Берегитесь Ченов - Джесси К. Сутанто
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такое ощущение, что я лицезрею вживую Четырех Всадников Апокалипсиса. У меня и так холодный пот выступает на лбу, так еще и все начинают на них пялиться. Они притягивают взгляды каждого, после чего никто уже не может отвести от них взгляд, и вполне понятно почему.
Внезапно я вспоминаю, что рядом со мной стоит Стафани. С огромным усилием отрываю взгляд от своей семьи и начинаю боковым зрением изучать Стафани. Она, нахмурившись, смотрит на моих тетушек и маму, и я не могу расшифровать этот ее взгляд. Она реально верит, что они из мафии? Затем до меня доходит, что она не должна думать, что они из мафии; она должна думать, что мы все – мафия. Так что мне тоже нужно казаться жесткой и свирепой.
Живо думай, что сказать. Это должно быть что-то крутое, что могла бы сказать дочь мафиози.
Что, черт возьми, могла бы сказать дочь мафиози своему свадебному фотографу, который по совместительству тоже мафиози, шантажирующий эту дочь срывом ее собственной свадьбы?
В моей голове начинают проноситься всевозможные киношные клишированные фразы.
Поздоровайся с моим маленьким другом? Каким маленьким другом? Во-первых, у меня даже нет с собой пистолета, а во-вторых, мне всегда казалось, что в этой фразе есть какой-то неприятный сексуальный подтекст.
Я надеру тебе задницу? Но надеру ли я? И хочу ли я вообще ее надирать? Да и опять какой-то сексуальный подтекст получается.
– Не знаю, что твоя семейка пытается провернуть, но это не сработает, – тихо говорит Стафани.
Я начинаю скрипеть зубами от злости.
– Вы связались не с той семьей, – шиплю я. Воу, это прозвучало реально слабо. Надо было сказать «Вы, мать его, спутались не с той семьей». – Мать его, – добавляю я для пущей убедительности.
Стафани бросает на меня странный взгляд, прежде чем хмуро посмотреть на мою семью.
– Где фасинатор старшей тети? – внезапно спрашивает она.
Я вообще не ожидала, что она скажет что-то подобное, поэтому просто зависаю.
– А?
– Ее головной убор. Где он? – в ее голосе слышится раздражение. – Без него она будет выбиваться на фоне твоей семьи, и, соответственно, фотографии будут испорчены.
– А, ну да, точно, в испорченных фото будет виновата моя тетя без фасинатора, а не мой чертов фальшивый фотограф.
Стафани качает головой, что-то бормоча себе под нос, и начинает тыкать пальцем по экрану своего телефона.
– Второй дядя все еще наверху, в комнате?
Мое сердце начинает колотиться, как бешеное.
– Я не знаю. Откуда мне знать?
Она хмурится.
– Разве ты только что не была наверху?
– А, точно. Да. То есть я, конечно. – Воу, как плохо у меня получается быть жесткой.
Стафани прищуривается.
– Его там не было, – быстро добавляю я.
– Что значит, его там не было? – рычит Стафани.
– Значит, что я не знаю, где он. Мне кажется, вторая тетя наговорила ему сегодня утром всяких ужасных вещей и велела ему уйти. – Тут до меня доходит, что я же должна полностью придерживаться позиции «Моя семья – мафия». – Ну, ты знаешь, какой настойчивой может быть моя семья, – добавляю я самым загадочным голосом, который только могу сделать.
Стафани хмурится еще сильнее.
– Что ты имеешь в виду?
Но, к счастью, от необходимости отвечать на этот вопрос меня избавляет моя семья, появившаяся, как ангелы возмездия. Вблизи они выглядят еще более устрашающе. Клянусь, от них прямо исходит вибрация убийц.
– По-моему, ты очень мало фотографируешь, – говорит четвертая тетя сладким, как мед, голосом.
Не сводя с меня глаз, Стафани поднимает камеру и нажимает на кнопку спуска.
– Вот, – говорит она, проводит ладонью по своим брюкам и делает глубокий вдох. Потом она наклоняется ко мне и бормочет: – Не знаю, на что вы надеялись, переходя нам дорогу, но ты и твоя семейка подписали себе смертные приговоры.
Если бы не Лилиан, я бы схватила этот Canon 5D Mark III и размазала им ее мерзкое личико. Хотя вряд ли я бы это сделала, потому что здесь куча гостей. Ну, и еще, потому что я конченая трусиха. Я ведь даже не пассивно-агрессивная, а скорее пассивно-пассивная. Меня невозможно вывести на действия, потому что я, по сути, как груша для битья. Вот меня бьют, бьют, а я про себя позлюсь и ни хрена больше не сделаю.
К счастью, в этот момент приходит Нейтан со своей семьей и избавляет нас от продолжения этого разговора. Хотя четвертая тетя, похоже, уже готова вонзить свои длинные ногти в горло Стафани.
– Все здесь, – говорит Нейтан со своей легкой мальчишеской улыбкой. – Время фотографироваться!
У меня мурашки по коже пробегают, когда Стафани жутко улыбается и указывает на свою камеру.
– Это будет семейный портрет, на память.
Групповые портреты – самая моя нелюбимая часть свадьбы. Для меня, как для человека от природы мягкотелого, необходимость собирать сотни, а часто и тысячи гостей в одну сплоченную группу для фото – это ночной кошмар. Ах да, еще смартфоны. Это вообще катастрофа. За последние годы не было ни одной свадьбы, где мне не приходилось бы орать (вежливо) на толпу милейших дядей или тетей, которые постоянно выбегали из группы, чтобы сфотографироваться на свои телефоны.
С нашими семейными портретами ситуация оказывается ничуть не лучше. Хотя людей явно меньше. Ама помогает бабушке и дедушке Нейтана правильно встать, в то время как Стафани ходит за ней и что-то шепчет на ухо. Мой пульс учащается втрое при виде того, как они двое перешептываются. Она небось сообщает аме о том, что я сказала о втором дяде. На хрена я ей это все наговорила? О чем, черт возьми, я думала?
Наконец, ама кричит:
– Ладно, все выглядят хорошо, я думаю, можно делать первое фото. – Она отходит в сторону.
– Ага! – восклицает Стафани с фальшивой жизнерадостностью. – Отлично выглядите, ребята! – Она поднимает свою камеру.
– Эм, прошу прощения? – неожиданно говорит Энни.
Стафани опускает камеру и с натянутой улыбкой спрашивает:
– Да, что такое?
– Эм, простите, что отвлекаю, но я думала, что на этой фотографии будут только жених, невеста и бабушки с дедушками?
Я оглядываюсь и обнаруживаю, что старшая
