Функции памяти (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

— Мара, стой! — Харр, конечно, заметил, что случилось с людьми, и поспешил меня догнать. Схватил за плечи, тоже развернул, но сейчас это не вызвало протеста. А когда мужчина крепко меня обнял, то и вовсе стало хорошо — близость, запах его доставляли удовольствие, успокаивали, заставляли расслабиться, и всё это вместе почему-то вызывало одобрение того, что мной сейчас управляло. Самого комплекса?.. — Зачем ты сюда пришла, маленькая беспокойная урши?! — ворчливо спросил Нидар, чуть отстранился, продолжая придерживать меня за плечи.

— Необходимо завершить процесс, — ответила невозмутимо.

— Что? — опешил харр.

— Процесс вышел в критическую фазу, необходим контроль за его завершением во избежание летального исхода. Вероятность летального исхода при неконтролируемом течении процесса равна единице.

Нир несколько мгновений пристально, хмуро разглядывал меня. Кажется, сказанного он не понял, но всё же медленно разжал руки и позволил продолжить путь. Сам двинулся следом, но — не препятствовал, и это обстоятельство вызвало у чуждого разума чувство глубокого удовлетворения.

Цель пути — небольшое почти пустое помещение. Посередине большая прямоугольная плита, в её изножье — подобие кресла. По краю сознания скользнуло чувство узнавания и панический страх, но то, что вело меня, оставалось спокойным. Оно знало, что опасности нет. Слегка досадовало на отсутствие персонала и некоторых вспомогательных средств, но было уверено в успехе. Ноль целых восемь десятых — это очень хорошая вероятность.

Обуреваемая страхами и сомнениями, но не имеющая возможности сопротивляться, я забралась на прямоугольную плиту, мельком отметив, что она тёплая и совсем не твёрдая на ощупь, напротив, приятно пружинит.

Стоило лечь, как реальность отдалилась, растворилась в новом потоке сновидений. Обрывочных, коротких, бессвязных. Бесчисленные лица, почти исключительно харрские и почти все незнакомые. Коридоры и залы научно-исследовательского центра — сейчас я точно знала, что представляют собой эти пирамиды.

А потом пришла темнота. Абсолютная, безбрежная чернота открытого космоса с крошечными пылинками далёких галактик. И я ощутила себя им, этим бескрайним древним ничто, холодным и мёртвым.

Или всё же… нечто? Не безжалостное, не равнодушное, просто невообразимо огромное и неспособное заметить даже отдельную звезду, не говоря уже о чём-то еще более крошечном, вроде человеческого существа.

Живое. Растущее.

Разумное?..

ГЛАВА 9. Новое

Проснулась я вдруг, словно от лёгкого тычка в плечо. Некоторое время рассеянно разглядывала потолок, пытаясь понять, кто я вообще такая, где нахожусь и что происходит. Почему-то никакого волнения пустота в голове не вызывала, я чувствовала себя спокойной, отдохнувшей, здоровой и полной сил, а всё остальное… Да разберусь потихоньку!

Сначала вспомнились обрывки снов, и я даже потёрла ладонями лицо, пытаясь отогнать лёгкое головокружение, которое они вызвали. Крепко зажмурилась, опять открыла глаза, разглядела над головой потолок. На ровной поверхности танцевали цветные сполохи — светящиеся линии разбегались в стороны, собирались обратно, сливались воедино и опять разделялись. Красиво и абсолютно бессмысленно, просто декоративный элемент.

В ответ на моё раздражение огоньки замерли и потухли, оставив пустую гладкую поверхность.

Так лучше.

— Мара! — окликнул приятный, низкий мужской голос, мгновенно отдавшийся где-то за грудиной теплом и волной лёгкой, сладкой дрожи. — Ты очнулась! Как… как ты себя чувствуешь?

Я повернула голову на голос как раз тогда, когда мужчина приблизился и опустился на корточки рядом с лабораторным столом, на котором я лежала. Оказавшись со мной лицом к лицу, он бережно коснулся ладонью щеки, погладил. Я на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь лаской и пытаясь сообразить, кто он.

Мой мужчина. Это утверждение не вызывало никаких сомнений и протеста. Красивый, сильный, только мой и ничей больше. А я… Мара — это, наверное, я? И, наверное, нужно ответить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не знаю, — проговорила на пробу. Прозвучало немного сипло, да и взгляд рыжего почему-то стал ещё более озадаченным, но пока я это проигнорировала. — Чувствую хорошо, только ничего не помню. Кажется, это временно. Разово пришлось усвоить большой объём информации, мозгу нужно время, чтобы привыкнуть. Что-то не так? — спросила я, потому что лицо мужчины с каждым словом вытягивалось всё более растерянно.

