Чародей фараона - Владимир Лещенко

Хотя доселе он отовсюду слышал одни лишь обещания. Нетеру, акху, Древний Змей Горыныч – все сулили ему помощь и поддержку. И где обещанное? Или и здесь его принято три года ждать? Сыт уже всеми этими посулами по горло.

– Посмотрим, посмотрим, – отбрехивался Упуат на упреки москвича, показывая ему хвост.

Когда же Данька совсем его допек, он развернулся к парню мордой и зло оскалил клыки.

– Так, дражайший спасатель мира, ты меня уже вконец достал своими стонами! Помощь, помощь! Асам‑то ты на что способен? Нет бы взять в руки остру сабельку…

– Меч! – угрюмо поправил археолог.

– Ну, меч, – согласился Путеводитель. – Да посечь‑покрошить всех врагов в капусту. Или наложить стрелы на тетиву шелковую и пустить лихими соколами на супостата. Слабо?

Горовой потупился. В словах волчка была немалая доля истины. Что это он, здоровый, сильный парень, нацепил на себя шкуру дикой пятнистой кошки и прячется за чужими спинами? Стыдно. Не по‑русски как‑то. Ну, пусть перед ордой чудовищ заробел с непривычки. Но здесь‑то не монстры, а люди.

– Дайте и мне чего‑нибудь, – обратился он к Рахотепу.

Тот сначала не понял, чего именно хочет от него святой херихеб. А когда Данька уточнил, на измученном лице воина появилась широкая улыбка.

– Эй, друзья! – закричал командир громко. – Сам чародей Джеди решил взять в руки оружие! Сейчас он покажет этим шакалам пустыни, где их место! С нами Ра‑Атум! С нами Птах, Сохмет и Нефертум! С нами великие боги Та‑Мери!

Услышав его слова, отряд приободрился. Сам Джедефхор благодарно взглянул на Даньку и кивнул ему.

Взяв в руки большой египетский лук, археолог попытался припомнить, когда же это он в последний раз стрелял из подобного оружия. Наверное, прошлой зимой, когда сдавал последний зачет по исторической военной технике. Вообще‑то ему нравилось возиться с луком и стрелами. И, по словам заведующего кафедрой тактико‑специальной подготовки Романа Злотникова, «Из Горового вышел бы неплохой Робин Гуд, попади он в средневековую Англию».

Эх, тряхнем стариной!

Толпа врагов остановилась как раз в полете стрелы, время от времени потрясая копьями и что‑то выкрикивая. По всей вероятности, что‑то очень воинственное и нелестное для противников. В победе ливийцы, должно быть, не сомневались. С некоторым удивлением Даня узрел в этой толпе нескольких женщин, вооруженных, как и мужчины. Они тоже орали, размахивали оружием. А одна – уже в годах, видимо, от избытка чувств, повернулась к египтянам спиной и, задрав юбку, продемонстрировала свой тощий зад.

– Жаль, далековато, – бросил один из лучников. – Так бы уколол ее, что до самой Великой Зелени бежала бы!

Воины расхохотались.

Тем временем разбойники вовсе не спешили кидаться очертя голову на штурм холма, где засели египтяне.

И Горовой понимал, в чем тут дело.

Как бы то ни было, ливийцы были воинами опытными и понимали, что потери будут изрядные, а египтяне станут драться не на жизнь, а на смерть. Будь это обычная война, дело другое. Но сейчас они пришли сюда не геройствовать, а за добычей, которую желали взять, как можно меньше рискуя.

– Будут пугать, а потом предложат сдаться, – пробормотал Джедефхор, подтверждая подозрения археолога. – Знаю я эту породу, воевал с ними. И вместе с ними, и просто с ними, – добавил он. – Может, там кто‑то из моих солдат…

Внезапно что‑то изменилось. Ливийцы заволновались сильнее, засуетились, указывая куда‑то в сторону потемневшего на востоке неба.

А через пару мгновений и египтяне услышали то, что взбудоражило врага.

В пустыне звучал частый перестук множества копыт.

Весь отряд, включая и Даниила, замер в ожидании. Если это пришла подмога к ливийцам, то жить им осталось считанные минуты. Только вот Упуат почему‑то не выражал беспокойства.

Вот из‑за барханов появились первые всадники.

Ливийцы заорали. И это был вопль недоумения и даже страха.

К ним широкой дугой мчались черные всадники на… полосатых скакунах.

А впереди летел светлокожий великан, чье лицо украшала развеваемая ветром огненно‑рыжая борода.

– Это не ливийцы! – заорал Данила. – Мы спасены!

– Еще неизвестно, как бы не было хуже! – бросил Джедефхор.

Стрелой подлетели непонятные спасители к их холму.

Вблизи оказалось, что это чернокожие гиганты (любой из нубийцев, служивших в египетском войске, показался бы подростком в сравнении с ними), с длинными копьями, большими луками и мечами у пояса.

