От Волыни до Подыни – легендарный Брусиловский - Александр Бобров

Вот это для нашего повествования – самое главное.

А что же союзники? Как мы знаем, план наступления был готов еще до начала немецких атак на Верден и сводился к удару англо-французскими армиями на фронте в 70 км по обоим берегам реки Сомма. Главный удар должны были наносить французы. Однако к лету Верденское побоище изрядно сократило боевой потенциал французской армии и союзникам пришлось вносить в план некоторые коррективы. Прежде всего, пришлось сузить фронт наступления с 70 до 40 км. И теперь нанесение главного удара возлагалось на 3-ю и 4-ю английские армии (английскую группу) генерала Хейга на фронте 25 км в направлении Бапом. Южнее на участке в 16 км по обоим берегам реки Сомма готовилась к атаке 6-я французская армия генерала Файоля в направление на Камбрэ. Еще южнее на случай развития успешного наступления сосредотачивалась 10-я французская армия. Основной удар наносили англичане, вспомогательный французы, но общее руководство все-таки было возложено на лучшего в то время полководца француза генерала Фоша. Боевой порядок английских и французских войск состоял из одного эшелона и резерва.

Что это был за эшелон, описывает с цифрами современный автор книги «Первая мировая» полковник Сергей Куличкин: «Англичане построили в нем все 5 армейских корпусов (16 дивизий) 4-й армии, имея в резерве 2 пехотные и 3 кавалерийские дивизии. На крайнем левом фланге к атаке привлекался 7-й корпус 3-й английской армии. 6-я французская армия развернула в первом эшелоне 14 дивизий. Всю эту огромную массу войск поддерживали воистину колоссальные артиллерийские силы. Артиллерия английской армии состояла из 444 75-мм пушек, 528 орудий тяжелой артиллерии. 111 орудий особо большой мощности. 360 траншейных орудий. На 28 метров фронта приходилось 1 тяжелое орудие и 1 75-мм пушка. На 120 метров фронта – 1 орудие особо большой мощности. Французов поддерживали 216 орудий калибром до 100-мм, 516 орудий от 120 до 280-мм и 122 орудия особо большой мощности. Да еще 1100 траншейных мортир. То есть 75 батарей на 1 км фронта! Снарядов они накопили неимоверное количество – до 6 млн. К тому же пехота стала иметь 4–8 ручных пулеметов и 12 гранатометов на роту, большое количество 37-мм пушек и мортир. В каждом батальоне теперь была пулеметная рота с 8 станковыми пулеметами.

Этой силище в 32 дивизии на фронте в 40 км германцы могли противопоставить только 8 дивизий. Правда, сидели они на непреодолимых позициях и с внушительной артиллерией 400 средних и 158 тяжелых орудий. В среднем на 1 км фронта по 20 орудий, из которых 7 тяжелых. Тоже впечатляющий потенциал».

Англичане с особой тщательностью готовили операцию. В ближних и дальних тылах сосредоточили огромные запасы материальных средств и продовольствия. К складам провели железнодорожные ветки, узкоколейки шоссейные дороги и даже трамваи. Все это опутывалось системой безопасных убежищ, ходов сообщения. Французы ни в чем не отставали. Наконец, 24 июня началась беспрецедентная по длительности и мощи артиллерийская подготовка, не прекращавшаяся ни на час. Артиллерия стреляла и химическими снарядами. Союзническая авиация, сразу захватившая господство в воздухе, забрасывала немецкие траншеи бомбами, поливала пулеметным огнем. Целая неделя кромешного ада. Даже инициатор похожего огневого воздействия под Верденом фельдмаршал Фалькенгайн запишет: «Все препятствия впереди исчезли совершенно, окопы в большинстве случаев были сравнены с землей. Лишь отдельные, особенно прочные постройки выдержали бешеный град снарядов.

Еще тяжелее было то, что нервы людей должны были сильно страдать под семидневным огнем». Однако этот огневой беспредел не помешал немцам усилить оборону, подтянуть резервы и боевую технику.

