Контрразведчик - Станислав Гагарин

— За войну я из строителя превратился в разрушителя, — сказал Клименко, и при свете «летучей мыши» было видно, как горько усмехнулся он.

— Ничего… — Гордиенко похлопал его по плечу. — Добьем фрица и начнем строить, второй, строительный, фронт откроем…

— Ладно, товарищи, давайте к делу, — сказал Мужик.

— Задача такая. Разведка показала, что туннеля вам в лоб не взять. Поляжете — и только. А фрицев никак нельзя выпустить по восточной дороге. Тогда вот объявился товарищ Клименко. Он знает, как подобраться к туннелю по катакомбам, да и взрывник он отменный, фугасы мы с собой приволокли…

— Есть ход, который подводит совсем близко к туннелю, — сказал Клименко. — Ежели в том месте пробить еще метров пять, сделать горизонтальный шурф, то от взрыва этих двух ящиков туннель рухнет. Факт!

— Мы этим и займемся. — Гордиенко рассмеялся. — Придется водолазу Панасу Гордиенко переквалифицироваться в шахтера. Что ж, у меня батько и браты проходчики, управлюсь и я.

— Как же мне вас объяснить, ваше появление? — задумчиво произнес Мужик.

— И думать не моги! — встрепенулся старший лейтенант. — Мы тут с товарищем Клименко, так сказать, в роли «инкогнито», секретно, значит…

— Я знаю местечко, где мы можем укрыться, — сказал Клименко. — Там даже подземный источник имеется, а провизии у нас на неделю, больше не понадобится.

— Когда намечен десант?

— Точной даты, сам понимаешь, нам не сообщили, но приказано подготовить взрыв к первому августа.

— Понятно… Осталось шесть дней.

— Лев просил сообщить также, что он встревожен бездействием немцев.

— Да, они уже недели две как прекратили всякие активные действия. Сторожат выходы — и все.

— Связь с подпольем поддерживается?

— У нас сохранились ходы, которые не известны немцам. В город направляем самых проверенных людей.

— Лев советует еще раз проверить и ходы, и этих самых связных. Есть предположение, что гестапо проникло и в подпольную сеть.

— Да… Бездействие немцев действительно неспроста. Видно, они что-то серьезное затевают. Хотят покончить с ними одним ударом. Что еще передавал Лев?

— Приказ о взрыве туннеля последует по радио. На обычной волне открытым текстом будет передано: «Покупайте бычки в томате!»

Мужик рассмеялся.

— Узнаю старика Льва! Все не может забыть родную Одессу! Ну что ж, бычки так бычки.

— После этого сигнала мы взрываем туннель, а отряд тут же выбирается на поверхность, ликвидирует немецкие посты и занимает позиции на Лысой Голове, препятствуя отходу немцев из города.

— Все ясно. Можно идти. Ящики тяжелые?

— Ничего, терпимо. Двинулись?

— Пошли. До Голубой галереи я вас доведу сам, а потом пусть товарищ Клименко показывает дорогу. Мы и не знаем даже, как подобраться к туннелю.

— Никого твоих не встретим?

— Нет. Уже отбой. А постов в этой части катакомб мы не выставляем, никто ведь и не подозревает о пещере.

Камуфлированный легковой автомобиль подвернул к подъезду особняка, где размещалось гестапо. Стоявший на ступеньках оберштурмфюрер СС стремительно сбежал вниз и распахнул дверцу.

— Шестой прибыл, Рильке? — спросил вылезавший из машины высокий плечистый офицер, рядом с которым оберштурмфюрер казался мальчиком.

— Так точно, штандартенфюрер! Ждет…

— Это я его жду, — ворчливо заметил штандартенфюрер, поднимаясь по лестнице и шагая через две ступеньки сразу. Адъютант шефа понтийского гестапо Вайсмюллера семенил за ним.

— Это я его жду, — повторил Вайсмюллер. — Вряд ли у этого типа есть желание встречаться со мной, и потому он совсем меня не ждет, Рильке, совсем наоборот, Рильке… Ну! Где он? Давайте Шестого ко мне!

Когда агента по кличке Шестой ввели в кабинет начальника гестапо, Вайсмюллер сидел в низком кресле, у такого же низкого столика, на котором стояли две рюмки, бутылка с коньяком и сигареты.

Не ответив на приветствие Шестого, Вайсмюллер жестом предложил сесть в кресло рядом с ним. Молча налил он присевшему на краешек худощавому человеку с болезненным нервным лицом коньяку и придвинул сигареты.

— Пейте, — тихо сказал он. — Пейте, Шестой…

Когда агент проглотил коньяк и стал закуривать сигарету, сосредоточив на ней внимание, штандартенфюрер вдруг резко поднялся. Его двухметровая фигура неожиданно взметнулась над низко сидевшим агентом. Эффект был разительным, и Шестой в испуге отпрянул на спинку.

