Все леди делают это - Диля Еникеева

— Думаю, нам с тобой это не грозит. Сергей понял подтекст — теперь они учтут на будущее все, что натворили в прошлом.

— А про Алису Рита знала?

— Нет.

— Уверен?

— Почти.

— То есть не исключено, что твоя любовница все же просветила ее в аспекте ваших отношений?

— Раньше мне это не приходило в голову, теперь я этого не исключаю.

— Надеюсь, ты уже понял; что по отношению к Алисе у меня нет отрицательных эмоций, так что можешь все рассказать.

— На свадьбу Светланы я пришел только ради тебя. Получив приглашение, удивился — мы столько лет не общались, с какой стати ей приглашать меня на свадьбу? Созвонился с нашими ребятами и узнал, что будет весь курс. И решил пойти, чтобы увидеть тебя. Но опять не имел возможности подойти.

— Почему, Сержик? Ты же никогда не страдал от робости.

— Я иначе представлял себе нашу встречу. Хотя это было наивно — я же знал, что, Как всегда, ты окажешься в толпе поклонников.

— Ну и что? Вокруг меня всегда роились мужики. Раньше это не было для тебя помехой.

— Тогда все воспринималось по-другому.

— В студенческой среде нравы попроще, — согласилась Алла. — Но и на Светкиной свадьбе ты мог бы запросто подойти.

— Сказать тебе комплимент, удостоиться улыбки и отойти?

„В общем-то Серж прав. Толпа вокруг меня была довольно плотной. А я в то время ни сном ни духом не ведала, что он до сих пор ко мне неровно дышит…“

— В тот день я вернулся домой часов в одиннадцать, Рита меня ждала. Спросила, как все прошло. Я что-то промямлил и ушел к себе — последние годы мы спали в разных комнатах, я часто работал ночами, да и секса между нами не было уже много-много лет. После этого пару месяцев я ходил как в воду опущенный. Жена несколько раз пыталась вызвать меня на разговор, я отмалчивался. А Рита однажды обронила: „Ты все еще ее любишь…“ Я зачем-то изобразил непонимание: „Ты о ком?“ А она грустно: „Ты ведь и сам знаешь. Зачем, же притворяешься?..“ А я просто-напросто сбежал. На душе и так было тошно, не хотелось выяснять отношения с женой. Ушел из дому, всю ночь бродил по улицам, на следующий день напросился к приятелю, несколько месяцев жил у него. Потом познакомился с Алисой…

Алле стало страшно. Если дознавателям все это станет известно, — а они непременно найдут и приятеля, у которого Сергей жил, и Алису, — то на него, как минимум, навесят обвинение в доведении жены до самоубийства.

„Надо бы посоветоваться с адвокатессой, есть ли в ситуации состав, подумала она. — Сережа ведь не нарочно довел Риту до ручки. Немало мужей уходят от жен, а те потом пытаются покончить с собой… — И тут же отметила:

— В том-то и дело, что лишь пытаются. А Риты уже нет в живых…“

— Сержик, не терзайся. Пойми, твоей вины в случившемся нет, по крайней мере моральной. Насчет юридической оценки — не знаю, но с нравственной точки зрения ты ни в чем не виноват. Я понимаю, мои слова — всего лишь слова. Но ведь и твою собственную историю тоже можно расценить как драматическую. И в этом замешана я. Получается, что именно я — косвенная виновница Ритиной смерти.

…Имиджмейкеры еще немного подкорректировали биографию будущей звезды, и Валентина Вениаминовна Бобкова стала Изабеллой Астраловой, далекой от прозы жизни, а потому незамужней, а для еще большей оригинальности — убежденной девственницей.

Идея о вечной девственности очень понравилась начинающей писательнице, и она даже подумывала, не взять ли псевдоним Весталка.[32] Оказалось, будущая знаменитость обсуждала тему целомудрия с кем-то из знакомых, и в беседе прозвучало слово, которое ей очень понравилось — необычно и не очень понятно.

По крайней мере, до того мадам Бобкова понятия не имела, кто такая весталка, и решила, что этого не знают и другие. Звучит интригующе значит, то, что надо.

— Как вы себе это представляете? — спросил Владимир Максимович, у которого уже голова шла кругом от закидонов заказчицы. Правда, платила та исправно, и только это позволяло ему сдерживаться в ее присутствии. Но зато уж за глаза он костерил ее от души! Если б мадам Бобковой икалось каждый раз, когда рекламщик поминал ее недобрым словом, она икала бы почти не переставая.

— Очень просто, — не моргнув глазом заявила та. — На обложке моих книг будет стоять „Весталка Изабелла Астралова“.

Мысленно приказывая себе: „Спокойствие, только спокойствие“, рекламщик переглянулся с литагентом, призывая того на помощь.

