Стеклянное море - Сергей Лукьяненко

— У меня сожгли жизнь, — любезно сообщил я. Огляделся. Забор, за которым скрывались обиженные граждане Ар-На-Тьина, огораживал неглубокий, изрядно замусоренный котлован.

— Что это? — поинтересовался я.

— Больницу строят, — сообщил молокосос, державший меня на прицеле. Подумал и добавил: — Бесплатную…

— Ага, — сказал я. — Лет десять уже строят, верно? И какого черта вы здесь делаете?

Арнатьинец средних лет ожидающе воззрился на Дьини — тот явно был главным в этой забавной тройке. Поймал разрешающий кивок и с энтузиазмом начал:

— Хотим потрепать гадов. У нас атомная мина…

Я вытаращил глаза. Молокосос подвинулся в сторонку, предоставляя мне насладиться видом увесистого конуса из желтого металла.

— Ну-ну, — протянул я, прозревая. — Вы хоть знаете, как пользоваться?

— Знаем-знаем, — отрезал молокосос. — Направленный взрыв, вторичная радиация минимальна. Исключительно для вооруженных сил Земли. Ха!

Посмотрев на Дьини, я увидел, что тот снисходительно улыбается.

— Хотите совет? — риторически сказал я. — Бросьте эту затею. Собираетесь прислонить мину к забору, чтобы сработала на проходящую машину? Детекторы уловят мину через эти гнилые доски, а по вам влепят хорошую порцию плазмы.

Дьини нахмурился, но его соратники дружно покачали головами. А юный террорист убежденно сказал:

— Не уловят. Мы мину за столб спрячем.

Метрах в пяти действительно стоял железобетонный столб со свисающими с фарфоровых изоляторов порванными проводами. Неплохо, но…

— Дай свою пушку, — резко сказал я, отбирая у мужчины плазмомет. Тот покосился на Дьини — и отдал оружие. Я установил минимальную мощность, прицелился в столб и выстрелил.

Полыхнуло, в лицо ударила жаркая волна. Пленка защитного костюма сделала попытку наползти на лицо — и отхлынула, уловив мое недовольство. Основание столба теперь походило на очиненный карандаш. Из раскрошившегося бетона торчали кривые железные прутья.

Земля вокруг почернела и дымилась.

— Так-то лучше, — пояснил я, возвращая оружие. — За этим фоном потеряется излучение мины… надеюсь. Прислоните ее к столбу — и валите отсюда.

— Нет, — гордо вскинулся молодой. Дьини глянул на него и с усмешкой заявил:

— Мы патриоты своей планеты. Мы добьем тех, кто останется в живых. Шей, ты окопаешься на двадцать метров дальше столба, а ты, Сьир, с противоположной стороны. Я возьму лазер и пойду на ту сторону котлована.

Я промолчал. Возможно, на месте Дьини я поступил бы так же. Вразумление идиотов не входит в мои жизненные планы.

— А почему с той стороны? — поинтересовался молокосос. Без всякой неприязни, просто с любопытством.

— Хороший пес не стережет посреди отары, — наставительно произнес Дьини. — Издалека хороший обзор.

— Удачи, — искренне сказал я арнатьинцам. Почему-то мне казалось, что в их компании на пленных охотиться не стоит.

— Эй! — окликнул меня Дьини. — Может, тебе нужно оружие, император? У нас лишний бластер есть.

Я покачал головой и пошел вдоль ограды. Трем патриотам Ар-На-Тьина пригодится всё их оружие, раз уж они устроили засаду на вражеские танки. В памяти всплыли прочитанные еще в детстве «нескладушки», и я пробормотал:

Строгий заяц при дороге, подпоясанный ломом…А кому какое дело, может, волка стерегет.

Обойдя котлован, я проломил трухлявый забор и оказался на узкой и грязной улочке. Одноэтажные развалюхи вокруг казались необитаемыми.

Вряд ли фанговские десантники появятся здесь в ближайшие недели… Я побрел к центру города, где до сих пор хлопали взрывы и тянулись к небу струи дыма.

Шаг, еще шаг. Посреди главной улицы Ар-На-Тьина, на виду у всех возможных врагов. Только где же они, враги? Лишь ровный шум на всех диапазонах — не доверяя компьютеру, я прослушал радио сам. Глушат — что и следовало ожидать. Из города все вооруженные части вышвырнули — несомненно. Но неужели фанги не оставили экспедиционных частей в захваченном городе, после того как схватки переместились к космодрому и прочим укрепленным точкам?

— Стой, человек! — рявкнули сзади. Пришлось обернуться. Фанг.

— Стою, — как можно спокойнее сказал я. — Необходимо переговорить. Важно для Земли и Фанга.

Враг был в боевом комбинезоне — вроде того, в котором был Нес на Клэне, с незнакомым оружием в руках. Его шерсть была темно-коричневой, почти черной — если не ошибаюсь, это признак молодости.

