Викс : Книга 2. Ключник - Сергей Зайцев

— Доспехи — дрянь, — наконец нарушил напряженную тишину шипящий голос Карастера, главаря четверки. Оторвав взгляд от диониссита, он подобрал с плоского камня заранее приготовленные куски мяса, бросил в булькающий котелок, затем что-то сыпанул в воду из свисавшего с пояса мешочка. Потянуло грибным запахом. Странно. А низуши уверяли, что охтаны жрут что ни попадя, и кухарей у них нет. Мирная картина как-то не вязалась с образом, который сложился у меня об охтанах ранее.

— Конечно — дрянь, — лениво процедил Молек, с флегматичным видом вычищая кончиком кинжала под ногтями. — Кто доверит хорошие доспехи недорослю? Азартный. Глупый. Дионисы не берегут свое молодое поколение.

Тут Карастер наконец повернул уродливо-узкое по людским меркам лицо и взглянул на меня своими нечеловескими глазами — с бесцветной, как студень, радужкой. Несмотря на колеблющийся в пещере сумрак, разреженный лишь светом от очага, зрачки у охтанов в темноте не расширялись, как у людей, сохраняя форму крошечных, как булавочный укол черных точек. Господи, как же их мимика отличалась от того, к чему я привык, обитая среди человеческих лиц! Я просто не понимал, какие чувства они выражают. Моргают своими пустыми и безжизненными как у покойников зенками, лица — словно застывшие маски, шевелятся лишь мышцы скул и губы во время разговора. Чужая психология — те еще потемки. Но просто встать и уйти — низзя. Почему-то чувствовал, что это будет крайне неправильно. И плохо скажется на моем и так основательно потрепанном здоровье.

— Смотри, он не знает, что сказать, — бесстрастно обронил Карастер, продолжая разглядывать меня в упор с таким видом, с каким оценивают расшатанную колченогую табуретку — сразу выбросить, или пусть еще послужит.

— Коротышки его запугали, — те же ровным тоном подхватил Молек, вычищая кинжалом очередной ноготь — серый и блестящий, словно отполированная металлическая чешуйка.

— Мы же страшные, — добавил Скрепис, сдирая с конского крупа диониса попону и швыряя ее в мою сторону. Подарок предназначался не для меня, а для обновления подстилки. Поэтому я лишь вяло примял ее рукой рядом с собой, подниматься не было ни малейшего желания. Любое движение заставляло чувствовать себя полнейшей развалиной. Но хотя бы напряжение начало понемногу отпускать.

— Наслушался лживых тварей, — так же невозмутимо согласился Отекс, поддерживая этот странный обмен репликами и разглядывая серьгу в пальцах, которую выдрал из уха поверженного врага.

О чем это они? Что они имею против низуши?

— Недоросль — потому что всего семнадцатый уровень? — настороженно уточнил я, так как молчать уже было нестерпимо. Собственный голос показался таким же скрипучим, как и у желтолицых.

— Смотри-ка, заговорил. — Карастер переглянулся с остальными, и с губ всех четверых сорвались тихое прерывистое шипение. По спине аж озноб побежал. Это что… они так смеются, что ли?! Жуть. Все-таки низуши мне гораздо ближе, чем эти… существа.

— Глянь на его лик, человек, — посоветовал Скрепис, прервав "смех" и резким движением сдернув с головы диониса кожаный шлем.

Голова у кентавра была крупнее человеческой раза в полтора, соответствуя общей немаленькой комплекций существа, а черты лица вызвали стойкое ощущение дежавю… Кстати, не такой чуждый вид, как у охтанов. Но вот эти характерно-выпуклые надбровные дуги, широкая переносица, медный цвет кожи с полосками темно-красной пигментации, создававшей причудливую раскраску… и какое-то детское удивление, застывшее в больших, широко раскрытых глазах с насыщенно-желтой радужкой… Не может быть. В памяти молнией мелькнули образы из древнего фильма "Аватар" Джеймса Кэмерона. Если представить, что кожа не медная, а синяя с темно-синими полосами… То получится внешность точь-в-точь аборигена с Пандоры. Бывают же такие совпадения…

— И что не так с его лицом? — я непонимающе перевел взгляд на Скреписа, справившись с изумлением.

— Он не понимает, — снова послышалось прерывистое шипение и быстрый обмен взглядами всех четверых.

— Скажи-ка, Скрепис, а ты много понимал в свои первые дни в этой локе? — устало огрызнулся я. Нашли, понимаешь, развлечение.

— Смотри-ка, умеет кусаться, — тонкие губы Скреписа изогнулись в холодной усмешке.

— Он прав, — вмешался Карастер на правах старшего. И пояснил мне: — Человек, этот диониссит молод. Не по уровню, а по возрасту. Потому и доспехи дрянные. А в голове — ветер. Единственное, что у него есть ценное… Скрепис, заканчивай. — Карастер пружинисто поднялся на ноги и подошел ко мне, частично заслонив костер и окутавшееся дымкой растворения тело кентавра. Я напрягся, но прямой угрозы не почувствовал, и остался сидеть.

