Октановое число крови - Сергей Соболев

— Объект наблюдаете?

— Да, я его вижу. У него при себе небольшая сумка и кейс.

Зеленский негромко сказал Антонову:

— Рахимбаев уже в аэропорту, проходит контроль.

— Старшего смены на КПП я предупредил, чтобы его багаж не досматривали, — продолжил доклад сотрудник. — Вот, кстати, он только что прошел контроль.

— Сергей, аккуратно с ним! — сказал Зеленский. — Понаблюдайте, нет ли хвоста. Пусть выедет из Домодедово на своих колесах. Если все будет штатно, он сам остановится в оговоренном месте. Подхватите его и сразу везите на наш ближний объект.

— Я буду там где-то через сорок минут, — уточнил Антонов. — Примерно в три пятнадцать.

— Шеф будет на месте в три пятнадцать, — продублировал в трубку Зеленский. — Отбой связи.

Антонов облегченно перевел дух. Он сильно рисковал, когда уговорил начальство выпустить Солтанбека Рахимбаева из страны. Если бы экс-глава худжандского мафиозного клана не вернулся, надумал бы залечь на дно где-то в своих родных краях, то Виктору Михайловичу могло бы влететь по первое число.

Но его расчет оказался верным. Солтанбек не захотел терять все свои активы в России. Вдобавок он знал, что его сыновья и другие персоны, близкие к клану Рахимбаевых, получили бы реальные сроки. Они все как один отправились бы за колючую проволоку на ближайшие лет десять.

Антонову теперь оставалось лишь выяснить, что именно привез Солтанбек из Душанбе. Виктор Михайлович написал короткое сообщение Митрохину, присовокупил к нему файлы с письмами Дэвида и Фила, а также ссылку на ресурс, откуда была взята эта информация, и отправил все полковнику.

Он уже намеревался покинуть кабинет, когда вдруг зазуммерил телефон закрытой ведомственной связи.

— Не спишь, Виктор?! — прозвучал в трубке голос Павла Николаевича. — Тут от тебя пришло сообщение с пометкой «молния».

— Обязательно прочти, Павел Николаевич! Потом созвонимся.

— Ты куда-то спешишь, что ли?

— Рахимбаев только что прилетел из Душанбе. Сейчас его везут на наш объект. Хочу лично с ним переговорить.

— А я должен напомнить тебе, что начальство к восьми утра ждет докладную!

— Я не забыл об этом, Павел Николаевич.

— Не просто отписку, а документ с нашими конкретными предложениями! Уже половина третьего, между прочим.

— У меня есть идея. Современная и очень технологичная.

— Ну-ну.

— До шести утра я перешлю тебе свои предложения для включения в доклад руководству. Отбой связи.

Глава 21

После набора высоты двигатели самолета затянули слитную песнь на одной басовитой ноте. Этот борт, судя по внутреннему интерьеру, был предназначен для переброски по воздуху личного состава армейских подразделений или персонала частных военных компаний. Грузовой крепеж отсутствовал, кресла в четыре ряда тянулись почти от хвоста до переборки кабины пилотов. Между двумя рядами сидений лежала прорезиненная дорожка, а не рифленый стальной лист. В целом, если бы не отсутствие стюардесс с их дежурными улыбками, то этот конкретный Си-130 вполне мог бы сойти за видавший виды пассажирский самолет ближних и средних линий, совершающий перелеты в каком-нибудь бедном регионе вроде Африки.

На борт поднялись всего десять человек, не считая экипажа. Поэтому в салоне Си-130, рассчитанного на перевозку почти сотни военнослужащих в полной экипировке, было более чем просторно.

Козаку определили место в средней части салона. Он сидел один, не имел соседей. Два ряда впереди и столько же позади никем не были заняты.

Джейн, Бойко и еще двое крепких мужчин, судя по говору и манере поведения, американцев, разместились ближе к кабине пилотов. Иван видел, как один из них, когда Джейн усаживали в кресло, подошел к ней со спины и ловко вколол что-то из шприц-ампулы под левую лопатку прямо сквозь ткань паранджи. Через минуту она уже спала. Вероятно, чтобы не иметь в полете проблем с этой нервной и сварливой дамочкой, ей ввели приличную дозу снотворного.

Настоящее потрясение ожидало Козака, когда на борт поднялась вторая группа мужчин. Двое в цивильном втащили в салон третьего. Когда этого невысокого, худощавого, едва держащегося на ногах человека усадили в кресло, а затем сняли с него темно-синий полотняный мешок, Иван ахнул. Это был его недавний сосед по камере, тот самый сумасшедший, которого он задушил бы или избил бы до полусмерти, если бы только смог до него дотянуться.