— Не двигаться, не говорить, за неповиновение — смерть, — протараторил фанг и что-то зашептал, склонив набок голову. Явно в микрофон. Если наши силы не глушат фанговские частоты связи — значит, дело совсем уж туго.

— Нам нужно говорить, — упрямо сказал я. — Это важно.

У меня вдруг мелькнула сумасшедшая мысль — фанг не знает стандарта, а лишь вызубрил пару фраз…

— Молчать! — взвизгнул фанг. — Я предупреждаю! Никаких разговоров!

Ствол его пушки смотрел прямо на меня. Не страшно, если уж молекулярная броня спасла от аннигиляции, значит, ручным оружием меня не уничтожить.

— Слушай, а ты ведь не уверен в своей правоте! — внезапно прозревая, сказал я. — Как тебя звать, враг? Ты знаешь, что мы могли быть друзьями?

Я сделал шаг к нему. Еще один. По лицу — или морде — фанга пробежала непонятная гримаса.

— Стрелять в безоружного некрасиво, — сказал я.

Он оцепенел.

— Война отвратительна, — с воодушевлением продолжил я, приближаясь. — Твой народ ошибся…

Зря. Фанг мотнул головой и сказал:

— Прошлое вернее настоящего. Общая истина важнее личной…

Я прыгнул — точнее, прыгнул мой бронекостюм. Огненный шар с ревом пронесся подо мной, и здание вдали окуталось пламенем.

Пять метров — какая чушь, если это расстояние преодолевают не слабые человеческие мускулы, а молекулярная броня… Мои руки сомкнулись на оружии фанга, вырывая ствол, отбрасывая в сторону…

Мы прокатились по бугристой мостовой, фанг сделал несколько попыток вырваться и затих. Я прижал его к земле, прошипел:

— Нужно поговорить, слышишь, пёс?

Лицо фанга было спокойным, безмятежным. Красивым, черт бы побрал эту красоту…

— Я ухожу, землянин, — сказал фанг. В янтарно-желтых глазах насмешливость и печаль. — Я ушел красиво, я не хочу меняться. Спасибо.

Его руки дернулись, словно пытались подняться к лицу. И я вспомнил жест предыдущего фанга…

Возможно, умереть в тот миг, когда этого захочешь — природное умение фангов. Может быть — следствие тренировок. Какая разница.

Я встал над мертвым телом. Потянулся к лежащему в метре оружию — из перчатки выстрелила металлическая лента, коснулась плазмомета и вложила его в ладонь.

— Спасибо, — устало сказал я.

Они не будут говорить со мной. Они убьют себя, если я попытаюсь их переубедить.

«Я не хочу меняться».

Мы дали им новый смысл жизни — войну. Дали, сами того не заметив. И обратно уже не заберем — трудно измениться второй раз за короткую жизнь, трудно предать то, во что по-настоящему поверил…

Тускло-серая тень мелькнула над крышами. Я отпрыгнул в сторону, еще не осознав, что увидел — вражеский катер, самонаводящийся снаряд, научившегося летать фанга…

Метрах в десяти, черным силуэтом на фоне красного пламени полыхающего дома, стояла смутно знакомая фигура. Вот она шевельнулась — и на обтягивающей тело металлической пленке блеснули блики.

— Ланс? — глупо спросил я. Больше никто не мог получить от корабля Сеятелей молекулярную броню.

Вместо ответа одетый в серую пленку поднял оружие. И в ту секунду, пока я вскидывал трофейный плазмомет, пока искал на непривычной форме прикладе спусковую кнопку, до меня наконец-то дошло: у Земли и Фанга един не только технический уровень, но и военная тактика.

Наверное, лишь на одном из тысяч фангов была молекулярная броня.

Мы выстрелили одновременно — и улицу затопила огненная река. Жар — тень того жара, что бушевал вокруг, тяжесть — тень той бури, что крушила сейчас стены домов. Я старался не думать о людях, укрывшихся за сомнительной защитой деревянных дверей и задернутых занавесей.

Не думать…

Я брел сквозь огонь — к фангу, принесшему смерть на эту планету, к фангу, спровоцировавшему меня на гибельный выстрел. Оружие я откинул — ничто в мире больше не заставит меня стрелять, укрывшись за непреодолимой броней.

…Стекла, опадающие желтыми каплями; шторы, вспыхивающие под ударом огненной волны; двери, слетающие с петель, отвешивающие спрятавшимся людям смертоносные затрещины…

Вокруг нас с фангом — смерть. А мы живы.

— Доволен, Господь? — заорал я, раздвигая руками оранжевое пламя. Бронекостюм что-то настойчиво бубнил, но я уже не воспринимал его мысленный шепоток. — В тебя влились новые сущности, Бог? Человеческие страдания, память, страх? Ты стал еще совершеннее, абсолютный разум?