Сладкий роман - Мила Бояджиева

УХОДИ, СОЛ!

Сол ожидал меня у дома. С тех пор, как я вернулась в Париж, прошло пять дней. Майкл уехал в свою Москву, исчез, будто его никогда не было. Мне даже начало казаться, что я стала жертвой затяжной галлюцинации. И тут появился Соломон. Он выглядел бодрым и деловым, давая знать своей хитрой улыбочкой, что привез мне хорошие вести.

Едва отхлебнув кофе, Сол начал рассказ:

- Твоим россиянином очень заинтересовалась "фирма". У него интереснейшая биография, он чертовски талантлив и дьявольски неудачлив. Так на так. В результате мизерная зарплата и костюмчик двадцатилетней давности. Сколько он остался тебе должен? - Сол достал чековую книжку. - "Фирма" погашает все затраты договорника.

- Откуда ты знаешь про долг?

- Маленькие технологические секреты. Я "охранял" вас ещё в Пратере.

- Быстро сработано. И что за криминал вы там откопали? Собираетесь шантажировать его жену или писать протест правительству?

- Детка, ты никак не поймешь, что речь идет об искусстве. Никто не собирается делать на нашей работе политического или финансового капитала. Только творческий... Майкл Артемьев - личность. Крупная фигура в искусстве. К тому же он чертовски фотогеничен. Это я тебе заявляю. А уж ситуация с наследованием поместья австрийских аристократов в паре с Дикси Девизо так и просится на экран!

- Не понимаю, хоть убей. Документальная лента о несчастном русском, нашедшем свой дом в свободной Европе? История о примерном семьянине, соблазненном очень грешной звездочкой Запада? Кого это может взволновать?

- Вот, правильно. Нашла правильное слово: взволновать! Это должна быть история, способная тронуть сердце, задеть его, ещё лучше - разбить. Опытная и невинная, как Дева Мария, Дикси Девизо и робкий замученный, но глубокий и чертовски талантливый мужичок. Русский, женатый, честный, великодушный, тонкий. Со всем своим настоянным на Достоевских и Толстых, Рахманиновых и Чайковских менталитетом.

- И?

- И? - Сол поднял брови. - Да что же еще?! - Великая Любовь!

- Я выхожу из игры.

- Не понимаю, чего ты боишься? Новая амплуа: "любовь" рифмуется с "кровь"! Ну, хоть попробуй себя в драме, Дикси. Или... Ага, может, ты в него втрескалась? "Квазимодо, старше моего отца...". Хм, разберешь вас, женщин!

- Прекрати. Это, действительно, не мое амплуа. Я вообще боюсь фальши, воровства, подлости. Мои представления о нравственности позволяют трахаться со всем Голливудом хоть с открытой, хоть со скрытой камерой. Это все по правилам и, в сущности, мало кого волнует... Я даже могу испортить карьеру какому-нибудь резвому политику, подставив его с расстегнутыми штанами под объектив. Но сделать посмешищем Майкла - ни за что! Все равно, что обмануть ребенка или святого... Не знаю, как объяснить...

- А вот так... как мою преданность Матильде. Никак.

- Он женат, Сол. Не ухмыляйся, для Майкла это важно. И ещё важно то, что он не может сделать меня любовницей.

- Это почему? Гормональный голод? - не понял Сол.

- Отвращение к дисгармонии. К унижению большого малым, возвышенного пошлым. Боязнь испортить нечто редкое и ценное... У тебя фальшивый смех, Сол, и умные глаза. Ведь ты полукровка, Соломон, и незаурядный художник. Майкл тоже... И ты все понял, да?

- Понял. - Сол блеснул злым глазом. - Так-то завоевываются сердца женщин, считающих себя циничными и развратными. Два десятка слов! А ведь далек не каждый умеет. У меня вот не вышло...

Я налила в чашки горячий кофе и достала из холодильника свои любимые пирожные.

- Можешь уничтожить все. Знаю, ты тайный сластена. Не стесняйся и поторопись. Возможно, нам ещё предстоит драка. Ведь я не соглашусь, друг мой. Ни за что. Наш договор расторгнут.

Я завелась, и хитрый Сол тут же сменил тон, перейдя к ненавязчивым уговорам.

- Ведь ты ничем не навредишь ему, детка. - Он целиком сунул пирожное в рот. - Подумай: тебе ничего не надо делать специально. Крутишься рядом, позволяешь парню любить тебя. Это же красиво. Можешь не подпускать его к себе или наоборот... Ну, просто живи, как живется. А мы будем "запечатлевать", если, конечно, "фирма" сочтет сюжет стоящим и не похерит все, как с Чаком. Ну, детка? ? Сол, привычно обтерев руку о джинсы, погладил меня по голове, а я притихла, ненавидя свою патологическую сговорчивость, странно уживающуюся со строптивостью.

- У меня для тебя подарочек! Взял из рук почтальона, карауля у подъезда, - Сол протянул мне казенный конверт, поняв, что на деловой части дискуссии поставлена точка: он победил.

В письме из консульского отдела российского посольства меня уведомляли о том, что по ходатайству коллегии я могу получить визу в Москву с первого июня сроком на пять дней. А непосредственно после этой мемориальной акции Дикси Девизо вступит в права законной наследницы Вальдбрунна.