Прагматичный Яков Борисович спустил размечтавшуюся дамочку на землю, тактично намекнув, что это явный перебор. Багаж прошлого в виде троих мужей еще можно скрыть от будущих фанатов, но возраст вряд ли. Прямо он об этом не сказал, не упомянул и о том, что любой человек с первого взгляда увидит, что на мадам пробы негде ставить — куда уж именоваться весталкой! Зная скандальный характер работодательницы, он облек все в приемлемую для нее словесную форму, подбавил ложку лести в бочку неприятных той намеков, в итоге ему удалось не задеть непомерное самолюбие графоманки и отговорить от затеи, в результате которой та стала бы всеобщим посмешищем.

За Валентиной Вениаминовной Бобковой закрепился псевдоним Астралова.

Насчет имени создатели „литературной Галатеи“ не стали препираться Изабелла так Изабелла. Дама с таким именем может быть и француженкой, и итальянкой, а если родители с претензиями на оригинальность — то и русской.

Редакторы принялись переименовывать героиню романов графиню Валентину в Изабеллу, а художники, чертыхаясь, в который уж раз меняли псевдоним авторессы на обложках будущих книг.

— Сереж, тебя явно что-то гнетет…

— Ты права, но мне не хочется об этом говорить.

— Решать тебе. Но скажи честно, какую цель ты передо мной ставишь? Ведь неспроста ты сегодня, — Алла перевела взгляд на часы — половина четвертого утра — и поправилась, — то есть вчера, приехал в мою контору.

— Мне очень хотелось тебя увидеть…

Сергей отвел взгляд, и она пожалела, что спросила. Меньше всего ей хотелось ставить его в положение, когда ему придется врать. А всей правды, судя по всему, он сказать не может. И все же Алла решила прояснить хотя бы один вопрос:

— Но ведь ты приехал ко мне вчера, узнав, что твоя жена погибла… Немного подождав и не дождавшись реакции, она спросила:

— Когда тебя пригласили на опознание?

Видно было, что ему очень не хочется отвечать, но и соврать характер не позволял.

— Позавчера, — выдавил Сергей.

Алла не стала добивать его возгласами вроде: „Вот видишь! Прибежал, как только почувствовал, что земля под ногами закачалась, а до этого шестнадцать лет молчал и жил без меня в общем-10 благополучно“.

— Почему же не сразу? Ведь Риту нашли три дня назад.

— Я был в командировке, за границей. Вернулся двадцать восьмого мая, и меня в тот же день пригласили на опознание.

— Следователь давил?

— Давил, — кивнул он.

— Насколько сильны его подозрения?

— Мне трудно судить.

— Следак выдвигал какие-то версии? Менты большие спецы строить версии на пустом месте.

— Он в основном расспрашивал, какие у нас были отношения.

— А ты?

— Сказал, что хорошие.

— А если дознаватель копнет поглубже?

— Ему не у кого выяснить правду. Мы почти ни с кем не общались. Я жил сам по себе, Рита — сама по себе. Я много ездил по стране, потом по миру, а она оставалась в Москве. Отдыхали тоже врозь.

— Это говорит о многом.

— Немало супружеских пар отдыхают раздельно и живут формальным браком.

— Вот именно — формальным. — Она подчеркнула последнее слово.

— Но из-за этого не убивают.

— Да, с точки зрения нормального человека. А когда у следственных органов нет других подозреваемых, любой негатив в семье они готовы признать за мотив.

— Проще развестись. Об этом я и сказал следователю.

— А он придумает еще что-нибудь, например, ты не хотел делить квартиру.

— На мой взгляд, это абсурд.

— На мой — тоже. Но не для органов. Какая у вас квартира?

— Обычная. Двухкомнатная, сорок метров.

— Чья?

— Раньше мы там жили с мамой. Когда я женился, мы с Ритой поселились в моей комнате. Потом мама умерла.

— Следовательно, можно приплести такой мотив: ты не хотел делить с женой квартиру, заработанную твоей матерью.

— Дикость!

— Это с точки зрения человека нашего круга и образа мышления. Ментовские же знают, что убивают и ради меньшей выгоды, чем двухкомнатная квартира.

Представь, что вы бы развелись. После размена Рита получила бы однокомнатную квартиру, а ты — комнату в коммуналке. Любой порядочный мужик поступил бы именно так — отдал бывшей жене лучшее, себе оставил поменьше. К тому же ты зарабатываешь несоизмеримо больше ее, можешь потом с доплатой приобрести отдельную квартиру. А вот теперь представь кривую логику следователя. Ты, преуспевающий журналист, к тому же родившийся в этой квартире и считающий ее своей собственностью, вдруг оказываешься в коммуналке…