Священная охота - Лоис МакМастер Буджолд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом она заговорила снова:
— До тех пор, пока Венсел прошлым вечером не сказал: «Знаменосец». Я почти забыла свой сон под грузом новых бед, но при этих его словах увиденное во сне снова предстало мне — так ярко, что это было похоже на удар. Вы и представить себе не можете, каким чудом мне удалось не упасть в обморок.
— Я… ничего такого не заметил. Вы просто выглядели заинтересованной.
Йяда с облегчением кивнула:
— Это хорошо.
— И что же нового вы в результате поняли в своем сне?
— Я подумала… Я думаю теперь, что той ночью мертвые воины сделали меня своей знаменосицей. — Правая рука Йяды выпустила поводья и коснулась сердца в священном жесте; Ингри показалось, что пальцы ее судорожно сжались. — И еще я неожиданно вспомнила, что сердце — знак и символ Сына Осени. Сердце — символ мужества. И верности. И любви.
Ингри подумал о том, что начал разговор, имея в виду тонкую политику, намереваясь придумать основательный, разумный, практичный план. Как случилось, что он снова по пояс провалился в трясину сверхъестественного?
— Это был всего лишь сон. Давно ли он вам привиделся?
— Несколько месяцев назад. Мои спутники не могли дождаться, когда же мы вернемся обратно, и подгоняли коней. А я ехала медленно и все время оглядывалась назад.
— И что увидели?
— Ничего. — Йяда нахмурила брови, словно вспомнив о боли, которую испытала. — Ничего, кроме деревьев. Остальные боялись тех мест, но мое сердце они влекли. Мне хотелось вернуться — одной, если мой эскорт не пожелает меня сопровождать, и попытаться понять… Но прежде чем мне удалось улизнуть, меня отослали к принцессе, и… — Взгляд Йяды сделался напряженным. — Но Израненный лес продать нельзя.
— Наверняка найдется кто-нибудь, кто не слышал этих местных легенд.
Йяда покачала головой.
— Вы не понимаете.
— Разве эти земли майорат?
— Нет.
— Может быть, они заложены?
— Нет! И никогда не будут! Как смогла бы я их выкупить? — Йяда невесело рассмеялась. — Меня не ожидает выгодный брак; скорее теперь мне вообще не найдется супруга. Надежд на наследство у меня тоже нет.
— Но если такой ценой можно спасти вашу жизнь, Йяда…
— Вы не понимаете… Да помогут мне пять богов, я и сама не вполне понимаю, но мертвые воины поручили мне этот лес. Я не могу сложить с себя ответственность, пока… долг не выплачен.
— Долг? Какой платы могут желать призраки? Или просто нечто вам привидевшееся? — раздраженно бросил Ингри.
Йяда огорченно поморщилась и легким движением руки отмела его сомнение.
— Не знаю. Но чего-то они от меня хотели.
— Тогда придется найти другой способ, — пробормотал Ингри.
«Или вернуться к этому разговору позднее».
Теперь была очередь Йяды бросить на Ингри задумчивый взгляд.
— И каковы же ваши планы насчет поиска того, кто наложил на вас заклятие?
— Никакого плана у меня нет, — признался — Ингри. — Хотя после Реддайка… хм-м… не думаю, чтобы новое заклятие могло быть на меня наложено так, что я ничего не замечу. И не воспротивлюсь. — Смущенный тем, с каким сомнением Йяда подняла брови, Ингри более решительно добавил: — Я намереваюсь быть начеку и не позволю больше себя использовать.
— Мне кажется… вы уверены, что мишенью для нападения была в самом деле я? Может быть, не вы должны были стать орудием моего уничтожения, а я — вашего? Кого вы оскорбили?
От этой неуютной мысли Ингри еще больше нахмурился.
— Многих. Это мое призвание. Только я всегда полагал, что враг просто пошлет наемных убийц.
— Вы думаете, обычный наемный убийца захочет с вами связываться?
Губы Ингри дрогнули в улыбке.
— Он мог бы назначить более высокую цену.
На губах Йяды тоже промелькнула улыбка.
— Может быть, ваш враг — скряга и не хочет платить целое состояние за убийство воина-волка.
Ингри усмехнулся.
— Боюсь, моя репутация более красочна, чем то может быть доказано с мечом в руке. Противнику нужно было бы послать просто достаточно много солдат или пристрелить меня сзади в темноте. Это достаточно легко сделать. Человека, когда он один, убить нетрудно, как бы мы ни хвастались своей ловкостью.
— Действительно… — печально пробормотала Йяда, и Ингри проклял свой болтливый язык. Через некоторое время девушка добавила: — И все-таки это не бессмысленный вопрос. Что случилось бы с вами, если бы заклятие сработало?
Ингри пожал плечами.
— Я был бы опозорен. Изгнан со службы хранителю печати Хетвару. Может быть, казнен. Правда, если бы мы оба утонули, это сочли бы несчастным случаем. Несколько человек, наверное, порадовались бы, что я избавил их от дилеммы, но ожидать от них благодарности я не стал бы.
— Но одно можно сказать наверняка: как влиятельная сила в столице вы были бы устранены.
— Я не играю в столице никакой роли. Я просто один из довольно странных слуг Хетвара.
— До чего же благородно со стороны Хетвара так вам благодетельствовать.
Ингри только открыл и снова закрыл рот.
— М-м…
— Когда я в первый раз увидела зверя Венсела, я сразу подумала о графе как о возможном авторе заклятия. Я еще больше укрепилась в этой мысли, когда Венсел раскрыл свою тайну: он ведь практически прямо сказал, что считает себя шаманом.
«Так вы тоже об этом подумали?»
Йяда, напомнил себе Ингри, не знала Венсела в детстве, когда тот был болезненным вялым ребенком. Но значит ли это, что она переоценивает — или сам Ингри недооценивает — его кузена?
— Только в этом случае, — продолжала Йяда, — непонятно, как нам обоим было позволено живыми покинуть его дом сегодня.
— Расправа была бы слишком очевидной, — ответил Ингри. — Наемный убийца бывает единственным свидетелем своего преступления, но заклятие вообще никаких свидетелей не оставляет. Тот, кто его наложил, был то Венсел или нет, стремился к полной тайне. Вероятно… — Ингри нахмурился: его одолевали сомнения.
— Граф никогда не казался мне человеком, рядом с которым приятно находиться, но этот новый Венсел пугает меня до смерти.
— Ну, меня-то нет. — Ингри внезапно замер, вспомнив, как близко он подошел к смерти от собственной руки всего двенадцать часов назад. Была бы его смерть в доме Венсела такой незаметной, чтобы не вызвать вопросов?
«На этот раз дело было не в заклятии. Я собирался сделать это по собственной воле.
После того как Венсел припугнул меня моим волком».
— Что заставило вас так