1 июля под прикрытием огневого вала поднялась пехота, и сразу были достигнуты «обычные начальные успехи». К сожалению, успехи не равнозначные. Французы овладели первой германской позицией, местами ворвались во вторую. А вот англичане не смогли прорвать и первой позиции. Успешно наступающие французы могли бы продвинуться глубже в немецкую оборону, но, достигнув указанного методикой рубежа, остановились. Немцы не могли и представить такого подарка, они отводили войска уже со второй позиции. С ее занятием к французам переходило бы все южное побережье Соммы, что позволило бы им вести губительный огонь по всей немецкой группировке, противостоящей англичанам на северном берегу Соммы и ее тылам. Верный путь к победе. Но образованные на пути наступления бреши не заполнялись…

Итог летних сражений на Сомме лучше всего подвел тот же Зайончковский: «Что же представляют собой два первых месяца сражений на Сомме? Неудачу, принимая во внимание собранные здесь силы, а в особенности могущественные технические средства и длительность подготовки. Углубление при таких условиях в неприятельский фронт на 3–8 км иначе как неудачей не назовешь. Сомма стала жертвой двуединого управления, жертвой уравнивания фронта по рубежам, вследствие чего французы упустили возможность использовать свой успех первого дня к югу от реки и так и замерзли здесь на этих первых достижениях». Одним словом сражение на Сомме превратилось во второй Верден, только с обратным знаком. Безудержно атаковали союзники и успешно оборонялись германцы. Теперь уже на двух стратегических направлениях Западного фронта шло непрерывное и бессмысленное взаимоистребление живой силы. Подробно, убедительно, и главное высоко художественно описали все это в своих подзабытых сейчас романах Роллан, Барбюс, Ремарк.

Продолжалась борьба и на других театрах войны. Балканский театр военных действий все лето прибывал в относительном затишье. Здесь более настойчиво говорили не пушки, а дипломаты. Союзники постепенно склоняли на свою сторону Румынию, а вот Греция более тяготела к Тройственному союзу. Под командованием генерала Саррайля на Салоникском фронте развернулись французские, английские, сербские и даже русские войска общей численностью более 300 тыс. штыков и сабель. Сил более чем достаточно для начала активных боевых действий, но фронт молчал. Позже западные историки будут оправдывать это наличием в тылу отмобилизованной греческой армии, способной якобы в любой момент перейти на сторону противника, свирепствовавшими эпидемиями и разногласиями между Саррайлем и Жоффром. Но за серьезный аргумент можно принять только греческую проблему. Да и та решилась очень быстро военно-политическими мерами и экономической блокадой. Греческий король немедленно отдал приказ о демобилизации армии. Также пассивно вел себя и противник. Правда, в августе месяце болгары без согласования с Берлином и Веной атаковали позиции союзников. Но лучше бы они этого не делали. Захватив кавалерийским наскоком город Кавал, они тут же оказались накрыты огнем союзного флота, который за полчаса практически полностью истребил атакующих. Атака на сербскую дивизию на левом фланге у Флорины тоже провалилась с большими потерями. Людендорф с досадой заметит, что в этих ненужных боях было «сломлено невеликое болгарское мужество». Грустно читать, как уже тогда славянские страны воевали друг с другом под диктовку западных наставников да ещё терпели унижение!

Русские орудия были еще в тылу и стояли, скрытые майскими зеленеющими перелесками и черноствольными лиственными лесами, вдали от дорог. Уже давно было все приготовлено для пушек, зарядных ящиков, снарядов, расчета: ямы, ровики, землянки, укрытия, уже давно была налажена телефонная связь, все дистанции были подсчитаны, все цели изучены. Лишь за день до начала боя появилась на новых позициях русская артиллерия. Ни агентура германцеви австрийцев, ни налеты «Таубе» и «Альбатросов» ничего не могли обнаружить. Казалось, русский тыл жил спокойной, размеренной фронтовой жизнью. А по ночам, когда артиллерийский и пулеметный огонь смолкал, лихорадочно рыли окопы русские пехотинцы. Во многих местах окопы обеих сторон разделяли 150–120 шагов. Это расстояние можно было пробежать за 1–2 минуты. Наступление было подготовлено. Русская армия, на всем огромном протяжении Юго-западного фронта, медленно подтянулась к вражеской укрепленной линии и застыла в ожидании приказа ринуться в бой.

Германо-австрийское командование ничего не подозревало о готовящемся ударе. Начало операции подробно описано и самим Брусиловым, и во многих книгах. Так представлял его историк-русофил, профессор Владимир Мавродин: «В большом, неуютном кабинете начальника генерального штаба германской армии Фалькенгайна сидел главнокомандующий австро-венгерскими вооруженными силами Конрад-фон-Гетцендорф, только что вернувшийся из поездки по Восточному фронту. Все обстояло, казалось бы, наилучшим образом. Австрийские укрепленные линии были неприступны. Можно было перебросить несколько дивизий на итальянский фронт и довершить военный разгром Италии. «Вы твердо уверены, ваше превосходительство, что вам не грозит никакая опасность со стороны русских?» – спросил Фалькенгайн.