Дети Революции (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр"

— Что-то пронюхал? — Прошептал Лонгстрит, держа лицо.

— Неявно, — С той же улыбкой ответил попаданец, — просто в воздухе пахло чем-то этаким, а Юсуповы не могли остаться в стороне, масштаб фигур не тот. Приём во время столь необычных событий мог говорить как о желании сохранить нейтралитет, так и о демонстрации намерений. Продемонстрировали…

— Понимаю, — помрачнел посол, — Юсуповы наконец определились с участием в заговоре? Этакие тяжеловесы могут крепко изменить равновесие. За ними Восток, если не ошибаюсь?

— Часть Востока, — поправил консул, — там не всё однородно, свои партии и течения имеются. Для значительной части татар и татарской аристократии Юсуповы безусловные лидеры.

— Так, — протянул Лонгстрит, — а теперь они, выходит, определились? И судя по ряду присутствующих здесь людей, встали на сторону европейцев? Как же скверно…

— Скверно то, — мрачно отозвался консул, — что Юсуповы на стороне европейцев, это фактически одобренный план по разрушению Российской Империи. Они вполне могут откусить южную часть империи, особенно если им помогут. А судя по мелькающим в зале часам, с минуты на минуту должно произойти что-то необыкновенное. Я бы поставил на вооружённый переворот.

— Соглашусь, — с дурным весельем отозвался посол, — теперь понимаю, почему ты прятался за моей спиной.

— Я и сам только что понял, — прерывисто вздохнул Алекс, криво ухмыльнувшись, — чуйка вела. А теперь получается, что мы вроде как дистанцировались от Юсуповых. На приём прибыли, не нарушив приличия, но не более. Скверно, как же скверно…

Логнстрит зло ухмыльнулся, приняв мгновенное решении.

— Командуй своим парням, пусть подбираются. Боевое построение и всё такое…

— С нами только Каллен да Фланаган… а, ясно. Оскорбление?

— Оно самое. Только не сразу, а чуть погодя, пусть пока подойдут парни. Конфедерации жизненно необходима сильная Россия, а не её куски. Может быть, наша демонстрация хоть кого-нибудь из колеблющихся заставит передумать.

Залп пушек на улицах не стал неожиданностью для конфедератов. Отчетливо дистанцировавшись от гостей, они в боевом порядке стали пробираться к выходу, игнорируя лихорадочное веселье приглашённых, начавших поднимать бокалы За новую Россию!

— Не уходите, — преградила им путь бледная Зинаида Юсупова, — останьтесь со мной… с нами. Вместе мы сможем изменить мир! Мы подтвердим все договоренности к Конфедерацией!

Лицо девочки не отрывалось от лица Фокадана, глаза её говорили много больше, чем произносили губы. Консул не сказал ничего, но Зинаида прочитал ответ по лицу мужчины. Прерывисто вздохнув, она сглотнула и отошла в сторонку, став какой-то выцветшей.

— Через несколько лет этот цветок распустится, — Осторожно сказал посол, косясь на попаданца, — и это будет прекрасный цветок.

Отвечать Фокадан не захотел и Джеймс не стал продолжать.

На улицах стреляли, но выстрелы доносились откуда-то издалека.

— В посольство, — коротко приказал Лонгстрит, — втянув носом холодный воздух.

Пахло порохом и разгорающимися пожарами. Отчётливые признаки говорили опытным в этих вопросах конфедератам, что события явно развиваются не так гладко, как хотелось бы Юсуповым и их сторонникам.

— Проглядеть такое, — с тоской сказал Джеймс, вытаскивая сигару и плебейски откусывая кончик, — позорище…

— Не стоит, — отозвался Алекс, — что-то этакое в воздухе носилось, это мы все знали. А что, как, почему… не все вельможи российские в курсе происходящего были, чего уж нам, иноземцам? Прошляпили, конечно, но ведь и противник какой! Думаешь, без англичан обошлось?

Посол фыркнул по лошадиному, успокаиваясь немного. Но видно, что утешения не слишком-то подействовали, и по большому счёту самоедство Лонгстрита оправданно.