— Я… не всё понимаю из того, что ты говоришь, — осторожно признал он. — Ты можешь встать?

— Да, — ответила уверенно.

Села, свесив ноги. Расстёгнутые и чуть приспущенные штаны доставляли неудобство, но его можно было потерпеть, пока возиться с ними не хотелось. Ладонь мужчины, которая мягко поддержала меня за плечо, страхуя и помогая, вызвала новую волну тепла, как его голос парой мгновений раньше. Очень хотелось, чтобы он не просто держал, но погладил, обнял…

Я с новым интересом окинула его взглядом — густую рыжую гриву, мощный торс, прикрытый странной жилеткой, мускулистые руки. Хорош, невероятно хорош!

Ладонь его скользнула по моему плечу вниз, дальше по предплечью, аккуратно взяла кисть, утонувшую в его огромной лапе. И это мне тоже понравилось; нет, не размер руки, а нежность, очень правильная осторожность. Вот он точно нормальный и знает, как правильно держаться с женщиной, в отличие от…

От кого?

— Мара? — вновь окликнул меня рыжий. В тревоге подался ближе, длинный хвост его тесно переплёлся с моим.

Стоп. Моим?..

Я медленно, словно преодолевая внешнее сопротивление, опустила взгляд вниз — и в глазах опять потемнело.

Повторно я очнулась почти сразу, точно зная, что прошло всего несколько секунд. Но в этот раз шевелиться и даже открывать глаза не спешила, более того, старательно гнала прочь вообще все мысли, повторяя в голове дурацкую песенку.

— Нир! — позвала шёпотом. Мужчину я чувствовала: он сидел, держал меня на коленях, крепко обнимая обеими руками. — Нир, мне сейчас… Мне такое приснилось! — призналась сипло.

— Всё хорошо, — с явным облегчением ответил он. — Зато ты меня вспомнила. А себя помнишь?

— Помню. Тамара Иванова, двадцать шесть лет, младший научный сотрудник, археолог. Я прилетела на Индру, мучимая снами, чтобы посетить местный храм, — протараторила спешно. — Нир, мне… Мне приснилось, что у меня вырос хвост. Представляешь? Ужас какой…

— Почему ужас? — задумчиво хмыкнул он. — Очень удобно. Не представляю, как урши без них живут.

Я наконец открыла глаза. Встретилась взглядом с харром, покрепче вцепилась в его жилетку и медленно-медленно опустила взгляд вниз и влево, где ощущалось что-то… что-то…

— М-мамочки, — прошептала дрогнувшим голосом. Потому что хвостов на самом деле было два, тесно переплетённых. Один со знакомой рыжей кисточкой, большой и пушистой, второй — заметно тоньше, и кисточка на нём была меньше, другой формы, светло-золотистая, совсем как мои волосы.

Не знаю, кто дёрнулся первым, хвост или я, но я совершенно несолидно взвизгнула и опять зажмурилась.

— Тихо, моя арриши, не бойся, — мягким, мурлычущим тоном проговорил Нидар, одной рукой продолжил крепко прижимать к себе, явно опасаясь, что сбегу, а второй начал ласково гладить по голове, аккуратно массируя затылок кончиками пальцев.

Прикосновение оказало буквально магнетическое воздействие. Это было не просто приятно, но на самом деле успокаивало, заставляло сердце стучать ровнее, а мысли — двигаться более плавно, без лихорадки и паники.

— Легко сказать — не бойся, — пробормотала я, но всё-таки опять открыла глаза и, решившись, вытянула ногу. Увиденному уже не удивилась. — Вин! А еще у меня лапы. И… уши, да? И усы? Плюк сожри! Да, я же их чувствую… Вин! Пусть оно мутирует меня обратно!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На этом цензурные слова закончились, и я принялась просто ругаться от бессилия, вспоминая создателей этого храма, всех харров в целом, их древних предков и проклятую планету. Под горячую руку досталось и Нидару, который был виноват в случившемся не больше моего, но мужчина, кажется, не обращал внимания на слова. Продолжал крепко, но осторожно удерживать, не позволяя вырываться и сильно дёргаться, гладил по голове, порой шептал что-то утешительное и медленно покачивался, баюкая меня. Пока я ругалась, пока пыталась унять нервные слёзы, пока боролась с ощущением, что схожу с ума.