Товарищ «Чума» 7 - lanpirot
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Уже запомнил, деда!
На этот раз я очень чётко чувствовал состояние мертвеца. Он не пытаелся юлить или врать — он на самом деле так думал. Какими еще возможностями обладает глава рода Перовских, мне только предстояло узнать — ведь у меня еще есть обширный кладезь информации в виде дедули, когда-то тоже занимавший этот пост.
— Эх! — по-стариковски заворчал мертвец. — Не было же печали… Суета, сует… Теперь придется еще и лабораторию восстанавливать, если её тоже угробили…
— Что за лаборатория? — тут же живо поинтересовался я. — Думаешь, её тоже разграбили, как и особняк? — прямо спросил я старика.
— Не должны, — покачал головой Вольга Богданович. — Особняк — это мелочь, а вот лаборатория — это наше всё! Во многом именно на ней зиждилось могущество нашего рода… Только совсем уж безголовый Перовский мог привести туда постороннего. Да и Пескоройка не допустила бы такого святотатства!
— О! — Нашелся я. — Так давай у нее и спросим: кто и когда входил в эту твою лабораторию…
— И в твою теперь, между прочим, тоже! — ворчливо добавил старикан. — Кто у нас сейчас глава рода?
— Так-то я её и в глаза еще не видел! — Парировал я недовольство Вольги Богдановича.
— Вот и посмотришь. Спрашивай, давай!
— А ты разве не можешь?
— Общение с родовым эгрегором, а в частности с Пескоройкой — это привилегия главы! — пояснил мне за ситуацию старик. — А я уже, если ты забыл, давно уже не глава рода, а так — восставший покойник.
«Ау, родная! — осторожно позвал я Пескоройку, припоминая те ощущения, когда она сама выходила со мной „на связь“. — Скажи, лаборатория еще цела?»
«Цела». — Тут же пришел ответ, но не словами, а какими-то образами, ощущениями… Одним словом непонятно как, но ответ я прекрасно уловил.
«Когда последний раз её посещали?»
«Давно. Очень давно по человеческим меркам, — тут же пришел „ответ“. — Два поколения Перовских туда ни разу не заходили».
— Дед, лаборатория цела, — сообщил я старику, все, что мне удалось выяснить у «духа поместья». — Два поколения вообще в нее не заходили…
После этих слов старикан даже за голову схватился.
— Клятые дети шакалов! — Выругался он. — Сыны ослиц! Они наплевали на наши традиции! Ведь именно исследования в области магии крови и давали нам преимущество в силе над остальными магическими родами! Всяк червяк состоит из крови, либо подобной ей жидкости! Без которой и дня прожить не сумеет! Ни одно живое существо не сможет! И обладая этими знаниями, можно держать всех вот здесь! — И он, хрустнув костяшками, сжал свой сухонький кулачок. — Удавил бы поганцев своими руками! — продолжал сыпать проклятиями Вольга Богданович.
— Былого не вернуть, деда, — постарался успокоить я старика. — Но мы с тобой приложим все усилия…
— Пойдем, посмотрим, до чего они нашу лабораторию довели! — Устало произнес мертвец, направляясь к выходу из храма.
Против моего ожидания, Вольга Богданович не стал возвращаться к особняку, а пошел куда-то в глубину обширного кладбища. Мы долго петляли между могил, по одному ведомой ему дорожке, а я с интересом пялился на многочисленные скульптуры, памятники, склепы и надгробия, украшенные искусными резчиками. Ваня тоже от меня не отставал, шлепая следом.
Наконец, старикан остановился у небольшого мрачного склепа, верхушку которого украшал все-то же приметный знак, как и в родовом храме — символ бесконечности.
— Запомнил дорогу, Ромка? — поинтересовался мертвец, распахивая заржавевшую решетку, перекрывающую вход в склеп, которая даже не была заперта на замок.
— На память пока не жалуюсь — найду, как-нибудь, — ответил я.
Закисшие петли протяжно заскрипели, а старик что-то невнятно пробурчал, видимо, призывая проклятия на голову безалаберных потомков. После жаркого солнечного дня, темный и сырой спуск в подземелье склепа, одарил нас благословенной прохладой.
Однако вода, капающая нам на головы с потолка и воняющая тиной, плесенью и сырой землей, как-то не добавила старику хорошего настроения.
— Это же надо было все тут запустить? — ворчал он, спускаясь по ступенькам все глубже и глубже. Пока, наконец, не уперся в тупик.
Дальше никакой дороги не было — проход перекрывала сплошная монолитная плита из отшлифованного гранита. Виднеющуюся на ней выбитую надпись я прочитать не смог — слишком здесь было темно. Но судя по цифрам — это тоже была чья-то могила.
— А здесь кто похоронен, деда? — поинтересовался я между делом, пока мертвец что-то выискивал на боковой стене.
— Этот склеп был выстроен для еще одного нашего легендарного предка — Ратмира, могучего боярина славного Вещего Олега. Однако, место его упокоения до сей поры неизвестно… Вот, и не пропадать же добру! — Сверкнул в темноте святящимися глазами мертвец, наконец обнаруживший на сырой каменной кладке какой-то хитрый выступ.
Массивная плита неожиданно дрогнула, слегка дёрнувшись в сторону, всколыхнув и пол с потолком. Откуда-то сверху нас обсыпало мелким мусором, копившимся в склепе долгие годы.
— Запустили, мелкие гадёныши… — вновь чертыхнулся Вольга Богданович. — Но, вроде бы, энергия в накопителях механизма еще осталась…
Так это механизм? Черт возьми, так это настоящая техномагия? С такой волшбой я еще не встречался. Плита меж тем медленно сдвигалась в сторону, открывая проход внутрь подземелья, куда не ступала нога уже минимум двух поколений Перовских. Но, съехав буквально на треть, массивная каменюка застряла.
[1] Согласно былинам, рос Волх Всеславич не по дням, по часам. Рос этот силач стремительно. В семь лет овладел грамотой и разными науками. В десять лет выучился магическим премудростям — умел оборачиваться то ясным соколом, то серым волком, то гнедым златорогим туром.
Глава 18
Плита застряла — сдох, похоже, дедулин магический механизм. Зря я обрадовался — ненадежная, выходит, штуковина. Хотя, это как посмотреть — его уже как минимум полсотни лет[1] не трогали.
— Все, кина не будет? — схохмил я цитатой из «Джентльменов удачи». — Электричество кончилось?
— Не знаю, что за у тебя за кина такая и лектричество (старикан действительно склеил ласты до открытия электричества[2] и не мог о нём знать), но энергия в магических накопителях теперь точно закончилась! — Дед сплюнул на пол (вернее сделал вид, что сплюнул — слюна у мертвяков
