Жесткая посадка - Стивен Лезер

— Бах!

Под капюшоном было слишком душно, и по спине Харгроува струился пот. Когда машина повернула направо, он сделал несколько коротких вдохов, стараясь подавить рвотный рефлекс.

— Все в порядке, Сэм? — спросил Реймонд Маки.

Он сидел рядом с Харгроувом на заднем сиденье «ровера».

— Мне станет намного лучше, когда с меня снимут этот чертов мешок, — ответил Харгроув.

«Ровер» сделал еще один поворот, и в животе у Харгроува все перевернулось. В голове запульсировала боль, рот наполнился кислой отрыжкой, которую ему пришлось проглотить. Он совсем не так планировал провести выходной день.

— Прости за конспирацию, — сказал Маки. — Я хочу, чтобы у Роупера было спокойнее на душе.

— Не волнуйся, Рей, — отозвался Харгроув. — На твоем месте я сделал бы то же самое.

Машина неожиданно ускорила ход, и Харгроуву снова стало плохо. Он глубоко вдохнул. Капюшон был сделан из хлопчатобумажной ткани и ослаблен у горла, но воздух под ним все равно казался слишком жарким и густым. Как только они выехали из Лондона, глава таможенного отдела по борьбе с наркотиками протянул ему эту черную тряпицу и извиняющимся тоном попросил ее надеть. Харгроув не стал спрашивать зачем — ему уже объяснили, что жизнь Роупера в опасности и местонахождение убежища известно узкому кругу людей. Человек более чувствительный принял бы такую просьбу за оскорбление, но Харгроув понимал, что после убийства Джонатана Элиота полиции приходится быть не столь щепетильной. Он молча надел мешок и терпеливо страдал до конца пути.

«Ровер» замедлил ход и снова повернул, потом скрипнул тормозами и застыл на месте.

— Буду признателен, если ты немного побудешь в капюшоне, — произнес Маки. — Надеюсь, ты понимаешь.

Харгроув отлично понимал. Таможенники не столько хотели помешать ему разглядеть убежище, сколько убедить Роупера, что ради его безопасности были приняты все меры предосторожности. Несмотря на свое состояние, Харгроув не удержался от улыбки. Вот уж действительно, подумал он, люди любят размахивать кулаками после драки.

Автомобиль дрогнул, когда из него вышел водитель, открылась задняя дверца, и Харгроув почувствовал легкое прикосновение на своей руке.

— Осторожнее, — предупредил шофер, помогая суперинтенданту вылезти из машины.

Маки подвел Харгроува к парадному входу, постучал и перевел его через порог. Дверь открылась, и он снял с суперинтенданта капюшон. Харгроув заморгал и взъерошил ладонью волосы. В дверном проеме стояли пожилой мужчина и женщина с заплаканным лицом. Маки дружелюбно улыбнулся.

— Сэнди, Элис, позвольте представить вам суперинтенданта Сэма Харгроува. Надеюсь, он поможет немного рассеять ваши страхи.

— Вы из отдела по борьбе с наркотиками? — спросил Роупер.

Харгроув покачал головой:

— Нет, Сэнди. — Он улыбнулся Элис: — Не угостите меня чашкой чаю, миссис Роупер? Я почти всю дорогу просидел в мешке и умираю от жажды.

Элис поспешила в кухню. Роупер вернулся в гостиную. В углу работал маленький цветной телевизор с выключенным звуком. Маки и Харгроув двинулись за ним и сели на дешевый синтетический диван. Роупер встал спиной к экрану и скрестил руки на груди.

— При всем уважении я не в восторге от вмешательства полиции, особенно после того, что случилось с Джонатаном Элиотом, — промолвил Роупер, повернувшись к Маки.

— Суперинтендант Харгроув не отвечает за твою защиту и не будет отвечать, — успокоил его Маки. — Он приехал тебя подбодрить. Просто выслушай, что он скажет.

Роупер шевельнулся, словно хотел что-то возразить, но затем молча опустился в кресло, сделанное из того же красного винила, что и диван. Когда он стал устраиваться поудобнее, кресло издало неприятный треск, и Роупер поморщился.

— Моя жена ненавидит эту мебель, — проговорил он. — Как и весь дом.

— Я ее прекрасно понимаю, — отозвался Харгроув. — Но вы здесь ненадолго. Значит, вам кто-то позвонил?

Роупер передал суперинтенданту беседу с человеком Карпентера. Харгроув слушал, пока он не закончил.

— Я не собираюсь читать вам нотации, но, по-моему, его звонок еще ничего не значит. Они понятия не имеют, где вы находитесь.

— Это был мой личный телефон, — напомнил Роупер.

— Именно поэтому они могли его узнать, — возразил Харгроув. — Согласен, тот факт, что он стал им известен, настораживает, но это еще не конец света.

