Милалика - Владарг Дельсат

— Им передавали не золото, а фактически вечную молодость, — объясняет мне жених. — Для этого убивают младенца, творят не самые приятные вещи, ну и…

— Понятно, — киваю я. — И сколько?

— Пять, — отвечает мне Марья. — Ты должна была стать шестой, но царевной, тварь, оказалась!

— Сумасшедшая, что ли? — удивляюсь я. — Несмеяну куда дела?

— Не найдёте вы Несмеяну теперь никогда! — громко кричит эта… самка.

— То есть Несмеяна всё же была… — понимаю я. — А почему мамочка о ней не помнит?

Из бессвязных криков становится понятно, что Несмеяны как царской дочери не было. Во дворце была просто иллюзия, поддержанная детским страданием, но сама по себе такая девочка была. И замучена она была так же, как и я, а это значит, что и вернуться она может. Точно после меня, но может… Значит, надо просто проинформировать Ягу! Логично же? Ну вот, как только появится такая девочка, значит, сразу надо нас известить.

Впрочем, это дело будущего, потому что сейчас нам нужно уложить всё выясненное в голове и пойти шпагами позвенеть, мне уже надо! Серёжа, кстати, это очень хорошо понимает, поэтому, оставив разбираться с таким огромным заговором специальных людей, мы отправляемся во двор — развлекаться. Шпаги нам кузнец ещё когда сделал, а мамочка зачаровала, чтобы не поранились, поэтому сейчас мы будем развлекать стражу.

Наверное, не зря я Несмеяну вспомнила. Ребёнок, который мне тогда встретился, как-то в душу запал, что ли. Я бы от такой сестры не отказалась. Да и настрадалась она, потому что её жизнь вряд ли была простой, очень уж эти твари постарались.

— Защищайся! — выкрикиваю я, бросаясь в атаку.

— Царевна! — слышу я со спины, потому падаю, пропуская Серёжину шпагу над собой, и останавливаю бой.

— Ну что ещё случилось⁈ — раздражённо произношу, поворачиваясь, а там Яга с каким-то ребёнком на руках стоит.

— Несмеяну заказывала? — интересуется у меня Яга. — Вот тебе Несмеяна, — кивает она на ребёнка. — Сама вернуться она не могла уже, но мы посоветовались… Так что забирай сестру.

— Ой, что мне мама скажет… — тяну я, тем не менее улыбаясь.

— Ну что скажет, — вздыхает Серёжа, глядя на то, как я аккуратно принимаю годовалую девочку на руки. — Скажет, что другие котят подбирают, а Милалика у нас особенная.

— Я тебя потом побью, — обещаю я ему. — Пошли во дворец.

Малышке навскидку годик или около того, так что ходить она, наверное, может. Проверять это будет мамочка, заодно и руки у неё заняты будут, потому что немного страшно, конечно. Вот с такими мыслями я и иду внутрь, пока не встречаю мамочку, которая, конечно же, уже всё знает, но хочет дать мне шанс рассказать самой.

— Мамочка, подержи, пожалуйста, — передаю я ей Несмеяну. — А мы пошли.

— Кто это? — удивляется мама. Ну, деланно удивляется, потому что ребёнка на руки безропотно берёт. — И куда это вы?

— Это твоя доченька, — сообщаю я маме. — Пока зовут Несмеяной, а потом — как захочешь. А мы пошли… м-м-м… по делам.

— Ох, доча, — улыбается наша мамочка. — Всё рассказала мне уже Яга, так что не будет, как ты говоришь, «карательных мер». Пойдём, поможешь.

Маленький ребёнок — это не только большое счастье, поэтому всё случается так, как Яга сказала, — ближайшие месяца три нам точно не до школы. Не до налогов, не до игр, не до всего. Очень хочется выспаться, и чтобы Несмеяна хоть немного помолчала и не делала это самое «фр-р-р!» во время еды. Мамочка только улыбается, а я просто с ног падаю, желая ей помочь.

— Да, Яга знала заранее, — кивает Серёжа, пригибаясь от просвистевшей над головой куклы. — Ну да тоже положительный опыт.

— Зачем тебе этот опыт? — сразу же интересуюсь я и сразу же понимаю, какую глупость сказала. И вот в этот миг мне становится как-то очень тепло на душе. Хорошо, что есть Серёжа.

* * *

Стоит мне упомянуть бал, и Яга сразу же хватается за эту мысль, потому что ей опять скучно. Школа за три месяца уже работает, как часы, все ведут себя хорошо, даже учителя, которые Ягу-то побаиваются, вот и скучновато ей стало. А тут царевна Милалика возьми и пошути при легендарной нашей о балах да юнкерах. И всё — у всей школы есть занятие, у царевны, правда, тоже.

— Вопрос: а я танцевать вообще умею? — интересуюсь я у мамочки. — И Серёжа тоже.

— Ну, вальс, наверное, да… — неуверенно произносит мой жених, позволяя мне оценить масштаб проблемы. — А капоэйру не оценят.

— Ламбаду тоже не оценят, — хихикаю я, живо представив себе эту сцену. — Так что давай что-нибудь классическое, только пусть нас не батюшкины учителя учат.

— Я вас учить буду, — улыбается мамочка, видимо, вспомнив то же, что и я.

— А проблема в чём? — интересуется Серёжа.

— Батюшкины учителя очень больно бьют попу, — объясняю я ему. — А ты их за такое убьёшь, и будет у нас слишком быстрая убыль учителей.

— Убью, это да… — соглашается любимый. — Я за тебя кого хочешь…

Он у меня самый лучший, просто самый-самый! Кстати, мы себя не всегда ведём, как дети, даже, пожалуй, редко когда ведём. У меня есть эта двойственность — и вроде бы ребёнок, но знания, опыт, бой этот вечный… Ну и у Серёжи то же самое, а хочется уже и отдохнуть. Вот бы усыпить нашу память годика на три-четыре, побыть просто детьми, но я такого никогда не предложу, просто страшно на самом деле.

Ну и ещё я боюсь подобного, потому что вдруг у меня «тараканы» проснутся, и я забуду, какое чудо мой Серёжа? Так что попробуем быть просто девочкой, насколько это возможно. Я понимаю, что так себе у нас получается быть просто детьми, но… будем учиться у младшей! Мамочка её из Несмеяны переименовала, так теперь она просто Машенька. Ей очень подходит — просто вылитая!

— Дети, давайте учиться, — ласково предлагает мамочка, привлекая моё внимание.

И начинается… Ножку сюда, спинку прямо, ручку отвести в сторону… По десять часов в день мы повторяем с Серёжей одни и те же движения,