Седьмое небо в рассрочку - Лариса Соболева

Зато потом диалог строился в мирном ключе, чего и хотела добиться Ксения, правда, не таким образом. Из-за недавнего нервного перенапряжения у нее дрожали пальцы, она ведь не могла дать гарантии, что конвоир не заглянет и, увидев пустые места, не поднимет тревогу. Но все было позади, Ксения облегченно выдохнула, бегло пройдясь по одежде руками.

Ленька снова сидел напротив, упираясь носом в переплетенные пальцы. Он был расслаблен, спокоен, в упор смотрел на нее и ждал, чем еще она его «обрадует».

– Времени почти не осталось, – проворчала Ксения. – А мне необходимо было многое выяснить.

– Говори прямо, что ты хочешь?

– Вытащить тебя! И не смей на меня смотреть, будто это я тебя сюда засадила. Мне пришлось ужом повертеться, чтобы влезть в процесс.

– На тебя я могу смотреть исключительно как на…

– Лучше закрой рот и не зли меня, – ударила она ладонью по столу, полагая, что услышит гадость в свой адрес.

– …как на любимую женщину, – все-таки закончил Ленчик и вздохнул. – Которая меня обманула.

Признание он сделал впервые, ей следовало бы извиниться, но она из тех женщин, которые ни при каких обстоятельствах не извиняются. К тому же Ксения берегла время и ставила перед собой другие задачи:

– Все равно помолчи и слушай. Я изучила дело, оно бессовестно шито даже не белыми нитками. Черными.

– Значит, у меня есть шанс?

Надежда живуча и норовит выпрыгнуть из небытия – дай только повод, а Ксения дала, подтвердив:

– И не один. Только… Думаю, твой арест и обвинение проплачены, а это уже посерьезней, чем ошибка бездарного следователя. Ведь купили не только его, а и всю цепочку от начала до конца.

Она же, надежда, и умирает раньше своего носителя. Шатунов посмотрел в жаркие глаза Ксении, бросившейся его спасать, и подумал, что ей не одолеть «цепочку». Зачем же копья ломать и себя подвергать риску, защищая «опасного садиста»?

– Значит, у меня никаких шансов, – отрубил он.

– Дурак. – (М-да, это не Ева, Ева грубых слов не говорила.) – Первое: мы заменим адвоката, твой не потянет, не тот уровень, уж поверь. Второе: мне нужно знать все, что крутилось вокруг твоего завода, поэтому до следующей нашей встречи припомни…

– Думаешь, из-за завода?

– А у тебя есть враги, которые легко расшвыривают состояния, чтоб убрать тебя, удовлетворив лишь самолюбие?

– Почему же меня не пристрелили? Это проще.

– Наверное, выгодней устроить показательный фарс, или кто-то мстит тебе. И последнее: возможно, придется перекупать цепочку, у тебя деньги есть? Если нет – буду искать. Найду, разумеется, но это время…

– Есть. Конечно, есть.

Ксения подняла с пола пакет и поставила на стол, там оказались необходимые вещи и продукты, разрешенные к передаче. Ленчик не помнил, чтоб кто-то проявлял заботу о нем, – речь идет о женщинах, и Ксения открыла этот список, она же и завершила его. В тот миг, находясь на перевале между жизнью и смертью, Леха Шатун, глядя в лицо этой хрупкой женщины, ощутил себя… счастливым. Потому что не был обманут иллюзиями, как случалось раньше, не был одиноким. Даже серые стены поменяли цвет на серебристый! Он забыл поблагодарить за передачу, потому что хотел рассказать, как думал о ней каждую ночь, каждую минуту, не занятую делами насущными. Хотел признаться, что она стала главным смыслом в его жизни, ради нее он стремился к успехам, зарабатывал деньги, что он… да просто любит ее. Любит… незамысловатое слово, которое Леха в юности раздавал направо и налево, а Таньку так вообще этим словом закормил, но Ксюше сказать не удалось. Ко времени, когда он окончательно созрел, в окошко заглянул конвоир, и Ксения ему приказала:

– Уведите обвиняемого.

И всегда что-то мешало сказать, кем она была для него.

7

Утро было туманным. В кресле водителя Хок отдыхал, прикрыв веки и не вступая в диалоги Люки с Чикой. Мнение у него отрицательное по всем обсуждаемым поводам, но Люка этого слышать не хочет, посему он устранился от обсуждений, советов, споров. Приехали к особняку Шатунова рано, так как не знали точного времени выезда, и, поставив джип в отдалении, ждали.

Что касается Чики, поначалу он – да, кажется тупым, на деле – не тупее других. Покоя ему не давал Гектор, время от времени он возвращался к нему:

– Говоришь, Гек рванул за баблом и пропал? Клиент мог подложить ему свинью.

– Какую? – поинтересовалась Люка, будто не догадываясь, какого рода бывают свиньи.