— Они сфотографировали мою жену и ребенка.

— Джералд Карпентер не нападает на членов семьи, — сказал Маки. — Конечно, он плохой парень, но у него есть свои принципы, и я не помню, чтобы он хотя бы раз причинил вред женщине или ребенку.

— Не считая того, что продавал им наркотики, — заметила Элис.

Харгроув кивнул, признавая ее правоту.

— Фотографии и угрозы вашей семье — всего лишь средство запугивания. Не сомневаюсь, что он не станет делать ничего подобного.

— Муж сообщил, что Карпентер уже убил полицейского. Если бы я знала об этом раньше, то не позволила бы ему вмешиваться в это.

— Карпентер устранил тайного агента, потому что тот стоял у него на пути. Стрелявший в него человек позаботился о том, чтобы не попасть в его жену. Миссис Роупер, уверяю вас, вы и ваши дети в безопасности.

— Это вам так кажется.

Харгроув опять кивнул:

— Согласен, но мало кто знает Джералда Карпентера так же хорошо, как я.

— Вы познакомились с ним только после его ареста, — возразил Роупер. — А я часто встречался с ним на воле. Мы много общались и вместе пили. Мне известно, как он опасен.

— Всегда существовал риск, что он вас вычислит. Это работа секретного агента.

Роупер покачал головой.

— Сейчас Карпентеру явно помогают изнутри. Кто-то из сотрудников системы или отдела по борьбе с наркотиками. Я не против оправданного риска, но не хочу, чтобы меня подставляли люди из собственной команды, тем более если речь идет об угрозах моей семье.

— Мы еще не уверены, что среди нас завелась паршивая отца, — заметил Маки.

— Они знают дату моего рождения, — продолжил Роупер. — Знают, что я должен уйти на пенсию. У них мой телефон. Им известен мой домашний адрес. Это утечка информации, сэр.

— Из-за этих угроз ты готов выйти из дела? — спросил Маки.

— У меня нет выбора, сэр. Вы видите, в каком состоянии моя жена. Мальчики живут как в клетке. Я сам попросил отвезти нас в убежище и поначалу радовался, что мою просьбу выполнили, но потом мне позвонили на мобильник, и все опять стало плохо. Я уже не понимаю, кому можно доверять.

— Не надо совершать опрометчивых поступков, Сэнди, — произнес Маки. — Да, тебе сейчас трудно, но если ты откажешься давать показания, всем станет хуже.

— Вы мне угрожаете?

Маки поднял руки, словно пытаясь успокоить норовистую лошадь.

— Мы вложили в это дело много времени и денег, не говоря уже о человеческих ресурсах. Теперь мы не можем просто взять и выкинуть все на помойку. Это важнее тебя, Сэнди. Это важнее каждого из нас.

— Значит, привлечете меня к суду за невыполнение приказа? Так надо вас понимать? Я просто ушам своим не верю.

Элис внесла в комнату поднос с чашками и сухим печеньем. Она почувствовала возникшее напряжение и нахмурилась. Харгроув вскочил и взял у нее из рук поднос.

— Позвольте, я вам помогу.

Элис подкатила к дивану маленький кофейный столик, и Харгроув поставил на него принесенное угощение.

— Печенье купили в магазине, — сказала она. — В печи все подгорает.

— Выглядят отлично, — заметил Харгроув. Он попробовал кусочек. — Восхитительно.

Элис оглядела комнату. Широкая фигура Маки занимала большую часть дивана, а муж сидел в единственном кресле. Харгроув указал на свое место:

— Садитесь, миссис Роупер, прошу вас.

Элис села и стала разливать молоко по чашкам. Повисла неловкая пауза.

— Я только что говорил вашему мужу, что он выполняет чрезвычайно важную работу. Мы все это очень ценим и сознаем, как нелегко ему приходится, — промолвил Маки. — Конечно, этот дом — не самое уютное место на земле, но здесь безопасно, а на данный момент это самое главное. Как себя чувствуют дети?

— Неважно. Скучают по друзьям и школе.

— Где они сейчас?

— В своей комнате. — У Элис задрожали руки, и молоко пролилось на блюдце. — Я не хочу, чтобы Сэнди давал показания.

Она смотрит слишком много американских телепередач, подумал Харгроув, но промолчал. В английских судах выступают свидетелями, а не дают показания.

— Я понимаю ваши опасения, — сказал Маки.

Он оглянулся, не зная, куда положить недоеденное печенье. Харгроув протянул ему тарелку. Она была вся в трещинах от многолетнего мытья.

— Вам пришлось очень тяжело. Никто не вправе требовать от вас большего.

— Я беспокоюсь не за себя. — Руки Элис задрожали еще больше, и она отставила в сторону молочник, обхватив ладонями колени. — Я боюсь за детей.