Будни прокурора - Николай Лучинин

— Зачем же весь? Вот только это, — ответил Лукин и поднявшись из-за стола, открыл сейф. — Вот только это… — многозначительно повторил он, кладя на стол старый, видавший виды револьвер системы «Наган». Черная краска почти вся облезла с него, одна щечка рукоятки была изготовлена из дерева.

— Узнаете? — спросил Лукин, постукивая по ней пальцем и внимательно наблюдая за выражением лица завмага.

Было заметно, что Быков колеблется: «Сознаться или нет? Может быть, еще не все потеряно». И, сделав над собой усилие, он ответил небрежно-спокойным тоном:

— Чего мне узнавать, если я эту вещь первый раз вижу.

Лукин, взяв револьвер, положил его в стол и, медленно закрывая ящик, произнес:

— Смотрите, какой негодяй оказался!

Быков резко обернулся:

— Кто негодяй?

— Да вот этот Власов, сосед ваш. Уверял, будто у вас был револьвер и он даже видел, как вы деревянную щечку к нему приделали. А оказывается… Что ж, придется вам очную ставку с ним давать, — сочувственно вздохнув, сказал Лукин.

Быков молча смотрел в сторону. На лбу его проступали крупные капли пота и медленно сползали к широким черным бровям.

— А вот заключение баллистической экспертизы, — услужливо пододвинул ему Лукин вдвое сложенный лист плотного картона с фотографиями револьвера и пули. — Утверждают, что пуля-то в стену магазина попала из этого самого «Нагана».

Быков ладонью смахнул нависшие на бровях капли пота. Он понимал, что дальнейшее запирательство бесполезно, и, ссутулившись, глухо проговорил:

— Пишите.

— Давно бы так, — удовлетворенно заметил Лукин. — Только писать сами будете, как на первом допросе.

Он подал Быкову ручку, бланк протокола допроса и, облокотившись на стол, стал взглядом следить за пером Быкова, из-под которого выбегали неровные строчки, блестящие от необсохших чернил.

«…Когда я узнал, что в магазине снова будет ревизия, я стал думать, как скрыть недостачу? В станице за шестьдесят километров от нас жил один мой дальний родственник Краев Леонид. Я знал, что он был судим за кражу, поехал к нему и попросил его выручить меня. В тот же вечер я был в чайной вместе с ним и его приятелем шофером Игнатьевым Николаем и отдал им револьвер и 700 рублей. Они обещали помочь. Машину Игнатьев должен был взять в колхозном гараже с разрешения завгара, как будто для поездки в город. На этот вечер я пригласил в магазин Ильева якобы для того, чтобы помочь мне упаковать яйца, а на самом деле затем, чтобы он и сторож Новак были свидетелями нападения…»

Как только Лукин вошел в кабинет, Лавров сразу же спросил, точно ждал его появления:

— Как чувствует себя ваш симулянт?

— Замечательно, Юрий Никифорович! Облегчил душу признанием, — не удержавшись от искушения сострить, ответил Лукин.

— Через два дня, не позже, дело будет закончено.

Лавров спешил на заводское профсоюзное собрание. По дороге он старался обдумать свое выступление, но никак не мог сосредоточиться. Юрий Никифорович знал, что на собрании встретится с Леонидовым, с человеком, который когда-то сам себя считал погибшим, а сейчас?.. Через тяжелые годы, проведенные в тюрьмах, пробился ли этот парень, наконец, к большой, настоящей жизни? И Лаврову хотелось верить в счастливое перерождение Леонидова. Как знать, может, и он, Лавров, тоже сыграл какую-то маленькую, но благородную роль, посеял в душе Леонидова смятение, протест против грязной жизни? Хотелось верить, что даже те минуты, когда он так жестко и прямо сказал Леонидову, как низко тот пал, не прошли даром, они помогли человеку вырваться из преступной среды, потянуться к настоящей жизни.

Обо всем этом думал Лавров, подходя к заводскому клубу.

На перекрестке двух улиц Юрий Никифорович увидел Леонидова. Тот шел под руку с Люсей и о чем-то говорил ей счастливым, срывающимся голосом. Девушка громко смеялась. И Лаврову вдруг стало весело, так же весело, как им — Люсе и Леонидову… На душе словно посветлело. «Пусть впереди у вас еще много будет таких же теплых, звездных, хороших вечеров», — подумал Юрий Никифорович…

Глава шестая

I

Вечерело. Жара заметно спадала. Два подростка, пробираясь через густую лесную поросль, искали отбившуюся от стада телку.