Эти луки тут же были наведены на ливийцев, в нерешительности остановившихся на месте.

А рыжебородый, выделявшийся ростом и статью даже среди своих высоченных соратников, спрыгнул со спины зебры («А говорили, они не приручаются») и подошел к египтянам, все еще не знавшим, как реагировать на все происходящее.

– Мое почтение сыну фараона Хупу, царственного собрата отца моего!

Рахотеп и Джедефхор недовольно насупили брови. Искажение священного имени живого бога пришлось им не по нутру.

– И его спутникам тоже привет! – закончил великан. – Я Наакон, сын Наакона, пятого царя этого имени, правящего страной Куш, которую некоторые чужеземцы, не знающие нашего языка, – легкая улыбка возникла на вполне негритянских губах рыжего, – именуют Эфиопией. А это, – жест в сторону по‑прежнему готовых к бою всадников, – мои воины, прибывшие, чтобы сопроводить вас к вашей цели.

– Как ты нашел нас? – только и смог спросить Джедефхор.

И только потом добавил, словно спохватившись:

– Сын достойнейшего отца.

Наакон искренне рассмеялся.

– Разве на пальце у вашего чародея нет кольца моей сестры? Или ты думаешь…

В эту секунду со стороны ливийцев послышались воинственные вопли, удары в медные щиты, и беседа оборвалась сама собой.

Орда ливийцев двинулась вперед, готовясь перейти на бег. Но тут перед войском появилась одна из колесниц, на которой стоял, опершись на копье, крупный мужчина в немее и пестрой набедренной повязке. Такие передники Даниил видел только на египетских придворных, и вполне возможно, кому‑то из них она раньше и принадлежала. Но вот откуда он раздобыл головной убор фараонов?

«Не иначе какую‑нибудь царскую гробницу обчистил. С этих гиен станется».

Величественным жестом руки толстяк остановил своих подчиненных и хлопнул возницу по спине. Тот тронул поводья, и колесница проехала метров тридцать по направлению к позициям египтян и их нечаянных союзников.

Скудное одеяние предводителя ливийцев было украшено золотыми и серебряными подвесками, ярко блестевшими на закатном солнце, а в руке он держал отполированный до яркого блеска бронзовый меч. Вид у него, однако, был не грозный, а скорее комичный.

– Я военный вождь рода Асеми, Самасих, сын Самасиха! Обо мне слышали в Та‑Кемете и в землях аму и хабиру. И в твои земли, вождь чернокожих, я тоже ходил и возвращался с добычей, – изрек он.

«Не иначе вместе с египетской армией», – подумал Данила.

– Я не боюсь тебя! Уходи. Я пришел за этими людьми, и не далее как сейчас они познают рабские колодки и страх смерти! Я жду!

И застыл в высокомерной позе, поставив ногу на плечо колесничего – молоденького стройного паренька лет пятнадцати.

– Это я пришел за этими людьми, и ты получишь их не раньше, чем падет последний из нас! – проорал в ответ Наакон.

Он явно не боялся и даже презирал заносчивого ливийца.

– Скажи, зачем тебе сдались эти жалкие псы? – спросил, изо всех сил напрягая голосовые связки, толстяк. – Они враги тебе и мне. Их нужно уничтожить, а сердца и печень этих вонючих египетских собак будут приятны моему богу…

Упуат при последних словах зло заворчал, и в его рыке Даньке явственно почудилось: «Ну, я тебе еще покажу собаку!»

– Значит, твой бог предпочитает собачатину? – издевательски рассмеялся Наакон. – Ну, тогда мой тебе совет: налови побольше шакалов, и ему будет еще приятнее!

Ливийцы вновь двинулись было вперед, поднимая оружие и издавая гневные крики. И снова яростный жест вожака отшвырнул их на прежние позиции.

– Я не уйду! – заорал в ответ Самасих, поднявшись во весь немалый рост на колеснице. – Зачем тебе губить своих воинов, о сын царя великого Куша?

Это всего лишь египтяне…

– Верно, зачем нам губить своих воинов! – оборвал Наакон его излияния (а ливийский вождь настроился, судя по всему, на долгую речь). – Давай решим наш спор, как принято среди мужчин и воинов – один на один, в честной схватке. Или ты испугался?

– Я согласен, – долетело с той стороны спустя несколько секунд.

– Сразимся пешими, без копий и щитов, – не давая ему опомниться, продолжил Рыжебородый. – Только на мечах, сила против силы. Пусть наши боги нас рассудят. Даниил не смог не восхититься Нааконом – как легко он взял этого типа «на слабо». Да еще божий суд сюда приплел!

– Только извини, биться будем без этих ваших черных мечей! – закричал ливиец с таким видом, словно поймал противника в ловушку. – Знаем мы эти штучки!