Я сделаю это для тебя (СИ) - Кальк Салма

Раньше он был уверен, что за ним сила, подкреплённая правом. Теперь он уже и не знал — есть ли то право, или же уже нет.

Эжени терпеливо слушала его, если он желал и мог говорить. Или молчала вместе с ним, если говорить не выходило. Рассказывала что-нибудь забавное из той мирной жизни, которую ей удалось вокруг себя наладить. Держала за руку, гладила ладонь. Улыбалась. Обнимала…

Если бы не Эжени — всё было бы совсем плохо.

…Переполох случился уже ближе к ночи. Трубы, крики, суета и суматоха, прямо во внутреннем дворе. Что, пробрался шпион, или ещё какой лазутчик?

Анри виновато взглянул на Эжени и порадовался, что не успел снять жюстокор. Пойдёмте поглядим, что случилось. Эжени подхватилась и пошла следом.

Встреченные по дороге люди говорили, что открылся портал и из него вышел… кто-то. Друг или враг?

«Кто-то» был невысок и с ног до головы замотан в какое-то тряпьё, и поставил вокруг себя очень мощную магическую защиту. И не позволял приблизиться.

— И кого же я вижу перед собой? — поинтересовался Анри.

Защита мигом убралась, тряпьё слетело. Светлые стриженые волосы, серо-коричневая одежда, сидящая как-то странно, шляпа без кокард и перьев…

— Дядя Анри, это и вправду вы!

Из той самой кучи тряпья выступила потерянная всеми и не отзывавшаяся ни на какие вызовы Жанна де Саваж, Жанетта. И бросилась Анри на шею.

26. О героях

Мы снова сидели в кабинете Анри — с неизвестной мне пока пришелицей. С нами был Максимилиан, и герцог Вьевилль, и Жак Трюшон, и господин Асканио.

Пришелица, сбросив маскировку, оказалась молодой — лет тридцати, никак не больше. Она не отказалась ни от горячего ужина, ни от арро, ни от вина, так и сказала — тащите всё. Сходила с Мари умыться, вернулась подтянутая и опрятная, осмотрела нас всех странными жёлто-зелёными кошачьими глазами.

— Асканио, госпожа Жанна — дочь моего друга и сослуживца Саважа, старшая, у неё пять младших братьев.

— Было пять, — вздохнула Жанна. — Осталось двое, самых младших. Филипп держит замок, пока меня нет, Дени сбежал воевать, но раз в несколько дней связывается и докладывает, что жив.

И дальше все мы слушали о том, что бывает, когда стоят за данную клятву и свою прежнюю жизнь до конца — до самого настоящего конца.

Герцог Саваж, отец Жанны, знакомец Женевьев, защищал королевский дворец, там и остался. Старший сын, Жан-Антуан, пытался освободить из Бастиона принца, его сына. Попытка не удалась, и Саваж дал уйти всем, кто с ним был, а сам уже не смог. Франсуа отвлёк отряд нападавших от ворот замка, заманил в ущелье, вызвал камнепад. Отряд остался там, но и он не выбрался, не успел. А об Оливье рассказали — что он сам отдался в руки мятежникам в обмен на нескольких мальчишек-магов.

Герои, мать их. Семейка героев. И достойная представительница этой семейки рассказывала, что мужа её застрелили в столице, как человека Саважей и пособника старой власти, в самом начале беспорядков, а она с двумя дочерями добиралась до владений где-то в восточных горах — до того замка, который сейчас держит брат двадцати лет, а брат восемнадцати лет геройствует где-то в окрестностях Массилии, в отряде Люсьена де Февра.

Про этот отряд я слышала — там подобралась компания молодых дворян-магов, занимавшихся магическими терактами. С взрослым сопротивлением они никак не контактировали, потому что опасались, что им надерут уши и заставят исполнять приказы, а признавать кого-то над собой они не желали, потому что молодые балбесы. Урон новой власти они нанесли уже весьма приметный, одно убийство мэра Массилии чего стоит, но и если попадутся — ничего хорошего их не ждёт.

— Увы, я не могу уговорить Дени вернуться, ни домой, ни под чьё-либо начало, — пожала плечами Жанна. — Мне бы девиц моих от террора удержать, уже будет хорошо.

Девиц имелось две, тринадцати лет и десяти. Они тоже хотели стать героями. Жанна очень надеялась, что ещё не стали — пока она тут проверяет слухи о том, что его высочество Анри вернулся, живой и здоровый, и возглавил оппозицию мятежникам.