— И куда она, проклятущая, забежала! — ворчливо сказал один, утирая пот с загорелого лица. — Надо же! Три дня ищем, все без толку. Отдохнем, что ли?

Присев у дерева, парнишки долго молчали. Вдруг один из них сморщился и плюнул.

— Воняет чем-то…

— Дохлятиной тянет, — согласился с ним товарищ и тоже сплюнул.

— Не иначе, как телку волки заели. Пойдем посмотрим…

Пройдя с сотню шагов в направлении, откуда исходил трупный запах, подростки остановились. Их путь преграждала куча веток.

— Ой, что это? — шарахнулся в сторону один.

Из под веток выглядывали разбухшие, почерневшие человеческие ноги.

Парни в ужасе бросились бежать…

Закончив читать, следователь Глебов устало прикрыл глаза. Увлекшись делом, он и не заметил, что на дворе наступили сумерки. Включив свет, Олег Николаевич еще раз перебрал поступившую за день почту, отложил несколько бумаг, требующих первоочередного рассмотрения. Взгляд его задержался на письме прокурора, уехавшего в отпуск. «Тревожится Юрий Никифорович», — подумал он, вспоминая отдельные места уже прочитанного письма.

Мысли его прервал телефонный звонок. Говорил начальник поселкового отделения милиции.

— Товарищ Глебов! Часа два назад в районе подсобного хозяйства обнаружен полуразложившийся труп женщины. Наши работники выехали на место происшествия.

— Погодите, — перебил его следователь. — Я запишу ваше сообщение. Кто обнаружил труп?

— Местные ребята.

— Где?

— На десятом километре между железнодорожной будкой и зерносовхозом, в зарослях лесопосадки.

— Кто из ваших работников побывал на месте происшествия?

— Лейтенант Барыкин и сержант милиции Акимов.

Глебов посмотрел в окно.

— Уже темнеет, — сказал он, — выезжать сейчас на место происшествия едва ли есть смысл. Обеспечьте охрану трупа. Я приеду на рассвете. Ожидайте возле железнодорожной будки. Кстати, прошу к моему приезду подобрать двух понятых.

Закончив разговор с начальником поселкового отделения, Глебов позвонил начальнику горотдела милиции.

— Товарищ Туманов, вам известно, что в районе подсобного хозяйства обнаружен труп?

— Да. Мне только что звонил начальник отделения.

— Я думаю, — продолжал Глебов, — что сейчас выезжать на место происшествия не стоит, уже темно. Поедем утром. Позвоните в краевое управление милиции, пусть присылают эксперта-криминалиста. Буду на месте часов в семь утра.

— Хорошо, товарищ Глебов, — ответил Туманов. — Эксперта я вызову. Я тоже поеду.

— Тогда давайте к шести в прокуратуру. Да, чуть было не забыл! Не в службу, а в дружбу, пошлите предупредить судмедэксперта о выезде. Я бы и сам это сделал, да в прокуратуре никого из работников не осталось.

Сложив дела в сейф, Глебов отправился домой. Весь вечер он думал о предстоящем расследовании. Это были обычные размышления следователя. Думал Олег Николаевич и о том, что выбрал тяжелую и вместе с тем благородную профессию. Тяжелую — из-за трудностей, с которыми связано раскрытие преступлений; благородную потому, что это была борьба с преступностью, борьба за спокойную жизнь советского человека.

Особенно тяжело приходилось в первое время, когда, кроме теоретических знаний, ничего за душой не было. Глебов преодолевал эти трудности, остро переживая свои неудачи. Он вспоминал сейчас случаи, когда становился в тупик, сталкивался с противоречиями, которые, по его мнению, были вообще неразрешимы. Только с помощью опытных товарищей он находил выход из трудных положений.

Со временем работать становилось все легче, накапливаемый опыт подсказывал верные ходы. Теперь Глебов уже не только просил советов, но и сам давал их товарищам. Он был пытливым, вдумчивым и трудолюбивым человеком, и эти качества постепенно, но верно вели его к овладению избранной им действительно трудной и действительно благородной профессией.

Автомашина остановилась на десятом километре, у железнодорожной будки. Переезда не было. Глебов, эксперт и работники милиции вышли из машины. Здесь их ждали начальник поселкового отдела милиции и понятые.

Будка стояла вдали от проезжей дороги, и только редкие путники проходили мимо нее извилистой, мало-протоптанной тропинкой, едва заметной в густой траве. Тропинка хотя и связывала подсобное хозяйство механического завода с большим рабочим поселком, однако удобнее была другая дорога, пролегающая примерно в километре отсюда.