Африке. По словам Билла Беркли, «этнический конфликт в Африке – это форма организованной преступности… Группировки, ведущие африканские войны, лучше всего рассматривать не как „племена“, а как предприятия, зарабатывающие рэкетом». Как правило, сначала необходимо «раздразнить чьи-то скрытые предрассудки и подлить масла в огонь, подыскав козла отпущения, затем мобилизовать банды головорезов, преступников и безработных, вооружить их, накачать наркотиками и выпивкой и натравить на беззащитных гражданских лиц, пообещав добычу и воздаяние за былые обиды». В определенном смысле под эту схему, в сущности, подпадают затяжная гражданская война в Колумбии и другие войны. Многие наблюдатели отмечают примечательное сходство между подобными военными действиями под руководством полевых командиров и войнами в Европе в Средние века и в начале Нового времени[278].
Либерия
В 1980 году к власти в Либерии пришел старший сержант Сэмюэл Доу, который правил, опираясь на щедроты, перепадавшие в условиях холодной войны преимущественно от США, и сформированную им патронажную сеть. Для последней были характерны «насилие и грабеж, которые осуществляли вооруженные мародеры, чья идеология заключалась в поиске денег, а их амбиции сводились к удержанию власти ради накопления и защиты своих состояний». В конце 1989 года, после того как Соединенные Штаты, уже не слишком обремененные холодной войной, прекратили спонсировать отвратительного либерийского правителя, ослабевшему режиму Доу угрожала вооруженная группа численностью около ста человек, во главе которой стоял непревзойденный мастер побегов из тюрем Чарльз Тейлор, обвиняемый в растрате бюджетных средств (на сумму 922 382 доллара), а также чуть более многочисленная группа, в свое время отделившаяся от сил Тейлора, под командованием психически неуравновешенного пьяницы и любителя распевать церковные гимны по имени Принц Йорми Джонсон. Повстанцы быстро приобрели множество сторонников, поскольку либерийцы были недовольны чрезмерным и огульным насилием, на которое пошли власти в безуспешной попытке подавить мятеж. В 1990 году Джонсон взял Доу в плен и, напившись, казнил его, сняв жестокое убийство на видео в доказательство, что это сделал именно он, а не его конкурент Тейлор[279].
Страна погружалась в хаос, и Соединенные Штаты направили в Либерию две тысячи морских пехотинцев для обеспечения эвакуации американских граждан. Морскую пехоту можно было задействовать и для наведения порядка в стране, однако США отказались принять на себя сию благородную миссию и вместо этого помогли создать западноафриканские миротворческие силы, в основном из нигерийцев, которые получили звучное название ЭКОМОГ. Этих сил хватило, чтобы не пустить повстанцев в столицу Либерии Монровию, но в остальных регионах страны власть вскоре поделили семь банд полевых командиров, которые время от времени сражались между собой за территорию, но преимущественно были заняты грабежами, изнасилованиями, пытками, иногда каннибализмом и продажей на международном рынке таких товаров, как железная руда, древесина, каучук, золото, алмазы и наркотики. Особенно преуспел в незаконном экспортном бизнесе Чарльз Тейлор. Он быстро разбогател, в том числе за счет того, что иногда продавал одни и те же концессии иностранным компаниям по нескольку раз. Силы ЭКОМОГ, которым мало платили и плохо снабжали, вскоре сами стали во многом походить на участников местных банд, отличаясь от других лишь тем, что они защищали эфемерное, но признанное на международном уровне правительство. Бойцы ЭКОМОГ регулярно грабили, торговали контрабандными товарами, демонтировали и продавали промышленное оборудование, участвовали в наркобизнесе, занимались сексом с несовершеннолетними либерийскими девушками и взаимодействовали с группировками повстанцев – продавали им оружие и сдавали в аренду портовые терминалы, которые сами же и охраняли. Силы ЭКОМОГ столь виртуозно справлялись с задачей сбыта награбленного, что жители Монровии придумали альтернативную расшифровку этой неуклюжей аббревиатуры, намекавшую на то, что на любой угнанной машине или пропавшем предмете можно было ставить клеймо «ЭКОМОГ»[280].
По словам одного чиновника, «до войны боевики-повстанцы были в основном преступниками – мелкими воришками, карманниками, дебоширами. По меньшей мере 80 процентов из них были людьми такого сорта». По-видимому, это преувеличение, но вполне очевидно, что бандитские шайки не проявляли и толики избирательности в способах вербовки: в качестве главного стимула для желающих к ним присоединиться выдвигалась удачная возможность грабить и насиловать, что, несомненно, привлекало в их ряды «последних подонков общества», по выражению Стивена Эллиса. Билл Беркли описывает новобранцев так: «Сироты, жаждущие мести, неграмотные сельские подростки, парни, бросившие школу и теперь ищущие шанс преуспеть, безработные уличные головорезы, которых на местной версии английского называли „груна-бойз“, то есть „взрослые мальчики“ (grown-up boys), и другие личности, движимые страхом, голодом или нежеланием отличаться от сверстников». Как правило, бандитские шайки избегали боевых столкновений друг с другом, а их «главной целью», отмечает Эллис, «было запугивание и вымогательство – зачастую они добивались этого, совершая индивидуальные образцово-показательные зверства и терроризируя людей». По одной из оценок, в дальнейшем примерно «60 тысяч либерийцев встали