- Сол, это моя путевка в Рай! - Я протянула ему письмо. - Падшая бедняжка Дикси получает права на то, чтобы жить без соглядатаев. Сколько будет стоить удовольствие разорвать контракт с твоей "фирмой"?

Соломон опешил. Отбросив в вазочку надкушенное пирожное, он тяжело сел в позе приговоренного к высшей мере и прошептал: "Все полетело к черту..."

- Не стоит так удручаться, дружище. Если честно, ваша затея с самого начала показалась мне сомнительной... Уходи от них. Ты же не останешься без работы - камера Барсака пока идет нарасхват.

- Спасибо за совет... Но... может, ты все же ещё раз хорошенько подумаешь?

- Увы. Завтра же вылетаю в Рим. Надо уладить все дела с твоим шефом до поездки в Москву.

- Детка, доверь это дело мне. Не стоит затевать скандал. В "фирме" сидят крепкие ребята и так просто тебя не выпустят. Ведь есть же кой-какие компроматы. Забавы с испанским мальчишкой и всякое разное...

- Я готова нанять хорошего адвоката и отмыться от дерьма. Даже если не отмыться, то, по крайней мере, не добавлять нового... И, к тому же, я кое-что предусмотрела. Понимаю, что в качестве защиты в судебном процессе мои "документы" гроша не стоят. Но в случае скандала найдутся люди, которых смогут заинтересовать мои дневники.

- Ты что, в самом деле вела какие-то записи?

- Да, с того момента, как ввязалась в предложенную тобой работу. Конечно же, не из соображений "страховки". Просто путешествие с Чаком и "подглядывающим" Солом показалась мне забавным.

- Ты упоминаешь там все эти дела, связанные с "фирмой"? Имена, планы?

- Разумеется. Все, что я слышала от тебя, а это совсем немного. Начав записывать происходящее со мной, я постепенно вошла во вкус и "Записки мадемуазель Д. Д." превратились в описание бесшабашных, но, в общем-то, вполне невинных похождений. А после встречи с господином Артемьевым мои листки и вовсе стали похожи на дневники гимназистки эпохи Австро-Венгрии.

Соломон выглядел растеряно, он явно чего-то опасался.

- Пойми, Дикси, все это достаточно серьезно. Все мы - члены "фирмы", давали подписку о неразглашении творческих замыслов и всего происходящего в стенах Лаборатории... Если твои бумаги попадут в руки наших ребят, боюсь, Соломон Барсак - человек конченный.

- Ты что-то совсем стал запуганный. - Я примирительно погладила его по жесткошерстному загривку. Кудрявая поросль спускалась от затылка за ворот рубахи, и я знала, что на спине Сола "шерсти" значительно больше, чем на его темени. Сейчас он был похож на большую грустную обезьяну. - Клянусь, что спрячу бумажки далеко-далеко и никогда о них не вспомню, если, конечно, мне не станут грозить твои "фирмачи"... Честное слово, Сол, я не смогу навредить тебе ни за какие миллионы. Тем более, что владелица Вальдбрунна не будет нуждаться в деньгах.

Он с мольбой посмотрел на меня и, кажется, был готов пасть на колени. Н я удержала скользящее вниз движение. Сол схватил мои руки и стал покрывать их поцелуями.

- Ты хорошая, добрая, честная девочка! Я верю, Дикси не сможет загубить старика Соломона. Одинокого, больного старика... Доверься мне, поезжай в Москву, а я постараюсь все тихонько уладить. Придумаю что-нибудь, запудрю им мозги...

- А потом окажется, что волнующее паломничество ко гробам предков заснято на пленку... Гнусность какая! - Меня передернуло от этой мысли. Любовь на пляже не смущает моей добродетели, ? да снимайте, сколько хотите! Но Майкл у могилы прадеда в компании французской "сестрички" - бывшей порнозвезды - это зрелище не для кинозала.

- Успокойся, детка. Поезжай спокойно в Москву и выполняй свой родственный долг. Уж в эту дыру за тобой точно никто не поедет. - Сол улыбнулся одними губами и заговорщицки подмигнул мне.

Я обняла его на прощание, а затем, оставшись одна, хорошенько спрятала пухленькую тетрадку с кустиком весенних крокусов на обложке.

Прощай, мадемуазель Д. Д.! Приветствую тебя, хозяйка Белой башни!

Тогда мне и в голову не пришло, что Соломон так легко умеет лгать.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

БОГАТАЯ, ПРЕКРАСНАЯ, НЕЖНАЯ...

Они заскочили в укромное кафе на виа Карлуччи, горя нетерпением выслушать экстренное сообщение Барсака. У вернувшегося из Парижа Сола было такое лицо, что Руффо и Тино не на шутку струхнули. Приложив палец к губам, Тино гневно сверкнул глазами, отменяя всякие объяснения в стенах Лаборатории и спешно вывез заговорщиков в укромный уголок. Кафе "Сильва" вечерами посещали работяги, в десять утра здесь находилась лишь одна посетительница - пожилая синьора в вязаной крючком панамке и таких же митенках. Синьора слилась в экстазе с вазочкой взбитых сливок, мужественно оттягивая момент прощания с лакомством: её ложка путешествовала к сморщенным губам почти пустой, в слезящихся глазах блестел восторг и боль подлинной страсти.