Хмельницкий (Книга вторая) - Иван Ле

10

Хмелевский не предполагал встретить у Потоцких и своего друга Станислава. Когда Хмелевский и Богдан приехали в имение Потоцких, весь двор был заполнен джурами, лошадьми, дворовой и приезжей челядью. Это несколько встревожило ротмистра. Оставив своих коней и джур во дворе, Хмелевский и Богдан разыскали маршалка дома, который принимал гостей и их слуг, прибывавших из далеких областей страны.

- Я Станислав Хмелевский. Прошу пана доложить обо мне хозяйке дома. Приехал со своим другом, - представился суетящемуся маршалку, который тут же торопливо направился в дом.

"Что тут творится, боже милостивый?" - ломал себе голову ротмистр, когда они поднимались по широким каменным ступенькам крыльца. Стилизованные амуры с обеих сторон ступенек поддерживали корзинки с живыми цветами. Дом гудел, как пчелиный улей. Хмелевский был приятно поражен, когда навстречу ему выбежал на крыльцо Станислав. Его друг, оказывается, здесь.

Станислав Потоцкий искренне обрадовался неожиданной встрече с Хмелевским, которого он, верный традиционной дружбе, связывавшей их отцов, считал своим названым братом. Даже военные увлечения Хмелевского, его неожиданные связи с лисовчиками, воевавшими на стороне цесаря, по-юношески искренне интересовали молодого "парижанина" Потоцкого. Когда маршалок доложил о Хмелевском, тот выбежал на крыльцо и бросился обнимать своего тезку. Ведь не виделись целых шесть лет!..

- Как хорошо, мой милый Стась, что ты приехал именно сегодня, радостно воскликнул он, обнимая Хмелевского. Царившая в доме радость передалась и ему.

- Здесь, кажется, кроме тебя, Стась, есть еще и другие гости? Извини великодушно - не знал. Да и тебя не надеялся встретить тут. Ведь ты же в Париже! Так, может... - заколебался Хмелевский.

- Никаких извинений, никаких разговоров, Стась! Ты знаешь, именно сегодня у нас в семье самый большой праздник: наш Николай только что вернулся из турецкого плена!

- Сегодня? Так мы... Ну извини, милый Стась. Веришь, не знал. Разумеется, поздравляю и сердечно приветствую! Да я не один, - смущенно сказал Хмелевский, оборачиваясь к Богдану, который стоял в сторонке.

- Стась! В такой день! Да заходите вместе! У нас такое семейное торжество. Наступает "Велька ноц" во всех смыслах. Пасха, как говорят хлопы. А он... Кто же он, твой друг? Мне писали в Париж и говорили по приезде сюда, что ты последовал за каким-то романтически настроенным полковником, ищущим славы!

Молодой и энергичный Потоцкий подошел к Богдану, с ног до головы окинул взглядом его крепкую фигуру в затасканной военной форме. Не совсем подходящий наряд для такого торжественного дня. Но зато настоящий боевой. Романтика! Потертые от езды в седле голенища сапог, венгерская сабля на боку, пистолет за поясом, как у настоящего рыцаря чести и славы. И обыкновенная поношенная казацкая шапка на голове!

Хмельницкий смущенно снял шапку и взмахнул ею перед собой, поклонившись хозяину.

- Вижу, друзья мои, нелегко было вам умиротворять чехов у цесаря. А, орлы? Разрешите, - протянул Богдану руку.

- Это - Зиновий Хмельницкий, прошу, - поторопился Хмелевский. Но Потоцкий прервал его:

- Ах это твой... товарищ по учебе во львовской коллегии? Как же, знаю пана по рассказам Стася. Будем знакомы, уважаемый бакалавр и рыцарь пана Жолкевского! Так пан Зиновий, кажется, тоже...

- Да, уважаемый пан Станислав, тоже из турецкой неволи возвращаюсь. Мне приятно узнать, что пан полковник именно сегодня возвратился домой из плена. Но ведь у пана гости!.. - вдруг покраснел Богдан, посмотрев на свой наряд. Потоцкий тоже оглядел Богдана и вдруг воскликнул:

- Чудесно, друзья мои! Из неволи, как и мой кузен, пан Николай Потоцкий, как и другие гости в нашем доме! Все они в таком, а может быть, еще в более непрезентабельном, если можно так выразиться, виде. Никто и не заметит. Все - коллеги пана Зиновия по войне и плену!..

11

Начало сбора в доме Потоцких удивило Богдана, не привыкшего вообще к великосветской обстановке. Да это ведь скорее торжественная шляхетская тризна, а не радостная встреча. Молодежь, особенно женщины, правда, несколько оживляла общество, украшала его привозной, главным образом венской, модой, ее наряды резко выделялись среди дорожных одежд гостей-пленников. Но тон обеду своим унылым настроением задавали именно они и особенно самый высокий гость - гетман Конецпольский.

