...Либо с мечтой о смерти - Александра Созонова

— Ладно. А я лучше промолчу, чтобы не навредить девушке: вдруг мои слова материализуются.

— Не слишком ли самоуверенно? Но пусть. А моя персона?

— Вы сядете в позу Будды под деревом Боддхи и станете бесстрастны. Будете предсказывать, бормотать не глядя. Глаза выцветут. Этакий пустой сосуд, канал Божьего гласа.

Русский добродушно рассмеялся.

— Спасибо, вы на редкость добры ко мне. К сожалению, все будет прозаичнее: просто перережу себе горло.

— Надеюсь, вы шутите?

— Конечно, шучу. А что будет с вами?

— Не знаю, сказать по правде. А вы как думаете?

— Вы получите ответы на все свои вопросы и успокоитесь.

— Хорошо бы. У меня их не так много.

— Первый и главный: отчего судьба к вам столь несправедлива?

— Вовсе нет. Впрочем, это долгая тема…

За разговором мы вышли на укромную полянку. Прежде я ни разу на ней не бывал: проносило мимо. Дни устоялись теплые и солнечные: начало июля даже для северных широт — лето, и здесь, в тишине и безветрии, было особенно хорошо. В траве проглядывали мелкие звездочки белых и синих цветов, в кронах сосен и лиственниц перекликались птицы — не сварливые и грубые бакланы и чайки, а милые певуньи типа зябликов и синиц.

Выбирая место, где бы пристроиться с наибольшим комфортом, мы вспугнули девушку, которую поначалу не заметили — столь укромное место она нашла. Девушка читала книгу в тени можжевельника, подстелив на мох коврик для медитаций.

— Сидите-сидите! — махнул рукой Джекоб, когда она встрепенулась при виде нас.

Но девушка, прихватив коврик и низко опустив голову, промчалась мимо с видом вспугнутой косули. Меня поразило, что незнакомка беременна: просторная фланелевая рубашка не скрывала живот. Месяцев семь, не меньше.

— Ну, дела! — повернулся я к спутнику. — Неужели у них хватает совести приглашать сюда беременных?

— Положим, речь о совести в подобных случаях применима в большей степени к женщинам, — откликнулся русский. — Ведь это их решение, их выбор. Но думаю, все проще: она забеременела уже здесь. И не по своей воле.

— В смысле?

— Девушка, по всей видимости, из передумавших. А с ними особо не церемонятся. Видимо, ей уготовили роль «инкубатора».

— Очередная циничная классификация? Только вчера слышал это словечко от Юдит. Правда, объяснить его смысл она не удосужилась. Может, растолкуете, для чего на острове нужны новорожденные младенцы? Надеюсь, не для «запчастей»?

— Охотно объясню. Всё не так зловеще. Но вы же сообразительный человек, Норди (по крайней мере, производите таковое впечатление). Отчего бы вам самому не догадаться?

Выбрав солнечную проплешину в белых и голубых цветочках, Джекоб расстелил на траве куртку и жестом пригласил устроиться рядом.

— Задача нетрудная. — Усевшись, я вытянул ноги и прикрыл глаза, подставив лицо нечастым гостям здесь — теплым солнечным лучам. — Наверное, они пробуют вселить души умерших на острове в тела новорожденных? Что-то вроде контролируемой реинкарнации. Беременные выступают в роли своеобразных ловушек. В момент родов намеченный пациент безболезненно избавляется от своего физического тела. Возможно, это делается в соседней с роженицей комнате, чтобы максимально сблизить оба события в пространстве. Так?

— Умница! — порадовался за меня Джекоб.

— Но как можно заставить душу вселиться в конкретного младенца? Как такое сотворить, не будучи богами или, на крайний случай, их помощниками?

Русский пожал плечом в веселенькой клетчатой рубахе с закатанными рукавами.

— Задайте вопросик полегче. Возможно, перед самыми родами они гипнотизируют пациента. Показывают будущую маму и дают задание сразу после вылета из опостылевшего тела вселиться в данного конкретного малыша. Знаете, в чем еще трудность? До сих пор в религии и эзотерике нет однозначного мнения, когда происходит соединение души с эмбрионом. В христианстве это момент зачатия. Посвященный мудрец Пифагор считал, что в момент рождения. По другим источникам от третьего до шестого внутриутробного месяца. Заинтересовавшись этим вопросом, я справился у всезнающего Гугла, когда у человеческого зародыша появляются линии на ладони. Оказалось, что линия жизни — на 50-й день, головы — на 55-й, сердца — на 80-й. В дальнейшем линии меняются, и потому, наверное, нельзя с уверенностью считать появление первой признаком присутствия души. Но это четкий и красивый критерий, и, будь моя воля, после этого срока, то бишь 50-ти дней, я бы разрешил аборты лишь по медицинским показаниям.