— Где ты был, человек? — вкрадчиво осведомился охтан, сверля меня своим жутковатым взглядом. — Низуши уверяли, что дионисы тебя прикончили. Вижу, что это ложь. Не удивлен. От тебя сильно… пахнет.

На самом деле, от меня наверняка воняло, даже не так — разило, как из помойного ведра — порубленные и изъеденный пятнами кислоты доморощенные доспехи поверх грязных, окровавленных лохмотьев вместо одежды, запекшиеся по всему телу шрамы в коросте болячек, там, где достали когти и кислота. Больше всего, само собой, пострадали руки и лицо. Красавец такой, что хоть сразу выставляй на конкурс… лучшего бомжа локи. Оставалось себя утешать избитой шуткой, что до сантиметра грязь — не грязь, а после сама отвалится.

— И что это такое на тебе? Где ты это взял? — висевший на поясе меч в потертых ножнах сам собой прыгнул охтану в руку, мгновенное, как выстрел, движение, и кончик клинка бесцеремонно процарапал мой кустарный, покоробленный от схваток панцирь на груди, так же стремительно поочередно коснулся наруча и наголенника. И змеей юркнул обратно в ножны.

Я хотел ответить, но почему-то не смог выдавить ни слова. Тело буквально оцепенело от чудовищной усталости. Мысли и то едва ворочались в голове неподъемными валунами. Взгляд невольно сместился на тушу животного, валявшегося у костра. Один из тех самых "сонных порков", на которых моя группа охотилась днем — помесь хвостатой белки с кротом, размером с упитанную овцу. Эти чудики прекрасно приспособились к жизни в снегу и большую часть времени проводили в спячке, спасаясь от холода. Но стоило вспугнуть — и нора словно взрывалась снегом, и лишь меткие выстрелы пращников успевали достать животину раньше, чем она удерет с сумасшедшей скоростью в свое светлое будущее — то есть подальше от загребущих лап охотников. Эта туша была оставлена специально для ночной смены, остальную добычу кобольды давно уволокли в крепость на прокорм прочей братии.

— Это же запах логова, — Молек тоже подошел и удивлено принюхался, сморщив плоский нос. — Он логовом пахнет! Как…

Похоже, до всех дошло одновременно и охтаны молча скрестили на мне взгляды. Глаза их как-то странно подрагивали. Так у них выглядит удивление?

— Неплохо для новичка, — прервал повисшее было вновь молчание Молек. — Выглядишь жалко, но четыре уровня и подросшие петы говорят за себя. Человеки — занятная раса. Без вас здесь стало скучно. Вечно что-нибудь выдумываете. — Он коснулся носком сапога моего наголенника. — Где твой уник? Шмот заныкал или потерял? И что ты пытался сделать с дионисом? Заговорить до смерти? Запомни — у них с нами вражда. Без вариантов. Не ударишь ты — ударят они.

Что-то в этом рассуждении мне показалось неправильным, противоречащим увиденному. Но мысль мелькнула и пропала, растворившись в атаковавшей мозг усталости.

— Оставь его, он не в себе, — бесстрастно вмешался Карастер, прервав поток вопрос главаря. — Лживые коротышки бросили его подыхать, лишь бы успеть на вечернее развлечение.

Блуждающий по залу взгляд случайно зацепился за рисунок на стене, выведенный углем — Чупа творила его в свободное от общественных обязанностей время. Танцующая фейри. Тонкие линии и штрихи, искусно нанесенные углем на неровную каменную поверхность… У Чупы определенно имелся талант. В отблесках колеблющегося пламени от очага рисунок казался живым, еще немного — и фейри взмахнет нарисованными крылышками и взлетит… Мне вдруг стало абсолютно все равно, что еще охтаны скажут. Зря я все-таки сел. Откат после пробежки и логова все-таки меня догнал и сломил последнюю волю к сопротивлению, веки отяжелели свинцовыми плитами, свет начал меркнуть, а сознание неудержимо поплыло в темноту…

Рык Фурии донесся, словно из бездонной бочки, а затем голова мотнулась от хлесткой пощечины, рывком вернувшей окружающий мир обратно. Не успел я возмутиться, как Карастер прижал к моим губам горлышко фляги и заставил сделать глоток. Освежающий вкус частично прогнал сонливость, теплая бодрящая волна растеклась по пищеводу. Я невольно потянулся к фляге руками, но Карастер тут же отступил на шаг, возвращая флягу на пояс. Свой акт доброго самаритянина он явно выполнил, и второго дармового глотка просить не стоит. Лишь потеряю те крохи уважения… даже не уважения, а внимания, но без неприязни, которые возникли, когда они поняли все про логово. Нейтралитет — лучше, чем вражда… Нейтралитет… Чем-то это слово зацепилось за край сознания, но дальше мысль снова не пошла.