– Хрен его знает. Ну, не захотел бабки отдавать и… не знаю. Что же Гек имел в виду, когда сказал позвонить мне?

«Все-таки он туповатый, – решила Люка, – раз выбалтывает рассуждения, умный так делать не станет. Умный про себя подумает, потом выскажет четверть того, что надумал. А у нее вошло в привычку по его же наводке задавать нужные вопросы».

– Разве Гек тебе не говорил, кто наш заказчик?

– Хрен там! – возмущенно вскинул руки Чика, а через паузу заржал здоровым дегенеративным смехом: – Кто-то оказался умнее Гека и обставил его! Гы-гы-гы…

– Я найду этого умника, – пообещала Люка.

– Ты? – прыснул он. – Как?

– Время покажет, – отговорилась она, выбрасывая сигарету в окно. – Выезжают! Хок, за ними!

Машина Шатунова плавно скользила к окраине, в этом не было ничего странного. Прямые дороги к аэропорту в пробках, объездным путем время экономится существенно, но странность была, и Люка ее заметила:

– Почему охрана не сопровождает Шатуна?

– Бабки закончились, платить нечем, – пошутил Чика, судя по всему, он большой весельчак.

Машина Шатунова, пересекая старый район с узкими переулками, повернула на улочку, где с трудом разъедутся две легковушки. Чтоб не мозолить глаза, Хок пропускал вперед одну-две тачки и нечаянно чуть не вписался в одну из них – она резко затормозила. Впереди нервно сигналили, Хок открыл дверцу и привстал, чтоб посмотреть, почему стоят.

– Что там? – нетерпеливо спросила Люка.

– Тачка перегородила улицу, – ответил он, плюхнувшись на место. – Видно, выехала из переулка и заглохла.

– А Шатун? Тоже в пробке?

– Ему повезло больше, чем нам.

Дорогу, как только проехал Шатунов, перекрыл Стас и специально заглушил мотор. Марин увеличил скорость, отрываясь от затора, а за дугообразным поворотом у каменной арки затормозил.

– Давай, сынок, – сказал Шатунов. – Надеюсь, ты помнишь…

– Папа, сколько можно! – кинув шляпу с очками на сиденье, упрекнул Пашка отца. – Не волнуйся.

Из арки выбежал молодой человек в точно такой же одежде в стиле сафари – длинных свободных брюках и свободной рубашке из хлопка горчичного цвета с обилием накладных карманов и одинаковой комплекции с Павликом. Он забрался в салон, надел шляпу и очки, Марин без спешки поехал дальше. А Павлик пробежал насквозь арочный проход, ведущий на параллельную улочку, и лег на заднее сиденье легковушки.

– Ну, видели хвост? – заводя мотор, спросил Владимир Витальевич.

– Не-а, – сказал Пашка, подкладывая под голову подушку. – По-моему, фантазии Марина не имеют ничего общего с действительностью.

– Наше дело маленькое, нам сказали – мы делаем, правильно?

– Не знаю. Мне, дядя Володя, не в кайф жить одному в глуши.

– Я с тобой поживу. Своим девчатам сказал, что в дом отдыха путевку со скидкой купил, расплачусь на месте. Все равно отдохну от них, у меня ж четыре бабы! А в деревне хорошо – река, лесок… И покой!

– Это вам нужен покой, а я молодой, мне нужны развлечения.

– Телик там есть. И компьютер. Что еще надо?

Павлик лишь обреченно вздохнул и воткнул в уши наушники.

В аэропорту Марин с Шатуновым поднялись наверх и, выбрав удобную позицию, наблюдали за «Пашкой» внизу, тот склонился над книгой, как ему велели. Конечно, Марин позаботился об охране. Ребята за час до их приезда рассредоточились по залу и держали в поле зрения народ, так что в некоторой степени шеф был застрахован от коварства неизвестных. Главную ставку в этом спектакле делали на «Пашку», но к нему никто не приближался, а время шло. И неоконченный рассказ шефа продолжился…

Ксения

Из СИЗО она прямиком направилась к следователю Ревину, кинув по-хозяйски сумочку на его стол, Ксения оперлась руками о столешницу и с желчной улыбкой ядовито произнесла:

– Друг мой, ты осатанел?

– А что такое?

– Думаешь, сделал Шатунова? Где улики, доказательства, что он или по его заказу убили всех этих людей? А свидетельские показания – это же путаница, разнобой и бред. Где хотя бы одно доказательство?

У Ревина, человека в достаточной мере тщеславного и не терпевшего чужого превосходства, особенно когда оно демонстрировалось и задевало его самолюбие, задергался уголок рта. Ксения не без удовлетворения подумала, что крепко достала сего невротика, сейчас он начнет делать глупости.

– Жирнов – не доказательство? – прорычал Ревин. – Он руководил заводом пятнадцать лет…