Гарем-академия 6. Мать народа - Варвара Мадоши
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тайси, ничуть не обращая внимание на промокшее платье и лосинки, сидела на небольшой отмели посреди ручья и пересыпала из одной пухлой ладошки песок в другую. Когда она зачерпывала песок, он тотчас переставал казаться золотым и становился серым и скучным. Похоже, Тайси это не нравилось: она сердилась, хмурилась, выпускала песок и зачерпывала новый — но сохранить его блеск все равно не получалось. Она даже не подняла головы, полностью проигнорировав мать, сестру и Тойви (Гешвири осталась приглядывать за Юси, которую никакими силами было не стащить с лесенок, и своими сыновьями).
А вот Санара, которая что-то вязала, сидя на скамеечке рядом с колесом, вскочила, когда они появились из-за кустов.
— Госпожа Даари! — воскликнула она. — Вы приехали? Как, что?
Видно было, что она хотела спросить, «что теперь будет», но слова застряли у нее в горле.
Даари улыбнулась ей.
— Мы эвакуируемся, конечно, — сказала она. — Помните планы эвакуации? Пятый, самый мягкий. Пока еще есть время. Детей разделять нет необходимости.
Более жесткие планы эвакуации на случай самой массовой атаки предусматривали и то, что каждый ребенок, включая детей Гешвири и сына Санары (потенциальные заложники!), будет эвакуирован отдельно с отдельными сопровождающими и охраной.
Тайси не отреагировала и на речь: песок занимал ее гораздо сильнее.
— Тайси! — крикнула Фая. — Тайси!
— Ва-ва-ва, — ответила та, не поднимая головы.
Это значило, «не мешай». Или, может быть, значило что-то другое. Или не значило ничего.
Даари захотелось снять туфли, войти прямо в ручей, схватить Тайси на руки и расцеловать в тугие, запачканные песком щеки. Но по опыту она знала, что если сделать так, можно получить долгую истерику, а ответного поцелуя или объятий она все равно не дождется — Тайси вообще не выделяла Даари среди прислуги и персонала.
Даари снова почувствовала ледяной укол страха и обиды: ей хотелось, чтобы дочка любила ее, а не Санару. И так же привычно она постаралась, чтобы это на ее лице не отразилось. Нечестно было бы даже намеком показать что-то подобное Санаре, которая все силы положила на Тайси, отнимая их даже у собственного сына. Ведь Тайси ей ни минуты свободной не давала, все заставляла что-то для себя делать, играть с собой или просто присутствовать рядом. Вроде и не смотрит, но стоило Санаре уйти — поднимала вой.
— Принцесса Тасея! — сказала Санара строгим голосом. — Ваша матушка пришла! Обратите внимание!
Тайси действительно кинула недовольный взгляд на стоявших на берегу людей, потом хихикнула, вскочила, топнула ножкой — и в воду ручья скользнула гибкая золотистая змейка.
— Тайси! — закричала Санара. — Так нельзя! А ну вернись немедленно!
— Нельзя-нельзя-нельзя! — поддержала Фая. — Это мама, не папа! Мама, не папа!
Даари улыбнулась — что далось ей не очень легко.
— Ничего, — сказала она. — Из сада Тайси не уплывет, там сетка.
— Я знаю, — сказала Фая. — Мы эту сетку видели! И грызли! — она тоже хихикнула.
Тут Даари отчетливо поняла, что даже лапушка Фая, больше других человек из ее дочерей, все-таки не совсем человек.
А Владыка, кстати, не видел ничего особенного в поведении Тасеи и Юсаны. Года полтора назад, когда она места себе не находила из-за особенностей Тайси и Юси (они тогда стали окончательно очевидны: Фая уже разговаривала, а две другие еще от подгузников не могли отучиться) Владыка сказал ей так: «Человеческие лекари могут называть это как угодно — аутизм, СДВГ, гиперактивность. Полагаю, для человеческой популяции это действительно отличие от нормы. Но для драконьего детеныша ничего неестественного в этом нет». Нельзя сказать, что это так уж успокоило Даари (она тотчас представила себе повзрослевшую кровожадную Тайси, которая в драконьем облике охотится за людьми), но, во всяком случае заставило смотреть на проблему несколько шире.
Кстати говоря, Владыку-то Тайси узнавала и признавала: всегда радовалась, когда он приходил, живо принимала драконью форму и с удовольствием играла с ним в пруду или в ручье. Владыка при этом оставался в теле человека — он бы просто не поместился в этом саду — но Тайси это не беспокоило.
Юси тоже отца боготворила. В отличие от Тайси, которая предпочитала драконью форму, она не делала разницы между обеими: могла находиться в той, могла в другой. Но с отцом играла в обеих — так и вилась вокруг него, то буквально, то фигурально. И только Фая любила больше быть человеком. Может быть, потому что в этой форме легче было подлизываться к своим многочисленным воспитательницам и к матери. Вот и сейчас стояла, взяв Даари за руку и прижавшись нежной щекой к ее предплечью.
Даари поглядела на Фаю сверху вниз, и рука сама собой потянулась приласкать ее мягкие волосы. Фая запрокинула шею назад, встретилась с Даари сияющим взглядом и широко улыбнулась, показав мелкие молочные зубки.
«Нет, — подумала Даари, — нет, Фая не интриганка, которая потихоньку управляет всем нашим мелким двором. Мне просто чудится, потому что у меня нервы. Мне не за что себя винить. За что? За то, что у меня всего один нейротипичный ребенок, и он мне ближе двух других? Я сама нейротипичная, это нормально. Почему я стесняюсь выражать ей свою любовь — потому что не могу так же ее выразить к Тайси и Юси? Но им ведь это не надо! Они ничего подобного не требуют, а