А гости из невоенных, и прежде всего женщины, были чувствительны и ждали от пленников рассказов о тех ужасах, которые им пришлось испытать в турецкой неволе. Полковник Николай Потоцкий, хозяин дома, довольно вежливо, но решительно отказался поведать что-либо о своих страданиях. Он здесь, мол, не один, хотя и самый старший, самый почтенный мужчина среди присутствующих. Большинство гостей были удручены отказом хозяина.

- Прошу уважаемых панов не унывать! - шутливым тоном сказал хозяин. Панове еще не успели прийти в себя после утомительного путешествия, и стоит ли сейчас, в минуты такой торжественной встречи, предаваться грустным воспоминаниями. Очевидно панове с удовольствием послушали бы... пана сотника из казацкого чигиринского отряда, который по-рыцарски защищал в бою сыновей гетмана. Прошу пана Хмельницкого не отказать нашим уважаемым дамам в их просьбе, - решительно предложил хозяин.

- С удовольствием послушаем... - поддержала мужа пани Потоцкая, о которой украдкой уже злословили любопытные дамы. За несколько дней после получения сообщения о возвращении мужа она похудела и побледнела больше, чем за все три года "страданий" по погибшему супругу.

Богдан, словно специально охраняемый друзьями, сидел за столом между двумя Станиславами. Ему, утомленному и угнетенному непривычной обстановкой, не хотелось вспоминать именно в этом кругу о пережитом. Кому рассказывать о себе, когда герои дня здесь другие. Богдан думал, что именно они и расскажут о своей жизни в плену. Рассказывать же ему всю правду о своем пребывании в неволе неинтересно. Правда, здесь он, как слушатель, только мешает им, а своим рассказом, возможно, выручит их. Ведь он, но являясь ценным пленником, действительно испытал на себе все тяготы турецкой неволи... И в нем заговорило чувство человеческого достоинства. Да и молодежь просит, паненки! Ах эти паненки!..

- Сердечно благодарю за внимание, оказанное мне уважаемыми панами, начал Богдан. - Рассказ о турецкой неволе связан с тяжелыми воспоминаниями. Стоит ли на таком обеде говорить об этом? Разве в назидание нашему молодому поколению. А уважаемых дам и милых паненок, внимание которых столь дорого для меня, не следовало бы волновать таким печальным рассказом... Воспоминания о турецкой неволе - это воспоминания о жестоком и коварном враге, они зажигают в наших сердцах ненависть и жажду мести! В классических произведениях Востока - стихах и поэмах - даются суровые советы и наставления: уничтожать кровожадных врагов-людоловов, оберегать от них тружеников страны и топить их в море, как лишних щенков! Еще поэт Навои советовал:

Адув гар ба-бозу в гардад хароб,

Ба-нируи допиг фурув кун дероб!

То есть:

Если коварный враг не убит в бою,

То силой знания порази его!

Таким образом, всеми средствами надо уничтожать негодяев! А это, как известно, обязанность воина! Как-нибудь в другой раз я охотно расскажу уважаемым панам, что мне пришлось увидеть и пережить за эти два года... Сегодня же давайте попросим у нашего уважаемого пана-хозяина разрешения выпить этот бокал за его здоровье, за счастливое освобождение выдающихся наших шляхтичей из этого ужасного плена. Виват пани хозяйке, виват пану гетману, панам шляхтичам!

Да он не лишен ума! Женщины горячо зааплодировали, одобряя предложение единственного в этом кругу постороннего "казацкого сотника", как представил Богдана Станислав Потоцкий. По традиции, мужчины поддержали женщин. Тост Богдана произвел неодинаковое впечатление на присутствующих. Женщинам он импонировал, потому что был произнесен как-то по-особенному, с подъемом. Неспроста так романтично рекомендовал казака Станислав... Богдан даже уловил ласковый взгляд одной из паненок. Он словно коснулся его юношеского сердца. Молодые же мужчины были задеты несдержанностью сотника. Кто он, откуда взялся? Сын подстаросты, возможно ставший последователем Магомета! Или тоже шляхтич?..

Только поседевшие, почтенные мужи спокойно реагировали на поведение пана Конецпольского и хозяина. Они не осуждали Потоцкого, который учтиво взял в руки бокал и держал его поднятым до окончания тоста Богдана. То, что в глазах Конецпольского на миг вспыхнул пускай даже и холодный огонек, гости расценили как поддержку казака, отказавшегося поделиться перед знатными шляхтичами воспоминаниями о неволе. А внимание, с каким слушал гетман его речь, восприняли как проявление высокого благородства. Правда, Станиславу Хмелевскому показалось, что гетман не без зависти смотрел на державшегося с достоинством Хмельницкого. Кому, как не Хмелевскому, знать Конецпольского. Именно с ним и его братом, сверстником Сигизмундом, еще в Кракове готовились постигнуть основы великой науки... Старший на несколько лет Станислав Конецпольский уже тогда ненавидел их за то, что они так легко и быстро усваивали науки, которые ему давались с трудом. К тому же он страдал заиканием, что травмировало его, делало замкнутым и нелюдимым.