— Я не верила, я думала, это слухи, или ложь, которую кто-то распространяет специально, чтобы выманить из укрытий оставшихся представителей древних родов, — говорила она. — Потому что оттуда, где вы были, не возвращался ещё никто и никогда, и даже вообразить-то нельзя, что вы должны были сделать для того, чтобы преодолеть это.

Мы с Анри переглянулись — это точно, такое не вообразить.

— И что же говорят слухи? — усмехнулся Анри.

— Разное, — отмахнулась Жанна. — Что вы вернулись во главе армии и уже побеждаете, что вы вернулись один с горсткой людей, и не способны более ни к чему, что вы не сохранили разум в ссылке, потому что привезли с собой маркизу дю Трамбле, и не просто привезли, а даже и женились на ней, — она глянула на меня и продолжила. — Но слухи распространялись очень настойчиво, и я вызвалась проверить. Мои люди и мои силы в вашем распоряжении, ваше высочество, — она встала и поклонилась. — Я, как старшая из Саважей, иду за вами и с вами, и веду следом всех, кто ещё у меня остался.

— Благодарю вас, Жанна, — Анри тепло улыбнулся. — Мне сейчас нужно всё, и даже больше, поэтому не буду отказываться. Но хорошо ли укреплён ваш замок?

— Прилично. И укреплён, и расположен так, что вдруг не взять. И если что, Филипп позовёт. Поэтому — я в вашем распоряжении.

Дальше я подумала и велела отдать Жанне одну из остававшихся в моём распоряжении комнат — потому что других свободных уже не было. Надеюсь, Мари, Мелания и Дуня разместятся в оставшейся комнате не обидятся на меня за это. И кажется, это было правильно, Мари вернулась довольно быстро и сообщила, что госпожа Жанна пыталась уснуть уже в ванне, но была разбужена и переведена в постель, где сейчас и спит.

— Это хорошо, что Жанетта нашлась, — сказал Анри, когда мы остались вдвоём. — И просто хорошо, что отозвалась, и ещё потому, что любой Саваж — это сила, — и пояснил в ответ на мой недоумённый взгляд: — Жанетта — боевой маг. У Саважей нередко и дочери рожаются с таким даром.

Значит, будет лезть в сражения. А у неё дети. Не младенцы, но всё равно. Пороть эту Жанетту некому. Я так и сказала, и пусть обижается.

— Ей только не говори, хорошо? В мирной жизни её таланты может быть и не понадобились бы, но сама видишь, какая у нас мирная жизнь.

— Мирной жизни пока не предвидится, — согласилась я. — Весь вопрос в том, как долго ещё её не предвидится.

— Мы не можем загадывать, друг мой Эжени. Не месяц и не два.

Ты оптимист, великий оптимист, мой принц.

— Ты помнишь, я как-то говорила тебе, что мой мир знал такие же потрясения?

— Говорила, да, — кивнул он.

— Так вот, если оно идёт похожим образом, то до порядка ещё лет десять, а до реставрации — лет двадцать пять, — сообщила я. — Как ты думаешь, у нас хватит ресурсов?

— Почему десять лет? — не понял Анри.

— Потому что в моём мире через десять лет пришёл Наполеон и построил тех, кто выжил в революционных бурях. Выжили уже далеко не самые рьяные, как можно догадаться. А через пятнадцать лет его разбили и вынудили отречься, и вернулись короли. Но тоже долго не продержались, ещё лет с полсотни.

— А потом? — не понял Анри.

— А потом республика, — пожала я плечами.

— И… как такое возможно? Просто не выжили все те, кто отвечал за порядок и за людей?

— Кто-то не выжил, кто-то переосмыслил и согласился с новыми условиями. Понимаешь, это всё необратимо. Сторонники Роганов не забудут всех тех, кто погиб за них и за короля. Сторонники новой власти не пойдут под Роганов снова… просто так.

— А не просто пойдут? — усмехнулся Анри.

— Если завоевать, ничего другого не останется. Но завоевать, сам видишь, как-то быстро не выходит. Скажи, а где союзники? В моём мире государство, охваченное революцией, окружили армии сторонников прежней власти. Все они были связаны со свергнутой династией обязательствами, союзными и династическими, и пошли бороться за эти союзы и за выгоду для себя, конечно же. Что там империя, где находится маленькая принцесса? Не желает выступить с тобой заодно?