Заперлись в посольстве, не рискуя возвращаться в гостинцу. Тесновато и не слишком удобно, но все как один бывшие и действующие военные, привыкли и не к такому.

— Весело, — зевая, сказал Фланаган, попавший на приём Юсуповых, как доверенное лицо плантаторов Вирджинии, — приём этот, аристократы-заговорщики, переворот… будет, чем дома похвастать!

Нарочито ребячливый тон ввёл присутствующих в ступор, а потом Лонгстрит начал смеяться. Его нервный смех поддержали и остальные, по рукам заходи бутылки с алкоголем и посольство стало неуловимо напоминать армейский бивуак[1].

Ближе к полуночи в посольство стали поступать упорядоченные сведенья. Петербург разделился ныне на сторонников монархии конституционной, где знаменем служил Владимир Александрович Романов, младший брат убитого (!) Наследника.

Противники монархии знамён имели несколько, и вроде как полковым знаменем числился Орлов-Давыдов.

Вроде как потому, что обе партии демонстрировали удивительную беспринципность и подлость, уничтожая прежде всего своих. Здесь и сейчас, в революционной заварухе, можно расправится как с конкурентами на государственные посты, так и со старинными врагами, заимодавцами, претендентами на наследство и так далее.

Резня, по словам лазутчиков-конфедератов и конфидентов[2] из русских и нерусских граждан Российской Империи, идёт страшная. В противоборстве сторон погибших меньше, чем от ударов в спину от своих.

Скорее всего, они крепко преувеличивают, но размах оценить можно. И монолитность зарождающихся союзов…

Под утро стрельба началась недалеко от посольства, но быстро стихла после громогласного Ура и конского топота.

— Атака лёгкой кавалерии, — прокомментировал посол очевидное, — я бы на казаков поставил.

— Не гусары? — Для порядка поинтересовался секретарь посольства, прошедший войну на флоте.

— Мелочи, более свойственные иррегулярной коннице, — немного туманно отозвался Лонгстрит, что подтвердили посольские из бывших кавалеристов.

— Весело, — только и сказал попаданец, более всего переживающий за оставленную в Москве дочь.

Несколько дней в Петербурге не стихали бои, удивительно ожесточённые. Обе стороны конфликта поставили слишком многое на кон, чтобы воевать по рыцарски. Даже рядовые солдаты, коих мало касались барские разборки, сражались с азартом и остервенением.

Пример удачных дворцовых переворотов в истории Российской Империи показал, что и рядовые могут взлететь, получив дворянство, посты, поместья и фактическую неподсудность. Есть за что драться!

Если верить недостоверным данным, за четыре дня погибло трое Великих Князей, включая Наследника. Священность царской крови оказалась основательно подорвана как в глазах вельмож, так и в глазах простого народа, ужаснувшегося происходящему.

— Монархии в России больше не будет, — пророчествовал крепко нетрезвый Лонгстрит, не выпускающий бокала из рук, — даже если посадят на трон царя, все будут помнить, что кровь его проливается столь же легко, как и кровь обычных людей.

— Конституционная, — спорил Фокадан, — посадят на трон марионетку, а за спиной будут магнаты стоять.

— Как в Англии, — глубокомысленно заявил Фланаган, насмешивший присутствующих. Бывший разведчик, мало интересовавшийся политикой, изрядно озадачился тому факту, что монархия в Англии не конституционная, да и конституции, по факту, нет[3]. Перечень прав монарха Великобритании, далеко не полный, окончательно добил его.

Посол торжественно зачитал основные права:

— Является главой государства и представляет его во внешних отношениях. Вместо неё это может делать премьер-министр, но исключительно тогда, когда королева уполномочила его это делать.

— Является главой исполнительной власти: по своему усмотрению имеет право назначить премьер-министра, назначает и отправляет в отставку кабинет министров и прочие министерства.

— Является главой судебной системы и назначает судей.

— Монарх Великобритании является верховным главнокомандующим вооруженными силами, именно она объявляет войну или заключает мир.

— Монарх может единолично утвердить финансовый закон (по простому, бюджет страны) в обход согласия парламента.