Без права на слабость (СИ) - Лари Яна

Ладно – признаю, в последнее время что-то зачастили.

– Далеко собралась? – Тимур удерживает меня за лямку рюкзака, вынуждая обернуться.

Одуреть какая у него улыбка, ни смущения в ней, ни робости, исключительно вызов. Что-то вроде: «Я умею быть милым, а тебе слабо?». Кусаю нижнюю губу, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Нет, мне однозначно не слабо. Этой же ночью покажу ему насколько. И сама, наконец, узнаю вокруг чего люди поднимают столько шума. Признаю, Беда сумел разжечь во мне нешуточный интерес.

Должно быть мои мысли написаны на лице, потому что, удовлетворённо хмыкнув, Тим проявляет неслыханную для себя галантность и вызывается лично понести мой рюкзак.

Э нет, дорогой. Я, конечно, польщена, да ты ж тогда увяжешься следом. Мне бы с Иркой наедине разобраться, а не вас баранов разнимать.

– Тренировка выносливости, забыл? – засмеявшись, мягко убираю большие ладони со своих плеч, пытаясь отвлечь его от поставленного вопроса.

– Моей девушке она ни к чему. Пошли обедать.

– Это когда я успела… – пытаюсь возразить, но обрываюсь на полуслове, замечая игривые искорки в светло-серых глазах. Не хватало ещё отвечать на его поцелуи при посторонних, с Тимура не станется. – Ладно, в следующий раз, хорошо? Мне нужно отбежать.

– Не споткнись, – иронично ведёт он одним уголком рта, ныряя взглядом в вырез моей рубашки. Кожу обдаёт жаром, как от прикосновения и я спешу убраться, пока мы не решили воспользоваться отсутствием дома родителей. Не сейчас.

– Я уже собиралась уходить, – тянет Астахова вместо приветствия. – Ты вся сияешь…

Чего нельзя сказать о ней, но такого я само собой не стану говорить. Хотя Ирка действительно выглядит иначе, чем всегда. Болезненно-острые плечи выделяются даже через плотную ткань спортивного костюма. Раньше их скрывал каскад густых волос, но те сегодня собраны в тугую косу, непривычно открывая оба глаза – один мутный и неподвижный, а второй воспалённый от слёз. В руках полупустая бутылка джин тоника. Чуть истеричные нотки в голосе признак того, что далеко не первая.

– Потерпишь, я ненадолго, – скольжу внимательным взглядом вдоль кривого пробора, отмечая едва отросшие чёрные корни. Почему-то без удивления, все эмоции словно застыли под непроницаемым колпаком. Неприятный укол в сердце, даже не ревность – презрение и больше ничего. У меня остался всего один вопрос: «Почему она так с ним поступила?», но Ира заговаривает первой.

– Сама догадалась или Беда рассказал?

– У меня с утра было достаточно времени, чтобы всё проанализировать на трезвую голову. Обычно Тим смотрит сквозь тебя: не реагирует, почти не заговаривает, но звереет, когда ты пытаешься подобраться поближе. Скажешь твой любимый чай на его кухне совпадение? Боже, где были мои мозги…

– Да брось. Глядя на меня действительно сложно поверить, что Беду в состоянии увлечь такая увечная.

– Скорее сложно поверить, что ты способна на подлость.

– Пф-ф, подлость… а ты любительница сгущать краски. Подумаешь, вывела перебравшую девицу погулять в чистое поле. На эмоциях Беда не такой категоричный, мне всего-то нужно было остаться с ним наедине и спросить – почему? Почему, едва получив желаемое, он просто выпнул меня из своей жизни и пустился во все тяжкие? Я ведь правда люблю его, – вздрагивает она всем телом, зажмуриваясь как от острой боли. – Всегда любила, хотя гнала от себя это чувство, зная, что рано или поздно ему надоест перешёптывание за нашими спинами, и он захочет отношений с нормальной девушкой, которую не стыдно вывести в люди. Я ведь ради него была готова пойти на операцию, даже помня, что мой биологический отец умер под скальпелем.

– С чего ты взяла, что Тимур чего-то стеснялся? – спрашиваю, а вопрос-то по сути бессмысленный. Как и любой зацикленный на своей беде человек Ира видит мир исключительно через её призму.

– Вот только не придуривайся, – раздражённо ведёт она плечами. – Не нужно меня утешать, лучше о себе позаботься. Теперь ты знаешь, какой он… Делай выводы.

