Мертвее не бывает - Чарли Хьюстон

Я протягиваю ей выпивку.

— Благодарю.

Мое обоняние практически покинуло меня, однако я на этот раз мне удается уловить отсутствие лавандового масла, которым она умастила себя для нашей первой встречи. В остальном она такая же ухоженная и утонченная: на ней черная блузка без рукавов, короткая черная юбка и черные кожаные ботфорты по колено. Прямо экипировка жителя фешенебельных районов города для поездки в Ист-Виллидж. Ее оголенные руки ухоженны и красивы. Меня удивляют хорошенько подкачанные мышцы. Она не из тех, кто дразнит себя йогой. Ей подавай многие часы настоящей тренировки, в частности, поднятие тяжестей.

На ее правом бицепсе пульсирует вздувшаяся вена. Я почти вижу, как кровь бурным потоком проходит по ней. Миссис Хорд направляется к подержанному дивану и плюхается на него, проливая немного виски на ногу. Смахнув алкогольный ручеек пальцем с оголенного участка ноги между кромкой юбки и верхним краем сапог, она игриво его облизывает.

— Неплохой алкоголь, мистер Питт. Что это?

— «Олд грэнд дэд».

— Замечательно. Стоит взять на заметку.

— Как скажете.

Я усаживаюсь на стул прямо напротив дивана. Она опирается на подлокотник и откидывает занавеску, чтобы взглянуть на улицу. Ее водитель уехал. Я попросил ее, чтобы она отослала его. В моем районе лимузины — не редкость, но этот, припаркованный прямо у моей двери, уж точно станет объектом всеобщего внимания. Она кивает на окно.

— Оно ведь таит в себе опасность.

— В смысле?

— Ну, вы знаете.

Она имитирует звук шипящего на огне масла и изображает пальцами языки пламени. Я пожимаю плечами. Она громко вздыхает.

— Джозеф, вы слишком скрытный. Я стараюсь завести с вами беседу. А вы чересчур скрытный для этого.

— Прошу прощения.

Это ее рассмешило.

— Какой же вы смешной.

— Мои друзья такого же мнения обо мне.

Она наклоняется вперед и кладет локти на колени. Юбка немного задирается, и я могу видеть кружевную кромку белья.

— У вас есть друзья?

Я пожимаю плечами. Она еще больше прогибается, и юбка ползет вверх еще на дюйм.

— Подружка?

Я пожимаю плечами.

— Я же говорю: скрытный. Это слишком для моей патологической любопытности. Думаю, вы охотнее согласитесь на деловой разговор.

— Думаю, для этого вы сюда и пришли.

Она делает большие глаза.

— Да, думаю, так и есть. Ну, как?

— Что «ну, как»?

— Нашли что-нибудь?

— Вот это.

Я вынимаю кредитку из кармана и передаю ей. Она тянется за ней, и теперь мне видна вся ее грудь. Она нарочно расстегнула несколько верхних пуговиц. Она смотрит на карту. Выражение ее лица никоим образом не меняется.

— Так вы нашли ее?

— Только кредитку.

— Где она была?

— У Честера Доббса.

— И как она у него оказалась?

Я отпиваю виски.

— Сдается мне, она сама ее отдала.

Она изгибает бровь. Я киваю на карту.

— Вы сказали, что позвонили ему, когда она пропала в последний раз. Он сказал, что попытается найти ее, однако отказался от дела на следующий же день. Из этого следует, что в тот же самый день он ее нашел, только она не хотела домой. Поэтому дала ему взятку. Карту и пароль. Двести баксов в день в обмен на закрытие дела. Это понравилось ему больше, чем единовременный чек на крупную сумму, потому что передавать ее другому детективу он явно не собирался.

Я вынимаю несколько смятых чеков из банкомата, все они примерно недельной давности. Доббсу они служили напоминанием, что лимит дня он уже снял.

Миссис Хорд сначала смотрит на них, а затем начинает хихикать. Опомнившись, она прикрывает рот.

— О нет, Аманда не могла пойти на такое.

— На следующий день после того, как он ее нашел, она с утра заявилась в банк и сняла через кассира деньги. Потом отнесла ему.

Она внимательно смотрит на последний чек.

— Но разве он сам не мог пойти к банкомату и снять деньги?

— Миссис Хорд, вопрос, на самом деле, в другом: почему он не продолжил дело и не воспользовался возможностью высосать деньги из вас и из вашей дочери? Похоже, Доббс и сам мало понимал, что творил.

Она швыряет чеки и карту на диван и, зажав бокал между коленей, принимается хлопать в ладоши.

— Браво, Джозеф! Отлично сработано.

Она возвращается к выпивке и осушает бокал.

— Сколько он хочет за то, чтобы сказать нам, где она?

— Трудно сказать. Он мертв. Ни малейшей эмоции.

— Господи Боже…

Она протягивает свой пустой стакан.

— Вы не возражаете?

Я ставлю бокал на барную стойку на кухне, бросаю немного льда и вновь наполняю спиртным. Когда я передаю ей выпивку, наши пальцы соприкасаются.

— Благодарю.

Она пьет.

— Как он…

— Задушили.

Он поднимает стакан и прижимает его к горлу.

— Но зачем?

Я киваю на кредитку.

— Из-за нее.

— А вы?

— Нет еще.

— Значит, есть причины беспокоиться за жизнь Аманды?

Я допиваю виски.

— Их целая куча, мэм.

Уже в пятый раз я наполняю наши бокалы. Чем больше она пьет, тем разговорчивее становится. И это правда. И я, с каждым новым глотком, все чаще заглядываю ей под юбку.

Подойдя к дивану, я протягиваю Мэрили бокал. Ей приходится изрядно постараться, чтобы попасть по нему пальцами. Откинувшись на спинку дивана, она запрокидывает голову и пьет.

— А он все вкуснее и вкуснее, с чего бы это?

— В этот раз я налил больше.

Она хохочет, и виски брызжет с ее губ.

— Это шутка! Ура! Вы постепенно расслабляетесь, и все становится на свои места.

— Ага. Жизнь есть праздник. Это про меня.

Она изображает морского котика.

— Вот и еще одна!

Она падает на подушки и ложится так, чтобы видеть мое лицо. Юбка уже совсем задралась, а блузка перекрутилась так, что мне видна вся ее правая грудь в просвечивающем бюстгальтере.

— Джозеф, ты что, пьянеешь?

По правде сказать, да. В моем обычном состоянии даже такое количество спиртного никак не подействовало бы на меня. Только сейчас сопротивление моего организма алкоголю улетучивается, как и все мои прочие способности.

Я пожимаю плечами.

— Опять двадцать пять. Начинаем сначала?

Она несколько раз пожимает плечами и производит хрюкающие звуки. Сдвинутый вырез почти обнажает грудь. Теперь даже видны соски.

— Вы прямо как моя дочь. Спросишь ее: куда ты идешь, Аманда?

Она вновь принимается пожимать плечами и хрюкать.

— Когда ты придешь, Аманда?

То же самое.

— Кто твоя новая подруга, Аманда?

Картина повторяется.

— И многих ее друзей вы знаете?