Осколки космоса (сборник) - Роберт Шекли

Туземцы с криками бежали вдоль берега. Быстро теряя силы, Хэдвелл снова устремился к берегу. Его ударило о подводный камень, и пальцы, вцепившиеся в волосы Катаги, начали слабеть. Игатиец немного пришел в себя и стал сопротивляться.

— Не сдавайся, старина, — выдохнул Хэдвелл.

Мимо проносился берег. Их протащило всего метрах в трех, потом отнесло снова.

Вложив остаток сил в последнее отчаянное усилие, он ухватился за нависшую над водой ветку и сумел продержаться, борясь с бешеным потоком, пока туземцы со жрецом во главе не вытащили их на берег.

Их отнесли в деревню. Отдышавшись, Хэдвелл повернулся к Катаге и слабо улыбнулся.

— Еле вывернулись, старина, — сказал он.

— Подлец! — процедил Катага, плюнул на Хэдвелла и зашагал прочь.

Спаситель уставился ему вслед, недоуменно почесывая затылок.

— Должно быть, головой обо что-то стукнулся, — заметил он. — Ну, так что там с Ультиматом?

Туземцы угрожающе надвинулись на него.

— Ишь, Ультимата ему захотелось!

— Какова скотина!

— Вытащил бедного Катагу из воды, и еще наглости хватает…

— Своему же тестю полез жизнь спасать!

— Такая свинья, — подвел итог купец Васси, — даже и мечтать о смерти права не имеет, будь он проклят!

Хэдвеллу показалось, что все они внезапно сошли с ума. Он немного неуверенно поднялся и обратился к жрецу:

— Что это с ними?

Лаг пристально вгляделся в него преисполненным скорби взором, сжал губы так, что они побелели, и промолчал.

— Разве церемонии не будет? — уныло спросил Хэдвелл.

— Ты действительно заслужил ее, — ответил жрец. — Если кто и заслуживал Ультимата, так это ты, Хэдвелл. На мой взгляд, ты должен был получить свое, хотя бы просто из справедливости. Но сейчас речь идет о чем-то большем, чем абстрактная справедливость. Это принципы милосердия и сострадания, которые дороги Фангукари. Если исходить из них, то ты, Хэдвелл, совершил ужасный и бесчеловечный поступок, вытащив из реки несчастного Катагу. Боюсь, простить тебя невозможно.

Хэдвелл потерял дар речи. Очевидно, существовал запрет спасать упавших в воду. Да откуда же ему было о нем знать? И неужели такая мелочь способна перевесить все, что он для них сделал?

— Но хоть какой-то церемонии я достоин? — взмолился он. — Я люблю ваш народ, я хочу жить с вами. Наверняка можно что-то сделать.

Глаза старого жреца затуманились от сострадания. Он покрепче ухватил жезл и начал его поднимать.

Но его остановил рев возмущенной толпы.

— Тут я бессилен, — признался жрец. — Покинь нас, фальшивый посланец. Покинь нас, о Хэдвелл, — ты не заслуживаешь даже смерти!

— Ну и ладно! — рявкнул Хэдвелл, внезапно разозлившись. — Черт с вами, грязные дикари. Ноги моей здесь больше не будет, хоть на коленях просите. Ты со мной, Меле?

Девушка нерешительно заморгала, посмотрела на Хэдвелла, потом на жреца. Наступила мертвая тишина.

— Помни о своем отце, Меле, — негромко произнес Лаг. — Помни о вере своего народа.

Меле гордо задрала маленький подбородок.

— Я знаю, каков мой долг, — заявила она. — Пойдем, дорогой Ричард.

— Вот и хорошо, — отозвался Хэдвелл и зашагал вместе с Меле к кораблю.

Старый жрец с отчаянием смотрел им вслед.

— Меле! — крикнул он дрогнувшим голосом.

Но Меле не обернулась. Лаг увидел, как она вошла в корабль. Захлопнулся люк.

Через несколько минут серебристую сферу окутало красное и голубое пламя. Шар поднялся, набрал скорость, превратился в пятнышко и исчез.

По щекам смотревшего в небо жреца катились слезы.

Несколько часов спустя Хэдвелл сказал:

— Дорогая, я отвезу тебя на Землю, свою родную планету. Тебе там понравится.

— Знаю, что понравится, — прошептала Меле, глядя в иллюминатор на сверкающие точки звезд.

Где-то среди них был и ее дом, потерянный для нее навсегда. Она уже затосковала по нему, но другого выбора не было. По крайней мере, для нее. Женщина всегда идет вслед за мужчиной, которого любит. И женщина, любящая горячо и искренне, никогда не потеряет веры в своего мужа.

А Меле верила в Хэдвелла.

Она нащупала укрытый в ее одежде крошечный кинжал в ножнах. Кончик его был смазан ядом, вызывающим особо мучительную и медленную смерть. Это была ее семейная реликвия, которой можно было воспользоваться лишь тогда, когда поблизости нет жреца, и только ради того, кого любишь больше всего.

— Нечего терять время даром, — сказал Хэдвелл. — С твоей помощью я совершу великие дела. Ты будешь гордиться мною, милая.

Меле знала, что он говорит искренне. Когда-нибудь, подумала она, Хэдвелл искупит грех, который он совершил по отношению к ее отцу. Он обязательно совершит нечто великое. Быть может, сегодня, а может, завтра или в следующем году. И тогда она подарит ему самое большое сокровище, которым женщина может одарить мужчину.

Мучительную смерть.

Роботсвилль

Мы сознавали, что роботы непременно захотят построить свой собственный город. И тем не менее их просьба застигла нас врасплох и даже немного обидела. Мы-то думали, что роботам нравится с нами жить! Неужели мы перегружали их работой?

Роботы поспешили успокоить нас.

— Мы не имеем к людям никаких претензий, — сказали они. — Просто очень хочется понять, что значит быть роботом. А для этого нужен город.

Мы пошли им навстречу — выделили участок истощенной земли в Орегоне и пожелали удачи. Собственно говоря, больше мы ничего сделать и не могли. Права разумных машин в то время еще только обсуждались.

Так был основан Роботсвилль. Не мы придумали это название. Роботы сами решили, что оно будет «самым подходящим для города роботов». Во всяком случае, так они нам сказали.

Поначалу Роботсвилль был очень похож на человеческие города. Повсюду стояли совершенно ненужные роботам бутики, библиотеки и кинотеатры. Роботы построили даже больницу. Больше всего она была похожа на механическую мастерскую, но блистала немыслимой чистотой. А еще роботы построили ратушу и время от времени проводили в ней собрания. «На самом деле, — объясняли они, — в этом нет необходимости. Разумные роботы всегда соглашаются друг с другом». Но к тому времени они уже экспериментировали с «принципами индивидуализации». Им хотелось узнать, что это такое. У меня перед глазами до сих пор стоят безукоризненно чистые улицы Роботсвилля и — вот неожиданность! — играющие на чистых бетонных площадках маленькие роботята.

Через некоторое время мы снова посетили Роботсвилль и увидели огромное количество совершенно новых роботов, машин странной формы и непонятного назначения. Среди них были огромные металлические черви, яркие блестящие бабочки, начищенные до блеска птицы и рыбы, покрытые чем-то вроде эмали. Нам объяснили, что это «временные формы», экспериментальные варианты «эстетического дизайна».