— И все-таки как заставить душу вселиться в зародыш, будь то на 50-й день или на 85-й?

— Думайте, Норди, думайте! Что бы вы предприняли в данном случае?

Меня передернуло.

— Ни при каких обстоятельствах я не смог бы очутиться в таких случаях и решать подобные проблемы. Эксперименты с живой душой — это, знаете, не моё. Мне казалось, вы имели время, чтобы достаточно узнать меня, Джекоб.

— Жаль, — он вздохнул. — Но вы могли бы принять это как абстрактную задачу и попытаться пошевелить мозгами. Проблема-то интереснейшая, вы же не будете отрицать. Знаете, какая категория островитян следующая после «мартышек»?

— Помнится, вы говорили: «приматы».

— «Приматы» — переходный этап, своего рода стажеры. Думаю, вам понятно их отличие от прочих макак. А следующая и последняя категория?

— Не знаю, но попробую догадаться. — Джекоб раззадорил меня намеками на мой интеллект и сообразительность, и не хотелось упасть в грязь лицом. Совсем по-мальчишечьи. — Коллеги, должно быть? Те, кто переходят из пациентов в штат исследователей, благодаря активному сотрудничеству и генерации идей.

Джекоб заулыбался довольно.

— Здесь их называют «дваждырожденные».

— Как в буддизме? Забавно.

— Любой передумавший умирать словно рождается заново. Плюс акцент на насыщенную жизнь мозга, бытие в новом качестве. Вы, кстати, прямой кандидат в таковые. Если, конечно, не будете валять дурака.

— А вы, как я понимаю, уже пополнили собой когорту бескорыстных пытливых умов?

— О да. — Он прямо-таки лоснился от удовольствия. — И это знаменательное событие случилось вчера. Роу рекомендовал мои мозги Майеру, и тот, побывав на «мозговом штурме», не стал возражать. Хотя последнее словно, конечно, осталось за Пчеломаткой. Можете меня поздравить! Теперь я не тоскливый суицидник, а исследователь.

— Поздравляю, — буркнул я без особого воодушевления. — Значит, покидать опостылевший мир передумали?

— Ничего это не значит. Я ведь вам объяснял, когда совершу этот акт. Когда мозги забарахлят и работать им станет неинтересно. Будете стараться, Норди, и у меня появится повод вас поздравить.

— Благодарю покорно! Меня устраивает роль активного и сообразительного «примата» и в награду безболезненная кончина через месяц-полтора.

— Воля ваша. Кстати, если вернуться к теме беременных, в одной из этих очаровательных фемин зреет и мой ребенок. Не в той милашке на сносях, что мы вспугнули, нет — моей кровиночке всего пара недель.

— Мне кажется, заводить детей в подобных условиях, обрекая их изначально, с момента зачатия на роль «мушек», преступно и низко.

— Заводить детей преступно и низко в любой точнее нашей недоброй планеты, — парировал он. — Обрекая безвинные души на перманентный ад. Здесь же это низко в наименьшей степени. Начав с «мушек», рожденные на Гиперборее детишки станут учеными.

— Или пациентами.

— Или пациентами, — согласился он. — Тоже не самая плохая судьба. Но, по сути, тупик — что там, что там. «Господа! Если к правде святой мир дорогу найти не сумеет, честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой». Верные слова! — он вздохнул. — Только почему безумец? Навевали сны человечеству умнейшие его сыны. И благороднейшие. Разве не умен был Христос? А Будда? Ум и сострадание — вот что движет основателями мировых религий, творцами золотых снов.

— Как-то вы резко поменяли тему. От «инкубаторских» детишек к великим Учителям.

— Со мной такое бывает. Дух веет, где хочет.

— Тогда еще скажите: «Религия — опиум для народа». Кажется, эту цитату любили твердить вожди вашей несчастной страны, — хмыкнул я, не соглашаясь.

— Наши вожди ее перевирали. Полностью высказывание Маркса звучит так: «Опиум народа, душа бездушного мира». Красиво сказано, как бы ни относиться к теоретику коммунизма. А главное, верно.

— Если вам хочется считать лгунами Будду, Заратустру и Христа, ваше право. Я же лучшего мнения о божьих посланцах.

— Потому что вы еще не настрадались как следует, — буркнул русский.

— Я?! — Меня захлестнуло возмущением. Правда, тут же сообразил, что спорить и сравнивать, чьи раны глубже, чьи язвы болезненней, нелепо и смешно до колик.

— Или потому что глупы, — подбил итог безжалостный Джекоб. — Ладно, не обижайтесь. Приятно было побеседовать! — Он поднялся и потянул за рукав куртки. Пришлось тоже встать. — Хорошо здесь, на солнышке, среди пташек и лилий, но через десять минут у меня важный трип. Вы уж простите.