Вайсмюллер довольно хмыкнул. Он нередко применял этот трюк, для чего и усаживал очередную жертву на низкое кресло рядом с собой.

— Вы готовы? — резко спросил шеф гестапо. — Сидите! Можете налить себе еще…

Последние слова звучали как приказ, и Шестой дрожащей рукой налил в рюмку коньяк.

— Да, господин штандартенфюрер, готов…

— Тогда слушайте внимательно. Это наша последняя с вами встреча. Передайте Угрюмому, что настало время приступить к операции «Монблан». Запомнили? «Монблан»…

— Так точно, «Монблан». Это гора в Альпах…

— Да, ведь вы учитель географии… Бывший учитель географии. Так вот — операцию «Монблан» провести в удобное для Угрюмого время, но как можно скорее. Сюда вам больше ходить не стоит. Останетесь у партизан… В целях консолидации сил армии фюрера, мы, по-видимому, оставим Понтийск, а вы предназначаетесь для работы в будущем. Угрюмому передайте, что он может использовать вас в качестве исполнителя в «Монблане». Обещаю вам Железный крест и крупную премию за это дело. Передайте также Угрюмому, что мы с интересом отнеслись к его последнему сообщению и непременно окажем содействие всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами. Новые люди у партизан не появлялись?

— Нет, господин штандартенфюрер. Разве что в мое отсутствие.

— Мы держим под контролем и те ходы в катакомбы, которые большевики считают надежными. В отношении понтийского подполья, с которым вы якобы связаны, сообщите, что часть явок провалена, но вам удалось встретиться с надежным человеком, оставшимся вне поля зрения гестапо. Я имею в виду нашего агента, которого мы внедрили к большевикам, они его не подозревают, хотя и не слишком доверяют. Впрочем, проверить вас партизаны не смогут: сегодня, сразу после вашего ухода в катакомбы, все, кто нам известен, будут арестованы.

— Благодарю вас, господин штандартенфюрер.

— Ваша благодарность мне ни к чему, Шестой, я пекусь об интересах рейха, а не о вашей шкуре. Надеюсь, что наши помыслы едины. Действуйте!

— Конечно, господин штандартенфюрер, моя жизнь принадлежит Великой Германии!

— Ну-ну, — сказал Вайсмюллер. — Идите, Шестой, в катакомбы, вас ждут партизаны, Угрюмый, и… бессмертная слава. Хайль Гитлер!

Вайсмюллера так и подмывало добавить, что Шестого ждет в катакомбах и безвестная, бесславная гибель, которая давно уже была запрограммирована в расчетах гестапо. Ему очень хотелось бы посмотреть на выражение лица этого ублюдка, а ублюдками Вайсмюллер считал всех, кто на него работал.

— Идите, Шестой, да сопутствует вам непобедимый гений фюрера! — напыщенно, усмехаясь в душе, сказал начальник гестапо, и агент вышел.

Почему совершаются преступления?

Когда Юрий Алексеевич отступил вправо и ощупал рукой холодную стену, он услышал, как рядом кто-то шумно вздохнул.

— Кто здесь? — негромко спросил Леденев.

Он осторожно продвинулся вперед и коснулся при этом шершавой известняковой стены пещеры. Известняк раскрошился под пальцами и с легким шорохом упал вниз. Вдруг рядом зашумело, захлопало, волна затхлого воздуха, кисловатого и терпкого, ударила Леденеву в лицо. У выхода, где было светло, появились хлопающие тени. Леденев понял, кого он потревожил в подземелье.

Это были летучие мыши.

«Вот черти, — подумал Юрий Алексеевич. — Напугали».

Он подумал еще, что неразумно в одиночку углубляться в пещеру, и надо выбираться наружу. Затем пришла мысль, что летучие мыши не могли устроить обвал и, следовательно, загадка неожиданного камнепада остается нераскрытой. Надо пройти другой стороной и попытаться незаметно подняться наверх, посмотреть, кого там носит нелегкая. О случайном падении камней Леденев почему-то не подумал.

Леденев осторожно подошел к выходу из пещеры и поглядел по сторонам. Вокруг было тихо. Он повернул направо и двинулся по неширокой тропе, которая постепенно поднимала его к вершине Лысой Головы. После поворота Юрий Алексеевич увидел внизу синий краешек Балацкой бухты и ползущий вокруг горы поезд от Понтийска. Новая восточная дорога проходила теперь на поверхности, неподалеку от бухты, где была сооружена и станция.

Теперь Юрий Алексеевич повернул влево и был метров на пятьдесят выше того места, где его едва не настиг каменный обвал.