О времени, о душе и всяческой суете - Джон Браннер

– Я тоже! – воскликнула Лорна. – Это надо же заявить такое! Будто я не люблю собственного сына, а лишь использую его как палку, чтобы бить Джека…

– Правильно, правильно! А я не стану терпеть, когда мне говорят, что я обращаюсь с ним как со своего рода украшением… Как ты выразился?

Бадди без промедления ответил:

– Аксессуар для поддержания своего образа.

– Вот именно… Погоди-ка! – Джек широким шагом подошел к Другу. – Ты надо мной насмехаешься, не так ли?

– И надо мной! – вскричала Лорна.

– Ну, с меня хватит! Завтра утром я первым делом позвоню в агентство и велю им забрать тебя. Мне до смерти надоело, что ты контролируешь нашу жизнь, как будто мы какие-то идиоты, неспособные управиться сами, и еще больше надоело, что мой сын командует… Тим! Какого черта ты не в постели?

– Я же советовал вести себя потише, – прошептал Бадди.

– Немедленно вернись к себе! – Лорна бросилась к маленькой растрепанной фигурке в синей пижаме, спускавшейся по лестнице.

По щекам у него катились слезы, поблескивая в свете ламп гостиной.

– Ты что, не слышишь, что говорит мать? – проревел Джек. – Сейчас же иди спать!

Но Тим продолжал спускаться твердым, целеустремленным шагом. Ступив на пол, он подошел прямо к Бадди и переплел свои тонкие розовые пальцы с мохнатыми зелеными пальцами Бадди. Только тогда он заговорил.

– Вы никуда не отошлете Бадди! Он мой друг!

– Не смей так разговаривать с отцом! Я поступлю с этой тварью как пожелаю!

– А вот и нет! – Тон Тима не допускал возражений. – Ты не имеешь права. Я прочитал контракт. Там написано, ты не можешь.

– Как это ты «прочитал контракт»? – прохрипела Лорна. – Ты же не умеешь читать, дурачина!

– Вообще-то, умеет, – мягко сказал Бадди. – Я сегодня научил его читать.

– Ч-что?

– Сегодня я научил его читать. Он всегда был на это способен, но это умение ушло в подсознание по недосмотру, а теперь я исправил эту проблему. Через пару дней Тим сможет прочесть что угодно, не считая некоторых непостоянных соответствий звуков символам.

– И я таки прочитал контракт! – заявил Тим. – Так что я знаю, что Бадди может остаться со мной на веки вечные!

– Ты преувеличиваешь… – пробормотал Бадди.

– Ну да, конечно! Но целых десять лет – это очень долго. – Тим крепче сжал руку Бадди. – Так что не будем больше говорить глупостей, хорошо? И хватит уже кричать, пожалуйста. Бадди объяснил, что в моем возрасте детям нужно много сна, так что, наверное, мне пора в постель. Ты идешь, Бадди?

– Да, конечно. Спокойной ночи, мистер Паттерсон, миссис Паттерсон. Прошу вас, обдумайте мои замечания. И замечания Тима тоже, ведь он знает вас гораздо лучше, чем я.

Подойдя к лестнице вместе с Бадди, Тим обернулся. Слезы уже высохли, и на лице его появилось суровое выражение.

– Не волнуйтесь, – сказал он. – От меня больше не будет так много проблем. Теперь я понимаю, что вы просто не умеете вести себя иначе.

– Это проклятое снисходительное отношение! – вспылил Джек Паттерсон во время их с Лорной следующего визита к доктору Хенду.

Одним из условий внесудебного урегулирования дела об убитой собаке были обязательные ежемесячные посещения психотерапевта. Это обходилось несколько дешевле, чем армия юристов, способная спасти ребенка от заключения в психиатрическом учреждении.

– Да, это я могу себе представить, – вздохнул доктор Хенд. – Но, видите ли, биофакт вроде Бадди создан, чтобы усилить качества, которые ведущие антропологи с Проциона, Регула, Сигмы Драконис и других планет считают благотворными для человеческого общества и при этом опасно редкими. Главным из них, разумеется, является эмпатия. Сочувствие, сопереживание и тому подобное. А чтобы обеспечить развитие этого качества, нужно сначала привить человеку терпение. То есть подать пример.

– Терпение? Но Тим никогда не отличался терпением! – возразила Лорна. – Конечно, он был своевольным, все портил и постоянно хамил, а теперь это не так, но он ни на минуту не оставляет нас в покое! Постоянно просит то одно, то другое: хочу построить лодку, хочу сделать модель звездолета, хочу лупу, чтобы проследить, как размножаются муравьи… Хочу, хочу! Это так же ужасно, а может, даже хуже!

– Вот именно! – мрачно согласился Джек. – Бадди настроил нашего же сына против нас.

– Напротив. Он сделал из него то, что вы хотели. Пускай и с опозданием, но мальчик теперь всячески старается соответствовать тому идеалу, который вы представляли с самого начала. Вы хотели ребенка с живым умом и высоким коэффициентом интеллекта. Вы его получили. – По тону доктора Хенда было ясно, что его терпение на пределе. – Он вернулся в обычную школу, у него прекрасные оценки, успехи в гимнастике и многих других предметах. Бадди сделал из него именно того сына, которого вы изначально заказывали.

– Нет, говорю же! – рявкнул Джек. – Он… он как бы смотрит на нас свысока, и я не могу это терпеть!

– Мистер Паттерсон, если бы вы хоть иногда задумывались, то поняли бы, почему этого было не избежать.

– А я говорю, что этого можно и нужно было избежать!

– Нет! Чтобы как можно скорее вывести Тима из изоляции и излечить его неспособность понимать чувства других людей, Бадди прибегнул к самому практичному методу. Он научил Тима проявлять жалость. Я часто жалею, что сам так не могу, но я ведь всего лишь человек. Не Бадди и тем более не Тим виноваты в том, что первыми, кого мальчик научился жалеть, стали вы. Так что, если хотите, чтобы он начал уважать вас, лучше спросите совета Бадди. Он объяснит, как этого достичь. В конце концов, именно для этого и нужны Друзья: они делают нас лучше. А теперь прошу меня извинить, меня ждут другие клиенты. Хорошего дня!

Вкус блюда и дня

С нашей первой встречи год назад положение барона изменилось. К этому я был готов. В то время он отчетливо дал понять, что у него имеются некоторые, выражаясь на очаровательный старинный манер, «ожидания».

Я вовсе не был уверен, что ему удастся воплотить их в реальность… И все же, несмотря на мои подозрения, что он в некотором роде мошенник, он мне очень нравился. В конце концов, будучи писателем-романистом, я тоже по-своему профессиональный лжец.

Итак, обнаружив необходимость наведаться к своему издателю в Париж, я написал на адрес, по которому, как оказалось, барон уже не проживал. Тем не менее он ответил – в несколько цветистой манере выразив несказанную радость, которую ему доставит обед со мной tête-à-tête[16] у него дома, то бишь в квартире, расположенной в дорогом