Спустя полчаса после взлета один из боевиков, подчинявшихся Питеру, бросил на соседнее кресло пакет.

— Подкрепись, парень, — сказал этот мулат, единственный «цветной» в их группе, если не относить к таковым Саида. — Мне тут сказали, что ты расист! — Он продолжал стоять в проходе. — Попробуй только чего учудить, и я перережу тебе горло. — Мулат, судя по внешности, выходец из одной из стран Карибского бассейна, положил ладонь на рукоять тесака, дремлющего в ножнах, прикрепленных к бедру липучками. — Чего молчишь? Небось обделался?! — Он оскалился на мужчину, сидящего в кресле, так и не поднявшего на него глаза, убрал ладонь с рукояти тесака и процедил: — В туалет даже не просись. Мне лень будет тебя выводить. Усек?

Когда этот цветной тип избавил его от своей компании, убравшись к приятелям, Козак открыл пакет. В нем обнаружились две упаковки с едой. В одной цыпленок-гриль, во второй с полдюжины сэндвичей в форме треугольника. В этом же пакете нашлась пластиковая бутылка воды емкостью в полтора литра. На этот раз Иван не стал устраивать голодовку. Пища — это калории, энергия. А силы ему сегодня наверняка понадобятся.

Плотно закусив, вволю напившись, он откинулся на спинку кресла. Из головы не шли слова Джейн: «Иван, они нас убьют! Мы не вернемся живыми из этой поездки».

Как ни странно, он был даже рад тому, что приближалась развязка. Нет ничего хуже ожидания. Особенно в том случае, если ожидаемое событие — твоя собственная смерть.

От Дохи до Карачи примерно три часа лета. Они уже преодолели где-то треть пути. Козак смежил тяжелые веки. Конечно, в иной ситуации он не упустил бы случая вздремнуть часик-другой. Но не сейчас, когда на кону стояла не только его собственная жизнь, но и, возможно, Анны, единственного по-настоящему близкого ему человека.

Прежде чем придумывать какой-нибудь план спасения, нужно понять, а что, собственно, происходит, какое место ты занимаешь в чужом раскладе.

Вот зачем, спрашивается, они везут его в Карачи? Разве нельзя было довершить все в Дохе? Или на той военной базе, куда он попал в ночь на субботу?

Что делает в этой компании Саид? Иван несколько раз оборачивался к психу, прикованному браслетом к креслу через два ряда от него. Саид по-прежнему дурковал. Он что-то бормочет под нос, перебирая четки рукой, свободной от браслета.

Казалось бы, ничего в его поведении не изменилось. Этот человек настолько не в себе, что витает мыслями где-то в других сферах, в иных мирах. Он не отдает себе отчета в простейших вещах: где находится, кто или что его окружает, что вокруг него происходит.

Но в какой-то момент Иван посмотрел на него, и их взгляды пересеклись. Саид тут же опустил глаза, его лицо вновь стало отстраненным. Но в этот миг Иван успел увидеть нечто, удивившее его, давшее новую пищу для ума. Не расширенные зрачки безумца, устремленного в себя отшельника или религиозного фанатика, но острый, жесткий, оценивающий взгляд бывалого человека, попавшего в переплет и ищущего выход из положения, кажущегося безнадежным.

Все, что связано с нахождением здесь женщины, тоже вызывало вопросы. Зачем они ввели в эту комбинацию Джейн? Для чего понадобилась сценка встречи на паркинге у высотки, закончившаяся их задержанием?

Зачем Джейн подсадили в компанию к крепким суровым мужчинам, поднявшимся на борт самолета, следующего в Карачи? Какую еще роль ей предстоит сыграть?

Авантюристка высшей пробы умела сохранять выдержку в самых опасных ситуациях. Козак уже имел возможность убедиться в этом. Почему на сей раз она напугана буквально до смерти?

Нет, Иван не мог позволить себе сейчас и секунды расслабленности. Довольно уже того, как неосмотрительно он вел себя в тот злополучный пятничный день, когда, собственно, все и случилось. Он слишком рано выключился из обычного для себя настороженного состояния. Козак чересчур рано примерил на себя шорты и майку отпускника, превратился в расслабленного типа, который в компании с любимой женщиной уже фактически полеживает на песочке под пальмой у теплого моря.

А ведь ему были даны знаки.

«Проснитесь, мистер! — предупреждало его само небо тонким голоском стюардессы. — Просыпайтесь!».

Ему нужно было лишь держать ушки на макушке, чтобы услышать эти тревожные знаки и расшифровать должным образом. Пятничный день — ключевой в нынешнем раскладе. Чтобы понять, что и как он может предпринять для спасения себя и других людей, Иван должен вспомнить то существенное из событий четырнадцатого июня, что раньше проходило мимо его внимания.