Холодная весна - Кэрол Тауненд

Но нет, она не могла послать письмо. Анна не умела ни читать, ни писать, а если бы попросила об этом священника, тот определенно заподозрил бы что-то неладное и мог рассказать ее родителям о содержании письма. А они, конечно же, решат, что ее милый ей не пара. Должен же быть еще какой-то способ узнать, что с ним…

Анна отправилась на работу с тяжелым сердцем. Она так и не придумала, как послать Раймонду весточку. Если бы он захотел увидеться с ней, то пришел бы. А если он не хочет этого, тогда никакие ее послания не заманят его в подземелье дольмена. Анна желала, чтобы он приходил к ней по доброй воле, или пусть не приходит вообще.

Время шло. Анна жила словно в тумане. Безразлично принимая события текущего дня, она скрывала ото всех, и в первую очередь от родителей, свою тревогу за судьбу Раймонда и свою печаль.

Был уже конец марта. В эти прекрасные весенние дни Анна, как обычно, работала в поле, расположенном севернее их деревушки. Она обрабатывала мотыгой семейный надел. Порывистый ветер очистил небо от туч и согнал грачей с деревьев на краю рощи. Ветер подхватывал и уносил вдаль их скрипучие крики; Анна видела, как птицы сражаются с ветром. Они были похожи на мазки черной краски на голубом фоне неба. И казалось, борьба с ветром доставляет им удовольствие. Анна разогнула спину и, облокотившись на мотыгу, стала смотреть, как птицы парят на ветру, взмывают вверх или падают вниз и кружатся над рощей.

Ветер словно напевал колыбельную, и до нее едва долетал стук копыт всадника, скачущего по лужайке между колючими изгородями из кустов боярышника. Она вернулась к своей работе, ожесточенно орудуя тяжелой мотыгой, которой взрыхляла влажную почву.

— Анна! Анна! — Знакомый, такой любимый голос прозвучал откуда-то сзади.

Анна выпустила мотыгу и обернулась.

— Раймонд!

Она еле удержалась, чтобы не броситься к нему, забыв обо всем на свете, и не упасть в его теплые руки. Он стоял на камне, которым была отмечена межа между их участком и соседским. Ветер трепал его волнистые волосы, и при дневном освещении — а Анна очень давно не смотрела на него при свете дня — она заметила, что они имеют каштановый оттенок. Его глаза блестели, как изумруды. Раймонд был невредим, и девушке показалось, что он выглядит еще прекраснее, чем раньше. Гнедая лошадка была привязана к кусту боярышника. На щеках Раймонда играл болезненный румянец; он был угрюм, лицо хранило сердитое выражение, но для Анны это было самое прекрасное лицо во всей Бретани.

Она согнулась над мотыгой, как бы продолжая работать. Она должна скрывать свои чувства.

— Что вам угодно, сэр? — спросила она. Чудо, что ее голос оставался таким спокойным. Но внутри нее царило смятение.

— Прошу простить меня, я не сумел прийти в ту ночь, Анна… — Раймонд говорил быстро и спокойно, но смотрел при этом назад, через плечо.

Проследив направление его взгляда, Анна увидела своего отца, который приближался к ним, неся в руках рассаду — пришла пора высадить ее в землю.

— …В тот день случилось такое, что я просто забыл о свидании. Не можем ли мы встретиться, когда ты закончишь работу?

Анну не надо было упрашивать.

— Где?

— В таверне «Якорь». — Это была единственная таверна в Локмариакере, она была расположена на набережной, рядом с гаванью.

— Меня не впустят туда…

Отец Анны был уже совсем близко.

— Тогда около нее, — проговорил Раймонд таким же быстрым шепотом. — В конце набережной, у кустов терновника. Через час.

— Через два часа, — сказала Анна.

Раймонд кивнул в знак согласия и торопливо направился к привязанной лошади.

Отец Анны тем временем подошел к дочери и вручил ей рассаду, корни которой были аккуратно завернуты в мешочки.

— Вот, готово к высадке. А это кто такой был, Анна? — спросил он, глядя Раймонду вслед.

Анна притворилась, что внимательно разглядывает принесенные растения. Пожав плечами, она ответила с нарочитым безразличием:

— Откуда мне знать? Какой-то горожанин, заблудившийся в наших полях.

Прошло намного больше двух часов, когда девушка освободилась.

Она спустилась по Церковной улице к гавани и, дойдя до сводчатого каменного здания церкви, зашла внутрь. Анна опустила руки в ризничную умывальницу и окропила себя водой — на счастье и удачу. Пробормотав коротенькую молитву — ту самую, что не сходила с ее уст вот уже более недели, — Анна вышла на набережную.

Ветер здесь был еще злее и хлестал словно кнутом. Надвигался вечер, и по мере того, как день ото дня слабое мартовское солнце медленно прогревало поля, здесь, на берегу морского залива, бризы набирали силу и уносили тепло полей туда, к Великому океану, который был совсем рядом, за узкой полоской суши, ограничивающей залив. Океан забирал тепло прежде, чем люди могли его почувствовать как следует.

Анна, кутаясь в плащ с капюшоном, от души желала, чтобы его материя была еще толще. Дверь в таверну была открыта, и там, внутри, приветливо горел огонек. Несколько завсегдатаев пьянствовали за грубыми столами около очага, перед каждым стояло по объемистому, дымящемуся на холоде кувшину подогретого эля. Анне очень хотелось открыто встретиться с Раймондом в таверне, так уютно она выглядела. Но она знала, что это невозможно, и прошла мимо «Якоря». Как только ее фигурка мелькнула у дверей, один из посетителей поднялся, швырнул трактирщику мелкую монетку и вышел. Это был Раймонд.

Они встретились, как и было условлено, в зарослях терновника.

— Анна? — Раймонд поймал ее за руку и потянул в глубь кустов. На ветвях терновника еще не было листьев, и только пена белых цветов хоть как-то скрывала их от посторонних глаз. Ветер насквозь продувал колючие ветви и кусал Анну за уши. — Где ты была, милая? Приди ты минутой позже, ты бы меня уже не застала.

Анна недоверчиво посмотрела на любовника.

— Ты проделал такой путь и ускакал бы назад, не повидавшись со мной?

— Я сижу в этом трактире уже целую вечность. Думал, ты вообще не придешь…

Анна схватила Раймонда за руку и посмотрела ему в глаза. Раймонд, хоть и занимал более высокое положение, чем она, но все же он был незаконнорожденный, и у его семьи были серьезные проблемы из-за прав на наследство его матери. Это делало его столь же уязвимым для ударов судьбы, как и ее саму.

— Я не могла прийти вовремя, Раймонд. Меня задержал отец. Он поручил мне еще одну работу, а потом еще, и я никак не могла отвертеться. Ты должен иметь побольше выдержки и веры. Если я сказала, что приду, значит, обязательно приду, — твердо заявила Анна, совсем забыв, что ей этой самой веры тоже только что не хватало.