– Повторюсь, я другая.

– Не обольщайся. Беда – калека, – стучит она себе указательным пальцем по черепу. – И к людям его тянет под стать себе. Сначала я не понимала, что он в тебе, такой образцовой, увидел, но ты с такой щенячьей готовностью спешишь довериться любому, кто встретит улыбкой… Недолюбленная. Мы все трое убогие, Лера. Нас с тобой одинаково тянет к нему, чтобы заполнить пустоту, но шансов на успех не больше, чем соединить два пазла от разных картинок. Тебя он тоже бросит. Помянешь моё слово. Не благодари, это прощальное откровение на могиле нашей несуществующей дружбы.

– Не бросит. В отличие от тебя я в него верю. И тоже, пожалуй, скажу на прощание: у Тимура уже почти была собрана вся сумма тебе на операцию, – рыжая голова дёргается как от пощёчины ещё до того как я сухо добавляю. – И да, он видел, ценой чего ты пыталась купить ваше счастье.

Вставая из-за столика, отмечаю печать растерянности на мертвенно-белом лице, но мимолётный проблеск сострадания исчезает так же быстро, как искорка костра в ночи. Низко, знаю. Только Ира должна понимать – у неё нет шансов, совсем никаких. Иначе так и продолжит ставить нам палки в колеса, в надежде его вернуть.

Вечером жалуюсь Анжеле на вымышленную простуду и заботливо напоенная травяным отваром отправляюсь готовиться ко сну. В расчёте на то, что Тимур заглянет справиться о моём здоровье, надеваю свой самый красивый комплект нижнего белья, накидываю на абажур ночника красный платок, зажигаю ароматическую свечу, подумав, развязываю пояс шёлкового халата и чтобы немного отвлечься принимаюсь яростно расчёсывать влажные волосы. Меня всю колотит от волнения, но вряд ли существует что-то способное заставить меня передумать. Пусть это случится всего один раз, переживу, зато с любимым.

– Мать моя, женщина… – присвистывает Беда, ворвавшись в комнату с каким-то пакетом.

– Чуток перестаралась, да? – оборачиваюсь, нервно запахивая халат, затем, спохватившись, опускаю руки по швам, позволяя полам разойтись в стороны. Что-то гримаса, исказившая его губы совсем непохожа на похотливую улыбку героя из фильма для взрослых. – Тим, у тебя что-то болит?

– Не подходи! – вскидывает он руки, вжимаясь спиной в дверь. – Вот так, стой там.

– Точно болит.

– Безумно болит, детка, – соглашается, нет, стонет Тимур. – Так болит, что звон должно быть слышно на весь двор.

По-моему, у него реально жар. До сегодняшней ночи я была уверена в намеренье Беды перенести наши отношения в горизонтальную плоскость. Что опять не так?!

– Тим, – зову, убирая волосы за плечи и, вдохнув поглубже, спрашиваю в лоб: – Я тебе нравлюсь?

– Невероятно, – вымучено заглядывает он мне в глаза и быстро шепчет: – Валерия, я не уверен, что ты вчера была в состоянии запомнить, поэтому повторю: ты очень дорога мне. Так что снимай всю эту красоту и марш в кровать! Завтра начнем всё заново как нормальная пара. Помнишь план идеального свидания? Те бельчата в ботаническом саду поседеют, пока мы до них доберёмся! Голубей накормим, что там ещё было... О! Ты мечтала о первом поцелуе под дождём, так что мониторь прогноз погоды и больше ни поцелуя раньше срока. В этот раз мы сделаем всё правильно.

Чёрт бы побрал его хорошую память!

– Что, даже на ночь не поцелуешь? Совсем жмот решил оставить меня без сладкого?

– На, погрызи Гематоген, – бросает он в меня пакетом. – Там должен быть, я пол аптеки скупил.

На следующий день мы действительно едем в ботанический сад. Тимур рыщет с настойчивостью маньяка, но подлые белки как сквозь землю провалились. Решив схитрить, заваливаемся в зоомагазин, чей богатый ассортимент позволяет расправиться с этим квестом раз и навсегда.

На второй день во время большой перемены мы ставим галочку напротив пункта «покормить голубей» и следующие две недели я обновляю сайт с прогнозом погоды чаще, чем хожу в туалет. Ненавижу ясную погоду.